Люди на войне - Олег Будницкий

В том же году «Наполеон» вышел в Государственном издательстве военной литературы. Книга была подписана в печать 26 июня 1939 года. К тому времени отношения между СССР и Германией начали меняться, происходило взаимное «прощупывание», приведшее, в конечном счете, к подписанию пакта Молотова — Риббентропа. Неудивительно, что процитированные выше пассажи были исключены из предисловия, хотя некоторые антифашистские инвективы (но «без перехода на личности») остались. В предисловии к следующему изданию «Наполеона», выпущенному Госполитиздатом в 1941 году (подписано в печать 9 мая 1941 года), упоминания о нацистах исчезли: все еще продолжался период «советско-германской дружбы», до конца которой оставалось совсем недолго.

Лозунг Отечественной войны и напоминания о славных боевых традициях русского народа прозвучали из уст советского руководства в первые же часы начавшейся войны. Народ призывали подняться на борьбу «за родину, за честь, за свободу». Эти призывы были вполне рациональны. В стране, две трети населения которой составляли крестьяне (ядро Красной армии), призыв защищать, скажем, преимущества колхозного строя мог привести к прямо противоположным результатам.

Интересно, что в первом варианте выступления Молотова 22 июня 1941 года слов об Отечественной войне 1812 года не было. Доступные нам материалы не дают возможности понять, как шла работа над текстом этой речи, принимал ли в его составлении участие кто-нибудь, кроме самого народного комиссара иностранных дел, когда в тексте появилось упоминание об Отечественной войне и судьбе Наполеона в России. Мне неизвестно также, был ли знаком Молотов или его помощники с заявлениями российских государственных и политических деятелей в связи с началом предыдущей войны с Германией — Первой мировой. Ведь и ту войну тогдашние российские власти и печать пытались трактовать как «вторую Отечественную». Однако идеологически, а местами текстуально речь Молотова звучала как парафраз того, что было произнесено в Государственной думе Российской империи 26 июня 1914 года. Глава правительства И. Л. Горемыкин тогда говорил: «За всю многовековую историю России, быть может, только одна Отечественная война, только 1812 год равняется по своему значению с предстоящими событиями». Лидер кадетов П. Н. Милюков заявил: «Наше дело — правое дело: мы ведем борьбу за освобождение нашей родины от иноземного нашествия, Европы и славянского мира от германского преобладания…»

Но название «второй Отечественной» за Первой мировой войной не закрепилось. Проигранные войны не имеют шансов на славное имя.

Провозглашение войны, начавшейся 22 июня 1941 года, Отечественной вызвало оперативную реакцию историков и публицистов. За речью Сталина от 3 июля 1941 года последовал шквал публикаций в газетах и журналах, публикация брошюр, лекции и выставки. Первенствовали, разумеется, историки, хотя свою лепту внесли также писатели и журналисты. Только в «Известиях» за июль 1941 года Отечественная война 1812 года упоминалась тринадцать раз, а непосредственно первой Отечественной войне было посвящено четыре статьи.

Одна за другой стали выходить в свет брошюры. Одиннадцатого июля в Сталинграде была подписана к печати брошюра В. Ильинского «Разгром наполеоновских армий» (в серии «Из героического прошлого нашей родины»), 12 июля в Ленинграде — брошюра Б. М. Кочакова, Ш. М. Левина, А. В. Предтеченского «Великое народное ополчение», 14 июля в Москве — брошюра Л. Н. Бычкова «Партизанское движение в Отечественной войне 1812 года», напечатанная также в Архангельске (19 сентября) и — без указания имени автора — в Йошкар-Оле (10 октября); 18 июля в Ленинграде — брошюра Д. Е. Червякова «Партизанское движение в Отечественной войне 1812 года», 31 июля в Харькове — анонимная брошюра «Отечественная война 1812 г.» (в выходных данных в качестве места издания указан Киев), 18 сентября в Москве — небольшая книга В. К. Сивкова «Разгром Наполеона в России в 1812 году». Двадцать пятого июля в Ростове-на-Дону был сдан в печать сборник «Могучее народное ополчение», в который вошла статья П. В. Бабенышева «Ополчение на Дону в Отечественную войну 1812 года».

Нетрудно заметить, что историки и публицисты повышенное внимание уделяли темам партизанской войны и народного ополчения. Это была, несомненно, прямая реакция на речь Сталина 3 июля 1941 года, в которой вождь потребовал не «оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего», а все ценное имущество, которое не может быть вывезено, включая хлеб, — уничтожать. Он говорил о необходимости формировать в занятых врагом районах «партизанские отряды, конные и пешие», «диверсионные группы… для разжигания партизанской войны всюду и везде», а также создавать в «каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага», по примеру Москвы и Ленинграда, — народные ополчения.

Упомянутыми выше брошюрами список работ, посвященных истории партизанской войны и действий народного ополчения в период Отечественной войны 1812 года, появившихся только в 1941‐м, далеко не исчерпывается. Одной из первых откликнулась М. В. Нечкина, опубликовавшая неделю спустя после речи Сталина в «Комсомольской правде» статью «Бессмертные традиции народного ополчения». В статье, разумеется, цитировался соответствующий фрагмент речи Сталина. Наряду с рассказом о сражениях с половцами и монголо-татарскими завоевателями Нечкина писала о том, как в 1812 году «крестьяне уходили в леса, зарывали хлеб в землю, угоняли скот, жгли оставленные дома и все имущество»; о том, как создавались партизанские отряды, которые «крошили по кусочкам армию Наполеона, считавшуюся непобедимой». По словам Нечкиной, «деревня была начеку, зорко следила за подозрительными лицами, вылавливала шпионов. Крестьяне хитростью заманивали французские отряды, угощали, не жалели спиртного, когда враги пьянели, хватали их оружие и расправлялись с ними». Другим примером борьбы неистощимых «на хитрости и выдумки» крестьян, приведенным Нечкиной, была уловка «партизана Фигнера», который, отлично владея французским языком, переодевшись в форму французского офицера, «втерся проводником к французскому полковнику, шедшему с орудиями». Фигнер завел французский отряд в засаду, где его поджидали партизаны. «По условному знаку партизаны выскочили, набросились на неприятеля, забрали обоз, орудия и всех французов взяли в плен». По логике изложения получалось, что штабс-капитан А. С. Фигнер, отлично владевший французским, был одним из неистощимых «на хитрости и выдумки» крестьян! В таком же лубочном стиле были выдержаны и некоторые другие публикации, направленные на возрождение патриотических традиций.

В тот же день, что и текст Нечкиной, в «Правде» была напечатана статья секретаря Союза советских писателей А. А. Фадеева под названием «Герои партизанской войны», в которой упоминался опыт «Отечественной войны 1812 года», когда «партизанские отряды крестьян по частям истребляли армию Наполеона, лишали ее пищи, огня, крова, уничтожали ее обозы, овладевали ее оружием и боеприпасами и довели эту „непобедимую“ армию до полного истощения и обнищания». В вышедшей днем раньше в «Красной звезде» статье Б. Розанова, специально посвященной партизанам 1812 года, среди прочего говорилось, что «наша социалистическая отчизна» свято хранит традиции Отечественной войны 1812 года.

В брошюрах, подготовленных к печати в июле — сентябре 1941 года, подчеркивается разумность и стратегическая обоснованность отступления русской армии в 1812‐м, речь идет о создании народного ополчения, всенародной партизанской войне и, говоря современным языком, тактике выжженной земли, применявшейся русскими крестьянами: «Крестьяне сжигали посевы, запасы хлеба и корма для лошадей, вооружались топорами, рогатинами, вилами, косами, серпами, ковали копья, уходили в леса Таким образом, война с Наполеоном приобрела характер народной отечественной войны за национальную независимость».