История Северного круга - Юлия Кузнецова

– А давай… Давай я буду делать тебе фигурки хоть каждый день? – спросил я весело. – А ты будешь шевелить руками, тренироваться и в конце концов попробуешь встать! Давай?!

Эльна заулыбалась, закивала. Я нагнулся, чтобы достать волка. Но никак не мог до него дотянуться. Тумбочка не отодвигалась. Наверное, была прибита к полу. Я попробовал подлезть со стороны кровати. Но задел какие-то колокольчики, которые висели на длинной верёвке рядом с матрасом.

– У-у-у, – прогудела в волнении Эльна.

Я разогнулся. Она указывала вниз сжатым кулачком.

– Ладно, потом достану! – решил я. – Эльна. Вот тебе остальные фигурки. Играй! Тренируйся. Я приду завтра. Пока!

Следующий день оказался счастливым.

Во-первых, я не встретил Крамта. Он пропадал где-то, забросив свои опыты. Во-вторых, Илани принёс в школу новую пачку таруты. Сказал, отец снова привёз из поездки. На этот раз я не завидовал Илани. Я просто взял и стащил несколько листков.

Какими тонкими они были, как чудесно пахли! Такой запах – травянистый, древесный – бывал только в Оранжерее. После школы я не шёл, я бежал к Эльне.

Как она радовалась моему приходу! Похоже, у неё не получалось согнуть руку в локте, так что помахать не вышло. Но она улыбалась во весь рот, раскачивалась на месте и даже что-то мычала.

– Тарута! – показал я ей первым делом.

Она ответила восторженным мычанием. Я жадно следил за её движениями. Не появилось новых? Не научилась брать игрушки? Кстати, где они? Я огляделся.

– А где волки? – спросил я её.

Она помрачнела.

– Эх ты, потеряла, – покачал головой я. – Ладно, не грусти! Сейчас я кое-что смастерю из таруты. Ахнешь! Тем более мы с тобой знаем, где отец-волк. Это мать-волчица думает, что его поглотила тьма. А на самом-то деле он за твоей тумбочкой.

Эльна повеселела. Теперь у нас был общий секрет! Я с трепетом извлёк из рюкзака белоснежный хрустящий лист таруты. Эльна открыла рот от изумления.

– Да-да, – пробормотал я и принялся мастерить.

Тарута была как живая. Она сама легко скручивалась, складывалась, разглаживалась. Я не знал, что буду мастерить, но тарута подсказывала, как нужно сложить, что согнуть, а где – расправить. Сегодня у меня в голове не было идеи, героя какой сказки я хочу сделать, но герой (точнее, героиня) вдруг оказался у меня в руках.

Это была белоснежная полярная сова, лёгкая, как пух.

– У-у-у! – выдохнула счастливая Эльна.

Она снова заёрзала, тянула по очереди обе руки к сове, дотрагивалась до неё сведёнными кулачками, испуганно отдёргивала руку (не помять! не уронить!) и снова довольно улыбалась.

– Она не летает, – вздохнул я. – Но будет сидеть на подоконнике и охранять твой сон. Хочешь?

Эльна хотела. Она внимательно следила за тем, как я укрепил сову рядом с кроватью.

– Тренируйся! – посоветовал я ей. – Тянись к ней!

Она послушно кивнула. Мне не хотелось уходить. Но я заметил, что утомил Эльну. Она откинулась на подушки и прикрыла глаза. Её кудри разметались вокруг головы.

Я тихонько вышел из дома. Когда я пристёгивал лыжи, то вдалеке разглядел фигуру Жорели. Я заторопился. Не хотел с ней встречаться. Почему – не знаю. Не хотел, и всё. Мне вообще не хотелось ни с кем делить Эльну. Ни с её мамой, ни с её братом. У меня впервые была подруга, которая понимала меня с полуслова. И для которой я мог сделать столько всего хорошего…

Я обогнул дом и помчался домой.

Интересно, куда всё-таки делись полярные волки с тумбочки Эльны?

На следующий день нашу школу повели на экскурсию в Оранжерею. Мы шли вместе с учёными: я мельком видел Крамта и даже поздоровался с ним, но потом отошёл к Илани и его братьям. Нас сопровождал учитель зверологии и травознания Грейфи, сам похожий на какой-то длинный белёсый овощ. Его тонкая борода кудрявилась на конце, словно корень редьки. Но он поглаживал её, будто она была пышной и густой.

Учитель казался худым и сухим, а на шее у него развевался длинный полосатый сине-зелёный шарф.

Грейфи подвёл нас к гигантскому прозрачному куполу.

У входа он развернулся и оглядел нас большими грустными глазами. Обычно учителя хлопали три раза, чтобы привлечь наше внимание, но печального взгляда Грейфи хватило, чтобы мы стихли.

– Друзья мои, – мягко начал он. – Как вы знаете, раньше оранжереи делали из стекла, и их можно было разбить камнем.

– А теперь нет ни стекла, ни камней, и бить стало нечего, – прошептал кто-то за моей спиной, и Илани с братьями загоготали.

Грейфи подождал, пока смех стих, и продолжил:

– А наша Оранжерея сделана из чистого лагриума.

Он постучал по стенке купола. Звук получился глухим: лагриум эластичнее стекла и не звенит, когда по нему стучат.

– Принято считать, что лагриум – это величайшее достижение наших учёных, – с волнением продолжил Грейфи. – Но…

Толпа из учёного класса довольно загудела.

– Но наверняка это ещё не известно. Свойства лагриума только изучаются. Мы не знаем, что он нам несёт: спасение или погибель. Иногда нам кажется, что мы делаем шаг вперёд. А на самом деле мы шагаем в пропасть. Вы должны помнить об этом, мои дорогие. Что за каждый свой шаг вы несёте ответственность.

– А вы знаете, что он ест одну траву? – послышался за моей спиной голос Лорка, брата Илани. – Он не верит в науку, не верит в лагриум, в его питательные вещества. Поэтому он такой худой.

– Знаем, конечно, – гоготнул их старший брат Гринко. – У него поэтому и волосы зелёные!

– Да ладно, – не поверил Илани.

– Ну вот увидишь, сейчас снимет шапку.

Я впился взглядом в Грейфи. Не потому, что мне было интересно, зелёные волосы у учителя или нет. Нет, я понял, что именно с ним должен поговорить про талюков. Он мудрый и добрый, он даст мне совет.

На моё плечо легла чья-то рука. Я поднял голову. Крамт!

– Дело есть, – сказал он.

– Да, да, обязательно, давай после экскурсии, – пробормотал я, сбрасывая его руку и устремляясь внутрь вместе с остальными.

– Дин!

Но я уже вошёл в тёплую просторную Оранжерею, уже размотал свой шарф и снял перчатки.

Внутри купол Оранжереи был разделён на три отсека.

В одном, где выращивались овощи, было тепло. Во втором поддерживали холод, там даже снег с потолка иногда сыпался. В третьем содержались животные, которых путешественники привозили из разных кругов. В Оранжерее я был пару зим назад, но помнил, что тогда в третьем отсеке жили белая сова, полярный волк, лемминги, северный олень и лягушки. В общем, все животные, которые спокойно обитали бы у нас в лесу, если бы он не был Розовым.