Маленький ныряльщик - Сергей Калашников

И неплохо толкают – метров пятьдесят с небольшим, я определил расстояние, на которое можно «дострелить». На этом и успокоился, полагая, что с большей дистанции все равно промахнусь.

Путейский инженер, хотя скорее железнодорожный, потому что не с дистанции, а из мастерских, попенял мне, что я не использовал принцип инжектора, которым закачивают воду в паровозные котлы – то есть из окружающей среды в область высокого давления. Собственно, он и притащил кое-какие детали и помог их приладить на модель. И действительно, с ними куда как бойчее поплыла моя мина и ушла аж на сотню метров – больше, чем полкабельтова по морским меркам. Ну, я так и оставил, а то у меня уже восьмая камера сгорания протлела – деревянные же. Да и порох я к этому моменту уже почти весь извел на эксперименты.

Как эту бандуру буксировать в точку выстрела? Толкать, конечно. Она же точно совпадает с сечением корпуса лодки. Так что приставляется спереди к форштевню, а жерди-стабилизаторы протягиваются снаружи вдоль бортов и проходят сквозь уши, приделанные с боков у дна и у палубы – отрезки трубок. Если что, то задним ходом можно освободиться от этого груза. Или стукнуть по капсюлю стержнем, точащим вперед, тогда движок заработает и сдернет торпеду вперед – она бежит скорее, чем лодка на самом полном ходу. Взрыватель «легкий», инерционный, сходит с предохранителя, когда в камере сгорания перегорит веревочка. И, да, пламени от такой ракеты не видать, хотя пузырный след знатный и процесс движения сопровождает выразительное ворчание.

В общем, простенько и сердито. Уход от начального направления по горизонтали, конечно, есть, но в корабль длиной метров восемьдесят с сотни метров не промажу. Ну, так примерно описал Макаров характерные для этого времени корабли. И сказал, что после подрыва десятка пудов динамита у борта ниже броневого пояса, корабль, если и не затонет, то уж грозность свою потеряет надолго, потому что кроме как о ремонте команда ни о чем помышлять не будет. Я ему верю – уж кто-кто, но этот человек знает толк в живучести.

* * *

Разумеется, с такой торпедой на носу я на подводной лодке походил от души – надо было привыкать ездить с довеском. Понятно, что снизилась скорость, ухудшилась поворотливость, но и то, и другое – до приемлемого уровня. Когда лодка продувалась, всплывая, нос ее опускался, потому что не менялась настройка «снаряда» на минимальную положительную плавучесть. На ходу задатчик глубины торпеды начинал работать и тянул за собой всю сцепку вниз на нужную ему глубину. Поначалу это меня раздражало, но потом я решил смириться и послушно давил педали на глубине трех-четырех метров, подвсплывая для ориентации за счет сброса хода. Будете смеяться, но глубину хода выбирала торпеда. В случае же неподвижности «сцепка» замирала у самой поверхности, почти не показываясь наружу – только рубка чуточку выставлялась.

Я решил, что это меня вполне устраивает, и перешел к практическим стрельбам с лодки, понятно, что без динамита. К этому моменту до меня через руки дошло, что выжигать камеры сгорания при каждой проверке – это слишком по-барски, и я стал обкладывать внутреннюю поверхность деревянного ящика с порохом обычным кирпичом. На балансировку это не повлияло – просто требовалось меньше балласта. А задней стенке ничего не делалось – она давно уже из котельного железа.

* * *

Осень. Пасмурно и монотонно. Деревья еще зеленые, но мокрые листья темны и уныло обвисли. Чуть моросит, хотя мне в подводной лодке нет до этого никакого дела. Я иду узкой извилистой протокой и борюсь с торпедой, желающей погрузиться на свои излюбленные три метра. Каждый раз, как я лишь чуть разгонюсь – начинается кивок. Срочно отрабатываю его передними рулями глубины, потому что, поминутно останавливаясь, могу затратить кучу времени на преодоление ничтожного расстояния. А погружаться некуда – тут по пояс. И берега кругом. Нельзя зевать, а то мигом вылетишь на сушу. Сквозь мутную воду тоже не многое разглядишь. Вот и мучаюсь, отражая попытки самоходной мины руководить моими действиями.

Сцепка, которую я веду по идеально спокойной воде, испытывает аритмичную килевую качку – не удается подобрать устойчивого положения. И смех, и грех. Хорошо, что нет зрителей. Усталость быстро дает о себе знать, потому что пройдено уже более шести километров – место для полигона я выбрал безлюдное и отдаленное.

Вот и озеро. Тут приличные глубины и мишень на месте. С виду это бревно, но под ним висит плетень с грузами. Это я позавчера закончил сооружать с мужиками с пристани. Но сейчас тут никого нет. Закладываю красивую дугу и выхожу в точку выстрела. Ход сброшен до нуля, и лодка всплыла в положение «снаружи только рубка». Навожу нос на середину тонкой чуть видной полоски – крутя винты, я струей воды омываю перо руля, отчего корма послушно заносится в нужную сторону. Потом, дав реверс, останавливаю поступательную компоненту движения, полученную за время поворота. Я ведь уже сжился с лодкой, знаю и чувствую ее, наверное, не хуже, чем опытный пилот свою крылатую машину. Даже вот некое подобие балетных па могу выполнять.

На глаз до бревна метров сто. Риска наведена точно в центр десятиметровой цели. Пора. Дергаю за рычажок привода бойка. По ощущениям сработка прошла штатно, и вода впереди вскипела, как и полагается. Да так и бурлит прямо перед носом, а торпеда никуда не уходит.

Заело!

Перекос, что ли, получился в трубах, сквозь которые проходят жерди-стабилизаторы? Или разбухла древесина?

Срочно даю задний ход, чтобы оторваться, но меня продолжает тянуть вперед – реактивная струя обтекает острый нос и делает свое дело. Гадство! Шнур предохранителя наверняка уже перегорел и меня может разнести в клочки при малейшем отрицательном ускорении.

Продолжаю изо всех сил давить педали, пытаясь удерживать сцепку на месте, но вперед меня тянет сильнее, чем назад. Я проигрываю метр за метром, а мишень приближается. И руль на заднем ходу почти не действует.

Что делать?! Ща ка-ак подзарвусь! Даже выпрыгнуть не могу – слишком долго выбираться из тесных недр лодки.

Тогда вперед и руль на борт. Есть – проскочил мимо. Теперь снова крутить назад, потому что до берега тоже недалеко. Или крутить вперед, но продолжать поворачивать? А сколько времени прошло? Мало. Значит, поворачивать.

Описываю плавную дугу, тащась за торпедой, и переживаю, что будет, когда истратится топливо. Ведь начнется быстрое торможение в плотной водной среде, отчего запросто может сработать взрыватель. Он же инерционный, надежный и очень легкий. Нарочно делал в расчете на самоликвидацию после того, как отработает двигатель в случае промаха.

Точно. Выдыхается торпеда. Зато теперь я притапливаю изо всех сил, толкая ее вперед, и замыкаю круг. Второй. Третий. Постепенно, по чуть-чуть снижая скорость. Наконец полная остановка. Только тут понимаю, что все время, пока боролся, правая рука работала передним рулем глубины, не позволяя торпеде утащить меня под воду. Или она просто удерживала рычаг в положении «от себя»? Или не удерживала, а он сам так и оставался, потому что сбалансирован? Не помню. Значит – паниковал. Да я и сейчас паникую, потому что стоящая на боевом взводе торпеда со сверхчувствительным взрывателем по-прежнему остается при мне, и до боевого отделения от моей головы ровно четыре метра.