Игла и нить - Кэри Томас

– Он слышал, что я ему нашептала? – удивленно спросила Анна.

– Ну конечно, – ответила Селена. – Я знаю, как иногда бывает трудно нести бремя тайны в одиночку, и думаю, ты проводишь немало времени в одиночестве, моя спичечка…

На ее девятый день рождения Селена подарила Анне пару золотых туфель.

– Они будут расти вместе с тобой и никогда не будут ни малы, ни велики твоим ножкам, так что ты сможешь носить их вечно!

В свой третий и последний визит, три года назад, Селена подарила Анне золотой гребешок.

– Он вернет твои кудри, от которых Вивьен так отчаянно стремится тебя избавить. – С этими словами Селена провела гребешком по волосам Анны, и локоны девочки, прежде больше похожие на пучки соломы, тут же превратились в роскошные кудри, блестящие на свету не хуже золота.

Эти подарки помогли Анне преодолеть невзгоды последних лет. Нередко в конце какого-нибудь особенно тяжелого дня она поднималась наверх, чтобы полюбоваться золотыми туфельками или повертеть в руках золотой гребешок. Она не использовала эти вещи по назначению, просто хранила их как обещание. А вот мешочком она иногда пользовалась, шепча в него свои тайны, которых, по идее, быть у нее не должно: как сильно она ненавидит свою жизнь, как скучает по Селене, как отчаянно мечтает научиться колдовать. С каждым годом мешочек становился все тяжелее, что, впрочем, не облегчало ее страданий… Это всего лишь глупые детские секреты.

Анна вернула мешочек на место и посмотрелась в зеркало своего туалетного столика. Глаза отражавшейся в нем девочки были пусты.

Она представила, как разбивает зеркало вдребезги с помощью магии. Представила, какие эмоции это в ней вызвало бы. Анна вспомнила взгляд Эффи. Как он, казалось, выражал все, не отдавая ничего взамен. Эффи смотрела на мир так, будто он захватывал и навевал скуку одновременно, не в силах состязаться с бурями, свирепствующими у нее внутри. Анна также вспомнила, как хмурое высокомерие на лице Эффи сменилось улыбкой, когда она посмотрела на него. И как девушка смотрела на саму Анну – будто я была всего лишь маленькой девочкой…

Они могли быть позором волшебного мира, но они все равно оставались его частью, чего нельзя было сказать об Анне. Решив больше не думать об Эффи и Аттисе, девочка вернулась к себе, легла на кровать и взяла с тумбочки книгу. Эта парочка заставляла Анну чувствовать себя какой-то умственно отсталой, и теперь ей предстояло проводить с этими двоими почти каждый божий день. Девочка и так переживала о том, каково это будет – учиться в старшей школе. Впервые они будут заниматься вместе с учениками соседней школы Святого Олафа для мальчиков. Наверняка это изменит весь процесс обучения, а у Анны были очень конкретные планы – держаться подальше от любых изменений в привычном порядке вещей: не высовываться, думать только об учебе, хорошо сдать экзамены и поступить в мединститут, как того хотела она или, точнее, тетя. А теперь это.

Что, если они заговорят со мной? Что, если они будут насмехаться надо мной? Что, если они станут делать вид, будто вовсе не знакомы со мной? Любой из этих сценариев казался Анне неутешительным. Всю жизнь девочке внушали, что нельзя раскрывать свои магические способности перед обычными людьми. А послать Эффи учиться в школу Святого Олафа – с ее скучными коридорами и не менее скучными обитателями – было все равно что бросить зажженный фейерверк в стог сена. Одно никак не вязалось с другим. Чтобы уговорить тетю, Селена должна была обладать поистине экстраординарными способностями к убеждению, каких Анна в ней не предполагала. Девочка открыла книгу и попыталась погрузиться в чтение, параллельно разрабатывая стратегические планы, как избежать встречи с Эффи и Аттисом в школе любыми доступными человеку способами.

Тишину нарушил стук в балконную дверь.

Анна уронила книгу на пол. В дверь вновь постучали. На балконе явно кто-то был. Девочка хотела было подняться с кровати, но тут балконная дверь распахнулась сама собой. Внутрь шагнул некто в желтом плаще с копной золотых волос. Селена. Все проблемы тут же вылетели у Анны из головы. Селена улыбнулась и раскрыла свои объятия. Анна бросилась к ней. Они обнялись. Одежда Селены была мокрой от дождя, и пижама Анны вмиг пропиталась влагой. Но девочке было все равно.

– Не могу поверить, что ты вернулась, – прошептала Анна.

– Конечно я вернулась. – Селена сняла с себя плащ и бросила на пол. Она также сбросила туфли, чьи ремешки оставили на ее ногах глубокие красные полосы. Тушь потекла от дождя и теперь лежала темными тенями под ее прекрасными глазами. – Никто не смеет выгонять меня с вечеринки.

– Я просто рада, что ты здесь. Дать тебе кардиган или халат? Мне кажется, ты замерзла.

– Я чувствую себя превосходно! Давай-ка присядем, спичечка.

Анна принесла полотенце и разную теплую одежду – просто на всякий случай, – а затем присела рядом с Селеной на кровать.

– Тебе понравилось, как прошел твой день рождения? – спросила она.

– Ну… э-э-э… было… – лицо Анны непроизвольно расплылось в улыбке, – довольно весело.

– Прости, что Эффи была так непростительно груба с тобой. На нее иногда находит. Я рассказывала ей о тебе и о том, как близки мы были с твоей матерью. Эффи просто ревнует.

До Анны не сразу дошел смысл сказанных Селеной слов.

– Ревнует? Ко мне? Нет, это просто невозможно. – Она отказывалась в это верить.

Селена неопределенно махнула рукой:

– Думаю, вы сможете узнать друг друга получше, когда начнете вместе учиться, не так ли?

Вместо ответа Анна скорчила гримасу, которая подразумевала, что это маловероятно.

– О, со временем она образумится, поверь мне.

– Скажем так: я не думаю, что мы будем вместе обедать и плести друг для друга браслеты дружбы.

Селена мягко улыбнулась и сказала:

– Мы с твоей мамой тоже поладили не сразу.

– Правда?

– В самый первый день в школе на уроке французского нас посадили вместе, потому что наши фамилии шли друг за другом. У нее был пенал с каким-то скучным рисунком – никаких тебе розовых пони или кукол Барби – и густые черные волосы, очень прямые и очень блестящие. У меня тогда были веселенькие желтенькие кудряшки. – Селена провела руками по своим теперь таким аккуратно волнистым и ухоженным волосам. – Нас попросили разыграть какой-нибудь диалог на французском, и твоя мама так отчетливо выговаривала каждое слово, что я чувствовала себя крайне неловко, мямля что-то ей в ответ. Она тщательно записывала все, что говорил учитель, в то время как я рисовала на полях учебника. Я решила, что она скучна до безобразия – такая, знаешь, девочка-отличница. Но потом твоя мама целых десять минут не могла вставить в ручку новый картридж и в итоге вылила на себя почти все чернила. Я так смеялась! – Селена улыбнулась своим детским воспоминаниям. – Тогда твоя мама повернулась ко мне, и я решила, что сейчас она устроит мне взбучку, но вместо этого она тоже начала смеяться, а когда я засмеялась еще сильнее, вылила на меня остатки чернил. Мы никак не могли остановиться, то и дело подначивая друг друга. Пришлось вмешаться учителю. Однако Мари взяла всю вину на себя, улыбнулась и извинилась на таком идеальном французском, что нас даже не отчитали. Думаю, именно тогда я усвоила, что улыбка может помочь выбраться из любой, даже самой сложной ситуации.