Змеи, драконы и родственники - Олег Угрюмов

Хаббсы потребовали вернуть им одного из своих клановых вождей, захваченного в плен регулярными войсками Оттобальта после того, как он со своей ордой принялся грабить не только Шеттскую пряхипчазию, но и юг Упперталя.

Плененный оправдывался тем, что набег на славных соседей совершил сгоряча и не подумав, а также по темноте своей и неучености. Ссылался на плохое знание картографии и скверную ориентацию в пространстве, взывал к человеколюбию и даже наградил короля титулом «большого просветителя».

Однако, выслушав подробный доклад Мароны о нанесенном государству ущербе, «большой просветитель» (в глубине души не любивший хаббсов) остался непреклонным. Более того, он решил войти в хаббскую историю как первый учитель географии — то есть казнить зарвавшегося предводителя в назидание остальным. Чтобы карты изучали, понимаешь, до, а не после набега.

Замысел был хороший, но, как и большинство хороших замыслов, привести его в исполнение не удалось. Коварный Юркич-хан, так звали пленного, не желал служить примером своим соплеменникам и наотрез отказался от почетной роли эталона мужества и стойкости славных хаббских воинов. За день до казни он безответственно сбежал из тюрьмы и скрылся в неизвестном направлении, чуть было не сорвав тщательно подготовленную церемонию.

Ошалевшие от такой наглости придворные все же решили не портить Оттобальту праздник. Кроме того, и свои головы будут целее, и в глазах мировой общественности Упперталь останется на высоте. Словом, когда выяснилось, что на одной чаше весов находится крупный конфуз, а на другой — серьезная победа; когда обнаружили ненароком, что придворный летописец уже занес в свою амбарную книгу сообщение о казни Юркич-хана на главной площади Дарта и принялся за описание народных гуляний по данному торжественному случаю, не осталось другого выхода, кроме как отправить на плаху заурядного хаббского разбойника. Разумеется, под чужим именем.

Казалось бы, все разрешилось ко всеобщему удовлетворению, однако уппертальская пословица гласит: «Народная молва хуже пожара». И немного погодя вельможи получили возможность лишний раз убедиться в том, что народ мудр и пословиц зря не придумывает.

Пронырливые хаббсы вскоре узнали о подмене. Версий случившегося хаббский королевский двор выдвинул две — и обе не слишком оригинальные. Первая заключалась в том, что Юркич-хана заставили служить уппертальскому владыке, дабы использовать его против соплеменников. А вторая — что Юркич-хан сам из каких-то своих соображений перешел на сторону Оттобальта, дабы, заручившись его поддержкой, терроризировать родную страну и бывших сограждан.

«Что в лоб, что по лбу», — сказал бы по сему поводу мудрый народ.

Посовещавшись, хаббсы решили, что им жизненно важно вернуть своего вождя на родину для дальнейших разбирательств. И надо сказать, что у них были веские причины. После исчезновения Юркич-хана в стране начались беспорядки и открытая борьба за власть между его сыновьями (беглый разбойник правил обширными землями, и они считались лакомым куском). А тут еще одна из жен хана во всеуслышание заявила, что дело ее мужа не умрет и она лично продолжит то, что он начал. О чем шла речь, никому не было известно, так как Юркич-хан ничего такого не начинал. Как и все его предки, собирал дань в южных провинциях Ландсхута, нагло грабил Шетт и лишь однажды нечаянно залез в Упперталь, где и был пойман на жареном. Но больше всего хан был нужен своим военачальникам и подданным, так как исчез вместе с награбленным и солидной данью.

Именно этот животрепещущий вопрос и обсуждался сейчас в парадном зале Дартского замка.

Многострадальный хаббский посол Муспапс чувствовал себя как между молотом и наковальней: с одной стороны ему грозил гнев далекого, но свирепого собственного владыки, с другой — грустно и немного обиженно взирал на него с великолепного трона могучий Оттобальт Уппертальский, которого (как сообщили хаббсу его соглядатаи при уппертальском дворе) различные посольства уже замучили разнообразными требованиями и жалобами, и нервы его величества находились в крайне натянутом состоянии. Гром мог грянуть в любую минуту.

Посол, зная взрывной характер Оттобальта, говорил мягко, вкрадчиво, не торопясь, чтобы его величеству было проще следить за ходом запутанных событий:

— Тогда совсем не есть казнить, хотя так быть задумано. Тогда есть бежать, спасаться.

Оттобальт доверчиво посмотрел на пышно разодетого хаббса, затем — на министра Марону, топтавшегося по левую руку от трона.

— Ну и что дальше? Я все равно ничего не понимаю…

Муспапс приступил к изложению самой сути:

— Он не есть казнить, он есть спасаться.

Оттобальт возмутился:

— Как же спасаться, если я приказал его казнить?

Посол придал своему голосу проникновенности и убедительности:

— Да, да. Вы есть казнить. Он есть спасаться.

Король растерянно оглянулся на министра, ища у него моральной поддержки:

— Не может быть, я сам видел, как его казнили!

Хаббс не унимался:

— Да, да. Вы есть видеть, а он есть бежать.

От волнения Оттобальт даже привстал с трона:

— Куда бежать?! Вот злопакостные существа! Когда бежать?! Я видел, как его казнили! Повторить по слогам?

Посол решил для доходчивости изобразить ситуацию в лицах:

— О да. Вы есть присутствовать — он есть отсутствовать, спасаться.

Его величество начал потихоньку звереть:

— Марона, как это все понимать? У меня уже голова идет кругом, растолкуй немедленно, не то велю спасать… то есть казнить!

Когда закрутилась вся эта история с побегом и подменой казнимого, Марона был категорически против подобной авантюры. Но дал себя уговорить, не желая ввязываться в полемику с разгневанным монархом и надеясь, что повезет. Хотя должен был знать, что все тайное когда-нибудь становится явным. Вот и тайна Юркич-хана все равно выплыла наружу. А отдуваться теперь не тем, кто упустил преступника, а ему. И скажите после этого — — есть ли в мире справедливость?

Первый министр лучезарно улыбнулся своему королю и буквально пропел:

— О мой повелитель, не извольте гневаться, все предельно элементарно. Говоря простым хаббским языком, он был не столько казнен, сколько спасся бегством.

Оттобальт снова умостился на троне:

— Да-а-а?! Во дают! Хорошо еще, что ты этих хаббсов понимаешь. А то — не есть казнить, есть спасаться, не есть спасаться, есть казнить… Тьфу! Чушь какая-то, белиберда. — Тут его величество спохватился и уставился на Марону с подозрением: — То есть как — спасся бегством?!

Чуткий министр понял, что ступает в самые бурные воды, и если сейчас пронесет, то все остальное будет не так страшно. И он отчаянно заговорил:

— Видите ли, ваше величество, хаббсы — народ эпический. Их национальные герои не умирают, они переходят в легенды. На сей раз легенда гласит, что Юркич-хан был храбрым воином и борцом за справедливость. Он с крохотным своим отрядом бился с коварными и жестокими врагами. Врагов было так много, что их стрелы закрывали собою солнце, а мечи сверкали, как молнии, они были безжалостны и сильны и надвигались, как океан во время шторма. Поэтому, когда Юркич-хан, обессиленный и израненный, упал один-одинешенек посреди поля битвы, трусливые враги, дабы не рисковать своею жизнью, предложили ему сдаться. Но он на это не согласился, и тогда они задумали захватить его в плен коварством и хитростью: пообещали ему вдвое больше жен, чем у него было, а также два табуна породистых скакунов или три табуна, не помню, и даже волшебный раритетный лук самого бога Якечи. А ко всему прочему золотой прижизненный памятник на родине…