Седьмой свиток - Уилбур Смит

Николас некоторое время смотрел на Ройан в изумлении, а потом расхохотался.

— Черт подери! Я взял с Дурайда слово молчать об этой проделке.

Ройан в первый раз услышала его смех. Звук оказался довольно приятным, душевным и чистосердечным.

— Вы не ошиблись насчет обладателя второго фриза, — все еще смеясь, проговорил он. — Но ему он обошелся в шесть миллионов, а не в пять.

— Дурайд рассказал мне и о вашем визите в Чад и южную Ливию, — сказала Ройан.

Баронет покачал головой в притворном раскаянии.

— Кажется, у меня нет от вас секретов.

Николас подошел к высокому шкафу у противоположной стены. Это был превосходный образец инкрустированной мебели, должно быть, относящейся к Франции семнадцатого столетия. Открыв двойные дверцы, коллекционер проговорил:

— Вот что мы с Дурайдом привезли из Ливии без разрешения полковника Муамара Каддафи.

Николас извлек на свет маленькую бронзовую статуэтку и протянул гостье. Это была фигурка матери, кормящей ребенка, покрытая слоем зеленой патины.

— Ганнибал, сын Гамилькара Барки, — пояснил коллекционер. — Примерно 203 год до нашей эры. Их обнаружил отряд туарегов в одном из старых лагерей на реке Баградас в Северной Африке. Должно быть, Ганнибал успел спрятать сокровище до сокрушительного поражения, нанесенного римским военачальником Сципионом. В кладе их было около двух сотен, и у меня осталось почти пятьдесят.

— Значит, остальные вы продали? — спросила Ройан, любуясь статуэткой. В ее голосе прозвучало неодобрение. — Как вы могли расстаться с такой красотой?

— Боюсь, у меня не было выбора, — вздохнул Николас. — Как ни печально, но экспедиция за ними обошлась мне в крупную сумму. Пришлось продать часть добычи, чтобы покрыть издержки. — Он подошел к столу, вытащил из нижнего ящика бутылку солодового виски и поставил ее на стол рядом с двумя стаканами.

— Позвольте предложить? — спросил он, но Ройан покачала головой.

— Я вас понимаю. Даже шотландцы признают, что это можно пить только в промозглую погоду, когда температура опускается ниже нуля при ураганном ветре, если ты выследил и подстрелил первоклассного оленя. Может, чего-нибудь более подходящего для леди?

— Кока-кола у вас есть? — спросила Ройан.

— Да, но она ужасно вредная. Даже хуже, чем виски. Там столько сахара. Чистый яд.

Она приняла из рук хозяина стакан и провозгласила тост.

— За жизнь! — После этих слов она продолжила: — Вы правы. Дурайд действительно рассказал мне о статуэтках. — Она поставила пуническую фигурку в шкаф и снова повернулась лицом к столу. — Именно Дурайд направил меня к вам. Такова была его предсмертная воля.

— Ага! Значит, все это не совпадение. Кажется, я просто пешка в чьей-то сложной и хитрой игре. — Он указал на стул напротив стола. — Садитесь! И говорите!

Сам Николас примостился на краешке стола, держа в правой руке стакан с виски и покачивая длинной ногой. Он чем-то неуловимо напоминал леопарда. Хотя баронет вопросительно улыбался, пронзительные глаза внимательно наблюдали за лицом Ройан. Она подумала, что лгать этому человеку будет непросто.

Она глубоко вздохнула и начала:

— Вам приходилось слышать о древней египетской царице по имени Лострис, жившей в эпоху Среднего царства, когда происходили первые нашествия гиксосов?

Николас рассмеялся с легким презрением.

— А! Как в книге «Речной бог», верно?

Он подошел к полке и снял с нее томик. Хотя и довольно зачитанная, книга по-прежнему была в суперобложке, и на передней странице красовался довольно сюрреалистический пейзаж, написанный пастельными красками зеленого и розового оттенков — вид на пирамиды через реку. Николас положил книгу перед гостьей.

— Вы читали ее? — спросила та.

— Да. Я прочитал почти все творения Уилбура Смита. Этот писатель забавен. Кстати, он пару раз приезжал на охоту в «Куэнтон-Парк».

— Значит, вам нравится большое количество насилия и секса в литературе? — поморщилась Ройан. — А что вы скажете об этой конкретной книге?

— Должен признать, автор одурачил меня. Пока я читал ее, мне ужасно хотелось, чтобы она была основана на реальных фактах. Потому-то я и позвонил Дурайду. — Николас снова взял книгу и пролистал до конца. — Примечание автора написано довольно убедительно, но особенно западает в душу последняя фраза. — Николас зачитал ее вслух: — «Где-то в абиссинских горах, у истоков Голубого Нила, в нетронутой могиле фараона Мамоса лежит мумия Тануса». — Николас почти сердито швырнул книгу на стол. — Бог мой! Вы не представляете, как мне хотелось, чтобы история оказалась правдой. Вы не представляете, как бы я хотел отыскать могилу фараона Мамоса! Я не мог не поговорить с Дурайдом. И когда он заверил, что это полная чушь, я почувствовал, будто меня надули. Пламя надежды так разгорелось, а разочарование оказалось настолько горьким…

— Это не чушь, — возразила Ройан и тут же поправилась: — По крайней мере не полная.

— Понимаю. Выходит, Дурайд мне солгал?

— Не солгал, — принялась горячо защищать покойного мужа Ройан. — Просто временно скрыл правду. Тогда он не был готов рассказать все, ответить на вопросы, которые вы бы непременно задали. Но Дурайд собирался сам позвонить, когда придет время. Ваше имя возглавляло список потенциальных спонсоров.

— Значит, у него не было ответов, зато они есть у вас? — скептически улыбнулся Николас. — Однажды меня уже провели. Вряд ли второй раз я попадусь на ту же самую приманку.

— Свитки существуют. Девять из них по-прежнему находятся в хранилище Каирского музея. Именно я отыскала их в могиле царицы Лострис. — Ройан открыла кожаную сумочку и, порывшись там, вытащила тоненькую стопку глянцевых цветных фотографий 10x15. Выбрав нужную, она протянула ее собеседнику: — Это снимок задней стены гробницы. Здесь можно разглядеть алебастровые кувшины в нише. Сфотографировано до того, как их извлекли оттуда.

— Красивая картинка, но такую можно сделать где угодно.

Ройан не обратила внимания на ехидную реплику и протянула Николасу еще один снимок.

— Десять свитков в мастерской Дурайда в музее. Узнаете людей, стоящих рядом со столом?

Он кивнул:

— Дурайд и Уилбур Смит. — Скептическое выражение лица сменилось сомнением и удивлением. — Что, черт подери, вы пытаетесь сказать?

— Я, черт подери, пытаюсь сказать, что, помимо поэтических преувеличений и прочих вольностей, которые допустил автор, книга основана на реальном материале. Однако свиток, который нас интересует больше всего, седьмой, украден убийцей моего мужа.

Николас поднялся, подошел к камину, подбросил дров и яростно поворошил их кочергой, словно давая выход чувствам, переполняющим его. Потом баронет заговорил, не оборачиваясь: