Хроники одной бензоколонки - Александр Лабрюфф

(Где Сейза? Что делает? Позвонить ей? Под каким предлогом?). Через некоторое время слышу, как парень говорит, поливая кетчупом картошку фри:

– Отвечаю, па, духовность – не про вознесение, это падение… головокружительное падение.

145

Подросток, увлеченный разговором, поворачивается ко мне:

– Я тебе перед Богом клянусь, пап, – (подросток пристально смотрит мне в лицо – не видя меня – будто я и есть в эту секунду Бог) – я только это им и сказал, а они решили, что я грубиян.

146

Я все думаю о моей потря-ужа-сающей Сейзе, взвешиваю шансы пригласить ее эсэмэской на ужин. Колеблюсь. Быстро гляжу, что в сети, и пишу ей сообщение с предложением пойти в кино, в центре, на ретроспективу фильмов про зомби: ночной сеанс (три фильма с полуночи до восьми утра) с субботы на воскресенье, через две недели.

147

Парень с отцом ушли. Уже 22:30. Пустое время. Думаю, как бы его убить (и чем).

148

Пытаюсь скачать на пиратском сайте – не без зазрения совести – последний фильм Годара, «Прощай, речь».

Назойливая реклама отвлекает меня. На странице для скачивания, слева, под фотографией женского носа, мерцает кислотным шрифтом:

«Я ИЗБАВИЛАСЬ ОТ ГОРБИНКИ ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ».

149

Я заинтригован: снова колеблюсь, потом щелкаю на картинку, фотографию, на кончик носа. Полчища всплывающих окон (порносайтов) вспыхивают и наглухо вешают компьютер заправки.

150

Окна все множатся, и вот – затмение: компьютер испускает дух, вырубается со странным и жалким звуком сдуваемой шины.

151

Всегда страшно, когда компьютер выключается сам. Как если бы Земля перестала вращаться. Я, не дыша, жду пару секунд. Хрипло покашливая, он включается снова: теперь там синий экран. Синий экран первых досовских игр – еще страшнее, чем черный, – а на нем бегут зеленые буквы и цифры, не поддающиеся расшифровке.

152

В ужасе я грубо вырываю провод из розетки, и тут приходит эсэмэс от Сейзы:

Ой, конечно, обожаю зомби.

153

От этой эсэмэски меня пробирает дрожь. В полном смятении я спрашиваю себя и сам себе отвечаю: наверное, она потому и разъезжает с самурайским мечом за спиной, что есть какая-то связь между сим древним оружием и ее любовью к зомби.

154

Я успокаиваюсь, дышу: вдох, выдох. Стараюсь убедить себя, что нет ничего естественнее японки, любящей зомби. На лбу выступает пот.

155

С другой стороны, она могла написать так, чтобы мне было приятно. «Ой, конечно, обожаю зомби»: тогда подобную теплоту к ходячим мертвецам следует понимать как интерес к моей персоне, моему существу, моей компании (провести ночь в кино со мной), а не признак кровожадного безумия.

156

Почему – непонятно, но именно эти фильмы (ужастики) особенно любят бензоколонку: может, она несет в себе споры нового мира. «Все парни любят Мэнди Лейн», «Техасская резня бензопилой», «Твин Пикс». Там она становится убежищем или перешейком, мостом меж двух вселенных: как нерв войны или сцена для… кровожадного безумия.

156 БЭ

Я снова дышу, поглубже вдыхаю еще отравленный запахом убиенных дурианом лангустов воздух. Глядя на рябь камер видеонаблюдения, снова думаю: «Париж сводит меня с ума».

157

На черно-белом экране я вижу, как возвращается Жан-Поль. Он подходит ко мне, говорит, что забыл мобильник, и восторгается:

– Этот праздник, правда, просто бомба, я обожаю твою сестру, она как родник, как светлячок в моей жизни.

158

Едва я успеваю ответить, что моя сестра не насекомое, как черная девушка – будто прямиком из вестерна: ковбойская шляпа, клетчатая рубаха завязана над пупком – входит с книжкой в руке и говорит:

– Я бы хотела оставить у вас это сочинение, за ним придут.

Жан-Поль берет книгу, не задаваясь никакими вопросами. Девушка уходит. Мой сменщик смотрит на обложку. Спрашиваю, что там. Он отвечает:

– Чистая провокация.

Заглянув ему через плечо, прежде чем он сует ее в карман, я успеваю заметить заголовок – это «Падение» Камю.

159

Та черная девушка седлает мотороллер, и в этот же самый момент к четвертой колонке подъезжает раритет: винтажный «Фиат 500». К огромному моему удивлению, оттуда выходит Рей, мой мальтийский друг. Я иду навстречу, мы здороваемся на пороге, он с широкой улыбкой сообщает, что едет в отпуск и держит курс строго на юг, а по пути решил заглянуть повидаться. Открывается пассажирская дверца. Оттуда выходит женщина: его жена. К огромному моему удивлению (дубль два). Она идет в туалет, а я тем временем наливаю Рею кофе и спрашиваю:

– Значит, в итоге вы снова вместе?

Он отвечает:

– Да, брат. Нет огня без революции.

Тут из туалета доносятся крики обезумевшей чайки, и все мы (Жан-Поль, Рей, другой посетитель, я) бросаемся туда, сходясь траекториями. Появляется жена Рея, вся в слезах. Дрожа, она падает ему на грудь.

– Да что там стряслось? – спрашивает Жан-Поль.

Топая ногами с усердием чечеточника, она орет:

– Там в толчке живые лангусты!

160

Я курю американские сигареты напротив «Маяка» и гляжу на тени в освещенном окне, откуда доносится оживленный спор. Я не пытаюсь объяснить воскресение лангустов. Может, дуриан их только усыпил? Подхожу ближе. Стоя под приоткрытым окном, так, что видно полоску черно-зеленых обоев, я слышу: «Моя свобода вся пошла прахом». Хлопает дверь, всхлипывания, треск, верхний свет гаснет, и – тишина. Какое-то время я еще жду голосов или теней. Но тщетно. Только шорох окружной трассы тревожит безмолвие ночи. Пальма на черно-зеленых обоях в дрожащем свете свечи. Вдруг шум. Оборачиваюсь, взгляд падает на заброшенный дом, и я вижу, как по кирпичному фасаду скользит тень велосипедиста.

160 БЭ

Я слоняюсь вокруг дома на колесах, решаюсь его осмотреть. Луч фонарика выхватывает наклейки, которыми он облеплен: флаги стран Карибского бассейна. Ржавый насос тоже поражен этой проказой.

На земле перед дверью валяется красный буклет с крупной распродажи в магазине «Мсье Мебель». Его пересекает слоган, повергающий меня в ступор: мучительно знакомая фраза, и это странным образом меня мучит.