Когда страсть разгорается вновь - Оливия Гейтс

Словно ощутив его смятение, она потрепала его по руке, а ее глаза и голос стали еще мягче.

– Нам действительно хотелось бы принять вас.

Поддерживая просьбу своей бабушки, мальчик схватил его за другое предплечье:

– Да, пожалуйста! Вы сможете рассказать мне, как научились всему, чем занимаетесь. У вас крутая работа, как у супергероя!

Женщина взглянула на внука с ласковым укором:

– Мистер Грейвс здесь не для того, чтобы развлекать тебя, Маури.

Мальчик понимающе кивнул:

– Знаю. Он здесь, чтобы увидеть мамочку. – И тут же обезоружил Ричарда просьбой: – Но вы должны кое-что сделать, пока мы ее ждем. Если у вас сверхсекретная работа, и вы о ней не говорите, вы можете посмотреть мои рисунки.

Ричард пристально взглянул на мальчика. Тот рисовал. Как и он сам. Этого о нем никто не знал.

Все его тело онемело от… ужаса? Ричарда будто оковами сковало, он никогда еще не чувствовал такой безысходности и такого отчаяния, как сейчас, в компании этих двоих, терзавших его добротой и воодушевлением.

Но спасения не было, его буквально загнали в угол. Чувствуя себя так, будто наглотался раскаленных гвоздей, Ричард кивнул.

Маурисио радостно заулюлюкал и потянул его за собой. Заставив Ричарда переступить порог, мальчик унесся за своими рисунками.

Ричард осторожно вошел в дом Изабеллы. Женщина закрыла за ним дверь и провела его внутрь.

– Кстати, я – Марта, мать Изабеллы, – на тот случай, если вы этого не поняли. Не знаю, говорила ли Белла когда-нибудь обо мне.

Она не говорила. Изабелла никогда не упоминала о своей семье. Когда Ричард, собирая о ней сведения, пытался выяснить что-то о ее родных, он нашел лишь общую информацию, относящуюся к периоду до ее двенадцати лет. После этого возраста данных не было – до момента, когда она вышла замуж за Бертона. Теперь Ричард знал, что позже она стерла из биографии и годы брака. Кстати, он помнил, что ее мать звали Марта. Она тоже не изменила имя.

И вдруг его взволновала одна мысль. Ричард остановился. Марта тоже замерла на месте, вопросительно глядя на него.

– Как только ваш внук применит свой логический ум, он поймет, что вы не следуете собственному правилу насчет безопасности. Вы не убедились, что я знаю Изабеллу, что меня безопасно пускать в дом.

Она лишь отмахнулась:

– О, я не сомневаюсь, что вы ее знаете, и достаточно хорошо. И нет ничего опасного в том, чтобы пригласить вас в дом.

Тепло разлилось у него в груди от еще одного чувства, которое он никогда не переживал. Абсолютного доверия. Даже Мердок, Рафаэль или Изабелла не доверяли ему так безраздельно.

Но ведь Марта выросла в стране, где опасность была частью повседневной жизни. Неужели она утратила бдительность после переезда в Штаты? Или это произошло потому, что она судила людей по внешнему виду, и сочла его благородным и воспитанным? Если она так легко доверяла незнакомцам, наверняка могла подвергнуть семью опасности.

– Почему вы так в этом уверены? Ваша дочь когда-нибудь говорила обо мне?

– Нет, – улыбнулась Марта. – И я еще попеняю ей за это.

Ее глаза посерьезнели, но оставались доброжелательными.

– За свою длинную и богатую событиями жизнь я научилась точно оценивать людей. Я еще ни в ком не ошиблась.

Он состроил гримасу:

– Вы думаете, что умеете безошибочно оценивать людей? Это даже хуже чрезмерной доверчивости!

Она захихикала:

– Сначала вы боялись, что я тащу в дом первого встречного, а теперь считаете, что я переоцениваю свою способность видеть людей? Не волнуйтесь, я не страдаю ни забывчивостью, ни излишней самонадеянностью. Я представляю собой золотую середину.

Как же глупо они выглядели: худенькая женщина тащила за собой в дом бегемота в два раза больше ее, а он еще и упирался.

– Какая еще золотая середина? Вы считаете меня безобидным.

– Я предпочитаю принять тигра за котенка. – Улыбка по-прежнему играла на ее губах. – По-моему, вы чрезвычайно опасны. Я узнаю хищника с первого взгляда, и мне еще не доводилось встречать никого столь же кровожадного, как вы. Но я уверена, что вы не охотитесь на невинных и беззащитных. Ваш рацион составляют те, кто охотится на них.

И как этой женщине с первых минут знакомства удавалось видеть его насквозь?

– Так что – да, я пригласила вас в дом, потому что сразу поняла, какой вы. Если бы случилось какое-то несчастье, спасение своей семьи я доверила бы именно вам.

И Ричард сдался. Отбросил предрассудки, которые сформировались у него о Марте, увидел за ее кажущейся простотой целый мир мудрости. Его даже охватило некое родственное чувство по отношению к ней. Похоже, слабость, которую он питал к Изабелле, распространялась на всех, в чьих жилах текла ее кровь.

Он наконец-то позволил Марте проводить его в дом. Когда они вошли в гостиную, Марта заметила:

– Маури никогда не открывает дверь. Понятия не имею, почему он сделал это сейчас.

Ричард уселся на веселенький цветастый диван.

– Он, наверное, почувствовал, что я – тот, кто защитит дом от вторжения чужестранных армий.

Марта прыснула, не обидевшись на его добродушную шутку. Но тут в ее глазах отразилось нечто, что Ричарду не хотелось толковать.

– Вы можете шутить об этом, но на самом деле вы правы. Маури необычайно… чувствительный мальчик. Было немало случаев, когда он понимал то, что не следовало бы, или предугадывал события. – Марта спохватилась, всплеснув руками. – Позвольте мне предложить вам чего-нибудь выпить. И вы ведь останетесь на ужин, да?

– Может быть, Изабелла этого не захочет.

– Я хочу пригласить вас на ужин. И Маури тоже. Белла не может отказать ни одному из нас. Не волнуйтесь.

Ричард не мог сопротивляться этой крошечной женщине.

– Чай, пожалуйста. Если у вас какой-нибудь есть.

– Белла снабдила нас запасами всевозможных сортов чая. Это единственное, что она пьет.

Именно он приучил ее пить чай, он «подсадил» ее на чаепития. Она не бросила это пристрастие, как и пристрастие к нему, Ричарду.

– Эрл грей. Горячий.

Марта унеслась готовить чай, а Ричард стал сравнивать ее с дочерью. Марта была гораздо ниже и худее, и ее цвет лица, глаза и волосы были темнее. У них были похожие черты, но Изабелла явно взяла что-то и от других родственников, возможно, по отцовской линии.

Несмотря на беспокойную жизнь, Марта казалась беззаботнее, оптимистичнее Изабеллы, даже моложе ее по духу. Если бы у Ричарда была старшая сестра, он хотел бы, чтобы она оказалась именно такой.

Он отмахнулся от этой странной мысли, вспомнив о реальности.