Любовная аритмия - Маша Трауб

– Да нет, – признал Артем.

– Тогда на фига? Живи и радуйся.

– Радоваться только не получается.

– Ты ипохондрик. Законченный. Перестань страдать и посмотри на ситуацию по-другому: у тебя все есть – работа, жена-красавица, дочь. Что тебе еще нужно? Катя не всегда будет кричащим младенцем, потерпи немного, она подрастет, все на свои места встанет.

– Я хочу что-то делать, я хочу быть с дочерью, но они мне не дают…

– Что значит не дают? Ты хочешь вставать по ночам и менять памперсы? Это не в твоем стиле. Делай, как все, – давай деньги, выметайся из дома, чтобы не мешаться под ногами, покупай игрушки. И все будут счастливы.

Артем зашел в детский магазин и накупил кучу вещей – игрушек, платьев, сосок… Не мог остановиться. Он рассматривал маленькие розовые кофточки, носочки и слюнявчики с бабочками и чувствовал себя нужным и страшно гордым. Он завалился в квартиру с пакетами, как Дед Мороз. Настроение было соответствующее. В машине он представлял себе, как Леся с Анжелой ахнут, кинутся разбирать пакеты и чуть ли не прыгать от восторга, а он будет смотреть на них и радоваться.

– С ума сошел? Что ты громыхаешь? – накинулась на него Анжела, выскочив в коридор. – Катюша только уснула.

– Я тут привез вещи, – сказала Артем. Он прямо чувствовал, как нарисованная им идиллическая картинка рушится.

– Хорошо, давай, чё там? Ну и куда это? На вырост? Ты размер смотрел? Это на три года. Лежать пылиться будет? Ты бы еще школьную форму купил. – Анжела вытаскивала вещи из пакетов и комментировала. – Хорошо, соски пригодятся. Лишними не будут. А остальное… Ну мужики, как будто с луны свалились.

– Спасибо, – посмотрела на подарки Леся. – Все очень красивое. – Она пыталась сгладить ситуацию. – Мы отложим. Дети быстро растут.

– А ты, можно подумать, знаешь, как они растут, – прикрикнула на нее Анжела. – Куда отложим? В какое место? Тут даже шкафа нормального нет, с полочками. Дизайнеры, блин.

– Ты бы позвонил, я бы размер продиктовала и что нужно покупать, – сказала Леся Артему.

– Да разве ж он догадается позвонить. Дитем-то совсем не занимается, вот и не знает, – не умолкала Анжела.

– Вы же мне сами не даете. – Артем чувствовал, что начинает заводиться. Не от Анжелиных слов, на которые он давно не обращал внимания, а от того, что вместо радости получил по шее, причем ни за что. – Что, вообще ничего не подходит? – едва сдерживаясь, спросил он.

– А ты как сам думаешь? Не догадываешься? – Анжела всегда отвечала вопросом на вопрос, что Артема выводило из себя.

– Можно, я на Катюшу посмотрю? Я тихо, – попросил он, решив прекратить бессмысленный спор.

– Чегой-то вдруг? – оторвалась от пакетов Анжела.

– Можно, только тихонько, – сказала Леся.

Артем вошел в комнату. Анжела перегородила книжным шкафом закуток у стенки. Со стороны окна поставила кресло. Книги и окно были завешены простынями, но солнце из окна все равно слепило прямо в кроватку. В этой конурке было жарко и душно. Малышка сбросила с себя простынку. Артем смотрел на нее и удивлялся, как можно так спать – ручки запрокинуты наверх, ножки, как у маленького лягушонка, – в стороны. Каждый раз, когда он видел дочь, рассматривал ее личико, искал сходство с собой, хотя и Анжела, и Леся в один голос твердили, что Катюша – копия папа. Артем не находил ничего общего. Он даже достал свои детские фотографии, где он, голопопый младенец, лежит на животике. Нет, конечно, он понимал, что дочь – девочка и у нее другие, более мягкие черты лица. Но были и еще признаки. Вот стопа у нее точно как у Леси, такой же формы, и мизинчик на ножке так же прижат к безымянному пальчику, и руки такие же тонкие. А от него что?

Он не то чтобы сомневался в отцовстве, скорее хотел осознать, что эта девочка – его продолжение, его часть. И не мог. Даже по формальным признакам. У Катюши не было родинки, которая была у всех в их роду – на пятке. Такая отличительная фамильная примета. И губы обычные, как у всех младенцев, а не пухлые, с четким ободком, которыми так гордились женщины в их роду, а мужчины стеснялись и скрывали под щетиной…

Его пугало будущее. Он совершенно не знал, что делать с девочками. Мальчику он бы рассказывал про футбол, мотоциклы, машины. Они бы бутузили друг друга подушками, играли на автоматах в стрелялки. А с девочкой?

Он вспомнил, как на море в летней детской компании появилась девочка Нюся – тоненькая, высокая, с огромными глазищами и волосами до плеч, которые она никогда не давала заплести в косы. С ней играли все мальчишки, поголовно в нее влюбленные, ошалевшие от такой адской смеси – красоты и нрава. Нюся бегала наравне с пацанами, плавала как рыба и не давала себя в обиду. Могла и ответить, и мячом засандалить. Они играли в футбол – Артем подключился. Мяч неудачно отлетел и попал в Нюсю. Ударил по лицу. Нюсина щека сразу стала алой. Девочка присела на корточки и закрыла лицо ладонями. Она не плакала. Просто сидела. У Артема внутри все оборвалось. Он подбежал к ней и понял, что не знает, что делать. Был бы на месте Нюси мальчик, Артем бы его подхватил, потер больное место, покрутил бы вверх ногами, потряс, рассмешил, отвлек. А как быть с Нюсей, он не знал.

– Больно? – спросил он.

– Не-а, – всхлипнула девочка.

– Хочешь, лед приложим?

Мальчишки тоже собрались вокруг Нюси и не знали, что делать.

– Не надо, – резко встала Нюся, – давайте играть дальше. – Она решительно пошла к мячу.

Но игра не заладилась. Артем и мальчишки передавали ей пас слишком аккуратно и били в сторону. Однажды на пляже Артем увидел, как Нюся плачет. Девочка спряталась за камнями и сидела, как птичка, практически на обрыве.

– Нюся, ты чего? Что случилось? – окликнул он ее.

От неожиданности она дернулась и чуть не свалилась в воду.

– Ничего, – ответила она.

Артем спокойно относился к женским слезам. Но Нюсины слезы – огромные, прозрачные, скатывающиеся по щекам удивительно красиво, как водопад, он не мог забыть очень долго. Тогда он был готов на все, лишь бы она перестала плакать.

Глядя на Катюшу, он представлял себе, как она вырастет удивительной красавицей и он будет гордиться, что у него такая дочь. И тут же пугался – а если не красавицей, тогда что? Хотя говорят ведь, что свой ребенок все равно самый красивый.

Ему хотелось взять Катюшу на руки, прижать ее, рассмотреть, пощупать ручки, ножки, погладить головку. Ему хотелось посмотреть, как она ест, но Леся всегда выгоняла его из комнаты – то ли стеснялась своей груди с синими прожилками набухших вен и разъеденными ареолами сосков, то ли хотела спокойствия.

– Ты звони в следующий раз, ладно? Или я тебе список напишу, – прошептала ему Леся, когда он уходил.

На следующий день он домой так и не успел заскочить – освободился уже поздно вечером и решил не беспокоить. Знал, что Леся рано ложится, вместе с Катей. Заехал через день. Леся сидела на кухне и тихонько плакала. Артем только в этот момент осознал, что давно не видел, как она улыбается. Леся была или грустная, или сосредоточенная.