Все сначала - Пенни Джордан

Она закрыла глаза, куда-то смахнув губную помаду, легонько ощупала грудь дрожащими пальцами.

Под прикрытыми веками чередой всплывали навязчивые образы. Джеймс… его руки скользят под свитер, ладони обнимают груди, и поцелуи, поцелуи. Его нежные пальцы уже теребят набухшие соски, а она вся трепещет от предвкушения…

…Оплетает руками его шею, голова безвольно склоняется ему на плечо. Всем телом, горящим страстью, прижимается к его торсу, нетерпение мутит рассудок, он припадает ртом к ее соску, исторгая из нее стон наслаждения.

Кружившие голову воспоминания уносили в прошлое. Вин не слышала своего постанывания, не слышала подъехавшей машины, шагов в холле, шума закрывающейся входной двери.

– Мам, мы уже вернулись.

Легкий шорох открываемой двери и голос Чарли вернули ее на землю. Глаза округлились, румянец залил лицо. Перед ней стояли оба: Чарли и… Джеймс.

Как долго Джеймс здесь стоял? Что он мог увидеть… и понять? Рука ее была уже вынута из-под свитера, под сермяжной грубостью которого трепетали и немели груди с воспаленными и затвердевшими сосками. Зеркало предательски отражало ее смятенное лицо. Неужели Джеймс мог заметить ее возбуждение? И вообще смотрел ли на нее, догадывался ли?

Ослабевшая от возбуждения и стыда, она проклинала свою тупость. Как же часто за все эти месяцы и годы, прошедшие со времени их развода, когда тело ныло и страдало, разбуженное воспоминаниями о его ласках, она уговаривала себя не делать глупостей!

Чарли что-то без умолку щебетал об увиденном, о шикарной машине, но Вин никак не могла сосредоточиться. Лицо ее по-прежнему горело возбуждением и стыдом.

– Прости, если мы помешали тебе.

В спокойных словах Джеймса ей почудилось коварство. Она взглянула на него, и голова ее пошла кругом, смятение ее отразилось во взоре, темном от расширенных зрачков.

Что он имел в виду? Что хотел сказать? Догадался? Съежившись от стыда, она потупилась и отвернулась. Он же вдруг прошел в комнату и нагнулся, словно отыскивал что-то на полу. Вид склонившегося перед ней мускулистого тела снова вызвал приступ неутоленного желания. Вин быстро отступила назад.

– Ты потеряла вот это, – услышала она и принудила себя взглянуть – Джеймс протягивал ей тюбик губной помады. Разлившаяся краска стыда жгла все тело. Неужели это нечистая совесть нашептывает ей, что слишком долго он рассматривает ее фигуру, рот… Пытается объяснить причину падения губной помады? Ей казалось, что он догадался, какими чувствами она томима.

– Мам, есть хочу, – нетерпеливо объявил Чарли. – Что у нас к чаю?

Пришлось достать рулет из баранины, предназначавшийся для ланча. Мясо она купила в соседней лавке у мясника, торговавшего в основном сосисками. Баранина была приготовлена по-уэльски, но, когда они сели за стол, Вин не смогла проглотить ни кусочка. Желудок все еще отчаянно сокращался от стыда и смущения: Джеймс застал ее врасплох, в самом разгаре эротических фантазий. И так безвольно, безотчетно она отдавалась им, что почти…

Вин положила нож и вилку. Груди все еще ныли, особенно та, которую она легонько тронула, вспомнив, как Джеймс… Отодвинула тарелку, почувствовав приступ тошноты. Да как же она посмела так вести себя, так чувствовать, так вожделеть!..

Она поднялась, зная, что Джеймс следит за ней, но ей было все равно. В кухне открыла кран, налила стакан холодной воды и принялась отпивать глотками, когда вошел Джеймс.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Да, немного разболелась голова. Пройдет, – солгала она вежливым тоном, хотя ее всю трясло от негодования. Пришел посочувствовать! Будто не знает, что всему виной его присутствие, общение с Чарли и все… все остальное!

Вспомнив обо всем остальном, она снова почувствовала жгучий стыд, усугубленный его назойливым участием.

– Свежий воздух помогает куда лучше, чем таблетки, – строго заметил Джеймс.

Дурнота чуть прошла. Она отставила стакан с водой и обвела взглядом маленькую кухню.

– Джеймс, ты вторгся сюда обманным путем. Ты, конечно, имеешь право здесь проживать и морочить голову Чарли, изображая из себя супермена, но ты не имеешь никакого права указывать мне, как вести себя. Я женщина, а не ребенок и…

– Да, женщина, – негромко сказанные слова заставили ее смолкнуть. – И вполне созревшая.

Его взгляд задержался на ее губах. Сердце Вин бешено заколотилось, отдаваясь порывистыми ударами во всем теле. Рот пересох, гнев уходил, оставляя ее совсем беспомощной.

Теперь Джеймс разглядывал ее фигуру; глаза его пронзительно блестели, будто просматривали ее насквозь. Она хотела одернуть его, призвать к вежливости, но не могла произнести ни звука. И вздумай он сейчас подойти и дотронуться…

Кухонная дверь с шумом распахнулась, и влетел Чарли.

– А пудинг будет?

Глядя на него отсутствующим взором, Вин ответила:

– Будет фруктовый компот, Чарли, или, если хочешь, возьми йогурт.

Какими естественными и обыденными были слова, какими заученными движения… Она взяла у сына пустую тарелку, подошла к холодильнику, а внутри все клокотало от нескромного взгляда Джеймса, прожигавшего ее растревоженную плоть.

Сама виновата, позднее упрекала она себя. Не надо было бросать на Джеймса томные взгляды, так явно выказывать свои чувства. Размякла, раскисла, проявила слабоволие. Ему – еще один козырь на руки. Как бы не проиграть ей битву за Чарли!

Видимо, он решил сделать ставку на свою мужскую неотразимость. Хочет ее сломать, внести разлад в отношения с Чарли. А для этого хороши любые средства.

Две ночи прошли фактически без сна; Вин устала от назойливых раздумий. Не успела оглянуться, наступил понедельник; к девяти на работу, но сначала нужно проводить Чарли в школу.

Она накинула халат и поспешила в ванную комнату. В коридоре опасливо оглянулась, однако из комнаты Джеймса не доносилось никаких звуков, и дверь была плотно прикрыта.

И зачем ему вставать рано, устало подумала Вин, запираясь изнутри. Она быстренько приняла душ, помыла волосы, почистила зубы, растерлась полотенцем и направилась в комнату Чарли: надо было убедиться, что он проснулся, а потом уже одеваться самой.

Спустившись вниз, чтобы приготовить завтрак, она все время украдкой посматривала на часы и прислушивалась к новостям по радио; все как обычно, издавна знакомый ритм будней действовал успокоительно.

Необычным было лишь то, что Джеймс жил здесь, рядом с ней… С ними.

Она нахмурилась, услышав сигналы точного времени, и пошла поторопить Чарли.

Ее собственный завтрак состоял из порции фруктового салата, аппетитного тоста и двух, самое меньшее, чашек черного кофе. Чарли ел основательнее – каша с молоком, тост, свежий апельсиновый сок.