Игра в чужую жизнь - Елена Гриб

– Нет, – Лин казалось, ничего прекраснее того нечеловеческого взгляда она в жизни не видела. Почему нечеловеческого? Да просто у людей не бывает глаз без зрачка и радужки, сплошь залитых чернотой, то ли зеленоватой, то ли синеватой, с мерцающими искорками в глубине. Нет, она не могла не заметить этого раньше! Вероятно, парень пользовался той же маскировкой, с помощью которой сейчас пытается вернуть взгляду подобающую человечность. «А зачем? Я бы смотрела в твои глаза вечность» – она едва не произнесла это вслух.

Кари снова зажмурился, затем с надеждой переспросил, широко распахнув на этот раз синие очи:

– Ну как?

Что ему ответить, такому непонятливому?

– Нет – в смысле, не лучше, чем те, настоящие. Почему ты не оставишь все как есть?

Казалось, он растерялся:

– Принцесса, среди людей не принято проявлять свою не-людскую сущность, если есть возможность ее скрыть. Это… Как бы сказать… Подчеркивает нашу чуждость. Учитель говорил, что показывать настоящее лицо невежливо, – он вздохнул. – Но я еще не научился постоянно носить личину. Простите, принцесса, этого больше не повторится.

– Кари, во-первых, – Лин начала загибать пальцы, – я знаю, что ты метаморф, во-вторых, Марк в курсе, в-третьих, император и советники, да и все, бывшие на площади перед отправлением сюда. К чему я веду… Если тайны, как таковой, нет, то зачем тебе мучиться?

– Принцесса, это совсем не трудно!

– Еще какие-нибудь объяснения есть?

– Э-э-э, – парень явно был в нерешительности, – вам должно быть неприятно…

Ничего себе заявление!

– Знаешь, раз ты первый затронул эту тему… Давай разберемся сразу, чтобы потом не было недомолвок, ладно?

«Она обиделась! И почему я вечно как ляпну, не подумав?..» – Кари согласно кивнул, испытывая легкое недоумение, готовое перейти в панику.

– Слушай и делай выводы, – Лин выглянула в единственное окно и убедилась, что Марка поблизости нет. Жаль, сейчас бы пригодился его длинный язык. – Не люблю, если ко мне обращаются на «вы» те, кого я считаю друзьями. Мне неприятно, когда меня называют принцессой, – она сделала небольшую паузу, вдоволь налюбовавшись выражением лица метаморфа. – А твои глаза – это лучшее, что я видела за последние… не буду уточнять, и так понятно. Поэтому, если тебя интересует мое мнение, плюнь на толпу. Им все равно не угодишь.

«Невежливо лицо настоящее показывать?» – подумала она про себя. – «А бросать парня в нашем гадюшнике – вежливо? Вот мы с Марком – деревенская (или городская?.. ха-ха, какая разница!) девка да рубаха-парень, простые, как валенок, но кто ж об этом знает? А Варласт приставил тебя к бесстыжей избалованной принцессе, которая при сборище народа пристроила на его место своего любовника. Чем же ты так досадил учителю-то?» – правда, даже намекать на это Лин не стала. Вдруг все донельзя прозрачно и невинно?

Тем временем Кариман явно принял какое-то решение. Он опустился перед девушкой на колено и протянул руку. Лин неуверенно хихикнула – для полноты картины не хватало лишь коробочки с кольцом и букета, – а затем попробовала уточнить:

– Пожалуйста, Кари, ты только не обижайся, – она мучительно подбирала слова, – я действительно не знаю, – парень побледнел, поэтому она договорила, не заботясь о благозвучности и доходчивости. – Что мне надо сделать, чтобы все было правильно?

На его лице вспыхнула радостная улыбка:

– Прин… Лин, это старый обычай, мне казалось, вы… ты знаешь его. Я принимаю ва… твою дружбу и предлагаю тебе свою. Если в… ты согласна, пожми мою руку.

Девушка охотно выполнила требуемое.

Мимоходом удивилась: бывает же, никогда на миниатюрность не жаловалась, а тут спокойно может поместить даже две руки. Это ж какой кулак получится! Она захотела спросить… но какие вопросы, если напротив – две вселенные, которые затягивают, манят, зовут в глубину, где вспыхивают и гаснут звезды, где…

Наверное, так смотрит кролик на удава – не замечая ничего вокруг: ни своей обреченности, ни смущения «удава», ни новой особи, присоединившейся к их теплой компании.

– Детка, где твоя верность? – похоже, на гвардейца взгляд метаморфа не действовал никак. – Я ненадолго отошел, а ты уже с раскрытым ртом заглядываешься на другого!

– Помолчи, Марк, – возвращаться в действительность ой как не хотелось. – Тебе что, и правда безразлично? Это же… Это волшебство! Как будто летишь ввысь, в ночное небо… Мимо звезд… А они рождаются и умирают… Или меняются… Невероятно! – заметив, что Кари все больше покрывается краской, она поспешно извинилась и попыталась отойти.

– Момент! – Марк поймал руку девушки и хлопнул ладонь метаморфа. – Вы теперь, значит, друзья, а мое место – в стороне? Еще чего! И не надо сверкать на меня своими небесными глазищами. Кстати, впечатляет. Будь ты прекрасной нимфой, я бы тоже засмотрелся. Не туда, правда, но… Каждому свое, как говорил Лан, забирая полконтинента, – он немного подумал. – Лин, тебя действительно только звезды заинтересовали? Тогда не запирай вечером дверь, я такое звездное небо могу устроить…

Атмосфера разрядилась. Лин со смехом пообещала наградить Марка персональным звездопадом и предложила для этой цели самому выбрать фолиант поувесистей. Кари заявил, будто для искр из глаз нужно нечто более весомое, чем книга. Гвардеец был убежден: решающую роль играют сила и направление удара, однако доказывать свое мнение на практике отказался, сославшись на личную заинтересованность в положительном результате.

Дальше разговор плавно перетек к разным способам членовредительства, главным образом с помощью клинков, и девушка занялась отобранной литературой. Не то что бы она заскучала… Просто Лин уже пробовала махать коротким мечом Марка и поняла: воительницей ей не быть. Неподъемная железяка не только стремилась вылететь из рук, но и пыталась оставить ее без ног. А ножи, кинжалы, стилеты и прочее небольшое оружие удобно для тех, кому не становится дурно от одного вида крови. Себя к таковым счастливчикам девушка не относила, поэтому старалась лишний раз железом не играть.

Книга о расах, известных на материке, главным образом посвящалась жителям Старилеса. Метаморфам, давным-давно перебравшимся на остров Римай, отводилось всего три страницы, одну из которых занимала иллюстрация из четырех картинок. С первой скалился полузверь с головой льва, на второй некто с перьями вместо волос рассыпался пылью, третья представляла уродливое кривое деревце без листьев, толстенный ствол которого чем-то напоминал силуэт человека. Четвертый рисунок был самим безобидным – равнина с разбросанными валунами. Внизу, по-видимому, давалось пояснение: «Испытание, уход, засада, сон».

Сам автор текста постарался подать свою скудную информацию с величайшим пафосом, и, вероятно, приукрашиваниями. По его словам, метаморфы являлись расой, отвергнутой не-людьми из-за ее потенциальной опасности. Взрослый, обученный представитель сего народа был почти неуязвим (у всех есть слабые места, надо лишь хорошо поискать), мог обретать любой облик в рамках своего веса и, имей он еще боевую магию, считался бы вообще непобедимым. Но молодежь редко доходила до конца обучения, продолжавшегося (прав был Марк!) около ста лет. Обстоятельства так складывались, или же соседи помогали – неизвестно, однако на момент написания книги раса насчитывала меньше пятидесяти представителей. Дети у метаморфов рождались редко, появление на свет девочки праздновали всем народом. Поправить демографическую ситуацию не могли и связи с людьми или не-людьми – полукровок попросту не существовало.