Хижина пастыря - Тим Уинтон

В общем, все утро я занимался делом. Перед тем полночи строил планы. Когда с рассветом я выходил за порог, то нес в руках полную бутыль с водой, а в рюкзаке много мяса. На шее у меня висел бинокль, а на плече карабин. Мысленно я уже шел на восток. Не ожидал попутчиков. Поэтому, когда в серых сумерках я заметил кого-то у отвалов, чуть не наложил в штаны. Лишь через две секунды сообразил, что это не человек, а крупный старый кенгуру ростом с футбольного защитника. Зверь стоял прямо, поджав локти, и я сам не понял, зачем в него выстрелил. Как у меня так быстро получилось? Он сел на хвост, завалился на бок, а я подумал – твою ж мать, и что теперь?

Времени на разделку не было. Я просто подвесил тушу, выпотрошил ее и выкинул кишки в шахту. Кенгуру оказался огромным, я таких вблизи еще не видел. И тяжелым. Шкуру цвета ржавчины я оставил. Голову тоже. Не очень хорошо, конечно, но я торопился. Решил – разберусь позже.

Это, конечно, свинство – завалить кенгуру и бросить его. Только я не знал, что ухожу надолго. К тому же трудно отказаться от еды, если она стоит прямо перед тобой.

Когда я вышел к колее, солнце уже торчало в небе, а я был весь в крови. За прииском я оглянулся. Увидел не очень-то приятную картину. Перекопанная и вывернутая наизнанку земля. Посредине – убогая лачуга. А перед ней на эвкалипте раскачивается тело. Будто какому-то бедолаге до смерти надоело искать золото, и он повесился. Поставил точку.

Таким я увидел то место в последний раз.

Следовать за колеей оказалось нетрудно. Ветер не дул, утро стояло еще прохладное, идти было приятно. Я топал быстро. Слышал лишь свой маленький жестяной котелок. Он висел на рюкзаке и при каждом моем шаге дребезжал и поскрипывал.

Я сбежал из Монктона примерно неделю назад. Значит, Ли уже в курсе. Сначала она не поняла, где я, почему не приезжаю. Потом догадалась. Ли ведь умная. И хорошо меня знает. У нее в шкафу стоит собранная сумка. Ли будет ждать. Сколько бы времени мне ни понадобилось, она будет ждать. Лишь бы только тетя Мардж не отправила Ли в школу-интернат в Муре. Или, еще хуже, в Перте. Но такое произойдет, только если Ли выдаст себя, если сваляет дурака, вместо того чтобы терпеть и сохранять спокойствие. Нет, она умница. И ведет себя так, будто совсем ничего не ждет. Ли там, в Магните. Я не смогу двигаться дальше, если начну сомневаться.

Еще до обеда тропа стала заворачивать на север, и я увидел первый каменистый кряж, понижающийся с запада на восток. Я остановился – отдохнуть, попить. И в тишине услышал птицу, которая давно мне нравится. Ее грустная песня прям за душу берет. Флейтовая птица, или птица-мясник. Офигеть название, да?

Я потопал к кряжу. Он оказался неблизко. Когда я добрел до подножия, солнце уже светило над головой. Тропа стала очень неровной, появились вымоины глубиной по колено. На обычной машине тут не проедешь, да и с внедорожником тоже попотеешь. Наверху рос лишь колючий кустарник, сильно обглоданный козами. Их дерьмо валялось повсюду. Камни были красными и желтыми, с крупными вкраплениями кварца, похожего на замороженное молоко.

Взобравшись наверх, я посмотрел на север и увидел еще одну горку, километрах в двух. Долина между этими двумя кряжами выглядела голубой от деревьев и теней. Справа она понижалась, как я и надеялся, и там, на востоке, за верхушками деревьев блестела розово-белая поверхность озера. Оно было далеко. Я сразу понял, что к вечеру домой не вернусь, но вид соли придал мне сил, и я не расстроился.

Правда, спускаться начал не сразу – постоял немного, повтыкал. Я все не мог насмотреться. Спасибо за колесные борозды, без них я ни за что не нашел бы обратную дорогу.

Я осторожно спустился по склону и ступил в долину. Тут царили прохлада и тень; красновато-розовые эвкалипты дрожали от множества птиц. Идти теперь было легче и, думаю, большинство людей назвало бы долину красивой, кругом деревья, ветки… Красивее, чем мульга, где я обитал до сих пор. Только здесь я не видел далеко вперед, а в тенях мог таиться какой-нибудь отморозок, так что я не особенно наслаждался. Да, идти стало легче, но конца долине не было.

Мы всегда хорошо ладили, я и Ли. Она младше на шесть месяцев: у меня день рождения второго июля, а у нее – четвертого декабря. Думаю, мы не могли не подружиться, ведь других кандидатов в друзья рядом не наблюдалось. Если тетя Мардж не гостила у нас, то мы гостили у нее в Магните. Длинные выходные, школьные каникулы. Однажды двумя семьями ездили в домах-фургонах в Корал-Бей; дядя Тед тогда еще жил с тетей Мардж. Как-то целое лето снимали пляжную кабинку в Донгаре, ютились там в тесноте, офигенно весело. Все делали вместе – и дети, и взрослые. Правда, женщины и дети были ближе друг другу. Мужчины почему-то не умеют сближаться. Ну а потом дядя Тед сбежал, когда Ли исполнилось десять. Жаль, с мамой такого счастья не произошло. Как по мне, без мужиков лучше.

В общем, мы росли вместе, я и Ли. Она долго оставалась единственной девчонкой, которую я по-настоящему знал. Своей в доску девчонкой, так сказать. Мы гуляли, ловили головастиков, занимались еще какой-то ерундой. Катали друг друга на великах. Мне нравилось проводить с ней время, а без нее я вроде как скучал. Может, потому и не особо переживал из-за одноклассников. Ведь у меня была Ли.

Я и сам не знал, почему она мне нравится. Ли всегда крутилась рядом. Я привык к ней. Мы вместе гуляли, я уже говорил. Остальные кузены были еще малышней. Помню, как у Ли выпал передний зуб, и она начала шепелявить. Ли гонялась за мной по стадиону и вопила:

– Джекщи! Джекщи! Ох, поймаю тебя, Джекщи Клактон!

Звучало по-идиотски. От смеха я даже бежать толком не мог.

Ли отличалась от девчонок из школы. Была боевой. Не ныла. Не страдала из-за порванного платья, или поцарапанных блестящих туфелек, или испачканных коленок. Умела гонять мяч, прикиньте. Но главное – любила развлекаться. Прикольно и интересно. Когда Сьюзи и трусишка Норман заваливались на диван и в сотый раз смотрели «Короля Льва», мы с Ли сбегали к гранитным обнажениям или к резу. Это если в Монктоне. В Магните