Лондон. Путешествие по королевству богатых и бедных - Луи Эно

Когда рабочий день заканчивается, все с облегчением сбрасывают ярмо, чтобы назавтра снова подставить под него шею, и отправляются по домам насладиться честно заработанным отдыхом в кругу семьи. Следующий день будет похож на предыдущий, и так до тех пор, пока если не состояние, то хотя бы скромный достаток позволит жить, ничего не делая… и от этого умереть.

Два других центральных района — Гринвич и Вестминстер, а также пять уже перечисленных выше городских районов мало отличаются друг от друга. Их границы довольно произвольны, а само деление на районы имеет чисто политическое значение, поскольку это деление на избирательные округа, и ничего больше. И лишь два названия приходят на ум, когда хотят противопоставить одну другой две крупные общественные силы Англии — торговлю и аристократию: это Сити, о котором мы только что рассказали, и Вест-Энд, с которым мы намерены познакомить читателя.

Вест-Энд, что в переводе означает «Западный край», действительно находится на западе Лондона и почти во всем является самым стильным, богатым и приличным районом города.

Даже тому географу, который хорошо знаком со светскими широтами, трудно точно определить границы королевства по имени Вест-Энд. Они немного размыты, мало того, исследователи этих краев вынуждены признать, что они непостоянны.

Торговка напитками

Старый Вест-Энд образовывал своего рода трапецию между Риджентс-стрит, площадью Пикадилли, Гайд-парком и Оксфорд-стрит. Но эти границы уже давно нарушены, и Вест-Энд вышел в пригороды, правда двигаясь только на запад. Таким образом, название Вест-Энд перестало отвечать чему-то строго определенному. На востоке он начинается с Риджентс-стрит и площади Ватерлоо, на юге граничит с аллеей Молл в парке Сент-Джеймс, на севере — с Оксфорд-стрит (от Риджентс-стрит до Гайд-парка). На западе он день ото дня расширяется в сторону Челси, Бромптона, Кенсингтона и Ноттинг-Хилла. На этом обширном пространстве живет английская знать, которая везде, но в Лондоне особенно, любит отгородиться от толпы, суеты и шума. Однако стиль и дендизм обречены: человеческое море наступает, промышленность и торговля, от которых так хочется быть подальше, становятся все ближе и завоевывают великосветскую цитадель главным образом со стороны Оксфордской улицы и Риджентс-стрит.

Этот прекрасный и изысканный район, который не имеет себе подобных ни в одной европейской столице, возник буквально на глазах всего за несколько лет. Болота и пустыри, будто по волшебству, превратились в улицы и парки. Из земли выросли огромные, словно дворцы, здания, которые были раскуплены или взяты в аренду задолго до окончания строительства.

В этих кварталах, возведенных силами самой знати или для нее, все предусмотрено, все заранее рассчитано, чтобы предупредить потребности и удовлетворить капризы любимцев фортуны, ради которых как будто и были созданы и рождены все прочие люди. Нигде в Лондоне город и природа не слиты воедино с такой изобретательностью. Нигде жизнь тех, кто способен платить за роскошь, не окружена такой заботой и изыском. Дома прячутся в огромных, как парки, садах, а общественные места для прогулок похожи на настоящий и прекрасный лес. Длинная полоса зелени, тени и ручейков, не прерываясь, проходит по всему Вест-Энду и создает ощущение вечной свежести и прохлады. Широкие улицы, с которыми не сравнятся даже парижские Большие бульвары, почти везде пересекаются под прямым углом и благодаря отсутствию высоких зданий пропускают воздух и свет. Ничто здесь не напоминает о работе, бедности или тесноте, которые — увы!— являются обычными условиями человеческого существования. Здесь нет ничего, что могло бы оскорбить или опечалить зрение и слух. Экипажи не едут, а скорее проскальзывают по дорогам, чье мягкое и пружинистое покрытие скрадывает даже стук копыт; каретные сараи и конюшни располагаются позади домов, в аллеях и тупиках, которые называются mews[31], откуда экипажи выезжают в строго определенное время, чтобы доехать до Риджентс-стрит и остановиться перед модным магазином. Там миледи покупает одну-другую изысканную вещицу, а чуть погодя отправляется в Гайд-парк на прогулку.

Ходячая реклама

Несмотря на то что Вест-Энд распростерся уже по отдаленным пригородам Лондона, площадь Гросвенор, находящаяся на востоке Гайд-парка, остается штаб-квартирой аристократии. Только там — и нигде больше — вы встретите высших должностных лиц государства, чужеземных послов и министров, лордов, епископов и других представителей церкви, которая в Англии называется Высокой — High Church. Одним словом, к этому уникальному, привлекательному и престижному месту тяготеют все, кто по наследству или благодаря собственным энергии, отваге и настойчивости получил богатство и почет. Их жаждет человек любой национальности, но англичанину они необходимы, как никому другому.

Другого такого — полного напускных манер и условностей — общества не найти во всем мире; но в то же время надо признать, что никто не сравнится с Англией в целеустремленности и упорстве, благодаря которым она достигает поразительных результатов. И невозможно забыть того глубокого впечатления, того почти благоговейного чувства, которое возникает, когда одинокие прогулки в первый раз приводят в величественную и тихую Белгравию: ее широкие улицы, способные пропустить через себя население целого города и при этом всегда свободные; длинные ряды одинаковых домов, порой сомнительного и эклектичного стиля, но всегда монументальных. Благодаря их фронтонам, колоннам, аттикам и капителям кажется, что идешь между двумя Парфенонами; просторные площади Белгравии и Итона с их зелеными скверами, обрамленными высокими деревьями и металлическими решетками, образуют прекрасные ансамбли, которыми все англичане могли бы по праву гордиться, если бы забыли, какой ценой они были созданы. Однако подобного зрелища вы не найдете ни в одной другой столице.

Улица Вест-Энда в три часа пополудни

Аристократия подобна полевым лилиям, о которых вЕвангелии говорится, что они не ткут, не прядут, а одеваются так, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них[32]. Это означает, что все прочие должны трудиться, чтобы произвести на свет, а потом поддержать и сохранить эту часть человеческого общества, часть высшую, которая является его цветом и подобна нежной лилии. Чтобы удовлетворить потребности этой великосветской колонии, живущей в сердце Лондона, но не имеющей с ним ничего общего в том, что касается вкусов, привычек и нравов, три старые деревни: Пимлико на востоке и юге, Челси на юго-западе и Бромптон на западе — превратились в полупромышленные-полукоммерческие кварталы, в которых сосредоточились производство и торговля, обеспечивающие этих чистых потребителей всем необходимым для их широкого образа жизни.