990 000 евро - Евгений Зубарев

Один из гостей, седой полный мужчина с дорогим кожаным портфелем в руке, встал возле нашего стола и негромко, но очень проникновенно сказал:

– Господа, от имени правительства Российской Федерации я уполномочен сделать важное заявление.

У меня захолонуло сердце, но потом я пригляделся и понял, что это, конечно, были не менты. Больше всего эти люди напоминали гаишников – на их лицах была такая же смесь превосходства, презрения и тщательно скрываемого страха разоблачения, как и у наших уличных торговцев полосатыми палками.

Я сделал строгое лицо, подошел к первому, пожилому визитеру, на расстояние шага и мысленно схватил его за воротник. В казарме, к примеру, подобный психотренинг заставлял салабонов без возражений мыть полы от заката до подъема.

Мужик, однако, стоял недвижимо, и я сосредоточился, теперь уже в подробностях представляя, как бью его в пах левой ногой и добавляю правой. Когда делаешь это правильно, человек действительно пугается, а потому отшатывается, прикрываясь руками.

Но этот мужик опять не дрогнул, и я с любопытством взглянул ему в лицо.

Он поймал мой взгляд и с готовностью отрапортовал:

– Василий Захерящер, председатель Всероссийского национального общества садоводов-любителей, почетный академик МАХАОН, советник президента по национальным вопросам, член партии «Единая Россия» с 1999 года…

Тут я совершенно рефлекторно дернулся и правая рука, описав короткую дугу, пошла сжатой кистью в челюсть партийного садовода. Я успел отвести ее в последний момент, сам не ожидая от себя такой реакции.

Садовод пружинисто отскочил назад, зацепился было за стул, но устоял на ногах. Его соседи, моложавые мужчины в темных костюмах, тоже отпрыгнули к дверям кабинета, суетливо прикрываясь руками, но их предводитель быстро вытер ладонью вспотевшее лицо и без тени укоризны продолжил как ни в чем не бывало:

– Господа, позвольте сказать пару слов. Ваш бизнес в опасности! Но мы можем помочь – у нас отличные связи. Правительство Российской Федерации доверило всем нам великую честь принять эстафету экономического процветания и солидарности иерархически высшего по отношению к нему управления, в ходе которого структуры заблаговременно развертываются в среде, проводящей информацию, но не видны с того иерархического уровня, в котором развернуты сверху. Наши специалисты помогут вам сопоставить личные экономические интересы с государственными, ко всеобщему удовлетворению всех заинтересованных сторон, включая ФСБ, МВД и Совет Безопасности…

Он указал морщинистой, но еще крепкой рукой на обоих соратников, и те снова замерли по стойке смирно, напряженно кося в мою сторону красными с недосыпа или перепоя глазками, такие одинаковые в своей невзрачности, что, доведись мне увидеть их снова, я бы точно ни одного не признал.

Впрочем, в словах главного садовода и даже в его жестах сквозила такая непоколебимая уверенность в своей правоте, что я едва не поверил в нее и едва не устыдился своего агрессивного ее неприятия.

Но потом в кабинете снова распахнулись двери, вокруг начали суетиться официанты, послышались негромкие команды метра, и тут же порвалась тонкая паутина лжи, которую плел этот придворный садовод со своими партийными прихвостнями.

Все же, по-хорошему, для подобных разводок требуется особый антураж и хотя бы минут двадцать чистого времени, а когда у тебя три раза подряд спрашивают, пьешь ты кофе с сахаром или водку без содовой, достучаться до клиента чисто вербальными штучками вроде НЛП невозможно – потому что клиент элементарно отвлекается на более важные вещи.

Треск лопнувшей паутины лжи услышал даже метр – он вдруг оторвался от руководства официантами и повернул ко мне свое круглое румяное лицо:

– Простите, на сколько персон будем готовить стол?

Николь ответила за меня, подняв голую руку к потолку и показав метру три ярко накрашенных ногтя. Метр подчеркнуто внимательно смотрел только на меня, и я так же акцентировано кивнул ему, показав три пальца.

Тут же вокруг незваных гостей началось сложное движение официантов, в ходе которого все посторонние оказались вдруг выдавлены за пределы кабинета. Дверь захлопнулась, но даже после этого из холла еще доносилось какое-то негромкое, но удивительно отчетливое бормотание про социальную ответственность бизнеса и перспективы нанотехнологических проектов в свете поляризации общественного мнения страны.

Точку поставила Николь, необычайно злобно выкрикнувшая со своего места:

– Заткните его уже кто-нибудь! – и звук послушно уплыл куда-то в сторону.

Так искренне кричат только на прямого конкурента, и я внимательно взглянул на нее.

– Ты чего орешь?

Николь пожала голыми плечами:

– Раздражают!

Ганс наконец вспомнил, что он у нас охранник, и вскочил, отбросив столовые приборы:

– Ща разберусь. Сидите тихо, я все сделаю.

Ганс помедлил у дверей, но Николь не стала его удерживать, и я, любопытства ради, тоже. Ганс вышел в холл и пропал на пару минут.

Вернулся он подавленным и сразу обратился ко мне, как к родному:

– Михась, у них в охране батальон братвы, не меньше. Внизу, в зале, по лавкам сидят, на всех щурятся. Мне одному такую толпу не расколбасить. Может, на пару попробуем? Вдвоем шансы есть! – Ганс показал, размахивая руками, как мы всех победим, и я почти поверил.

Но Николь, недолго посмотрев, как Ганс месит воздух кулаками, с неожиданным сочувствием заметила:

– Дурачок, это не братва. Это ФСО. Федеральная служба охраны.

– Да ну? – выдохнули мы с Гансом одновременно, и Николь снизошла до подробного ответа:

– К нам клеились разводилы из общественной академии. Впаривают ордена, звания всякие, хитоны с шапочками. Квадратные такие шапочки, с кисточками, забыла, как называются…

– Шапочки с кисточками? – ошарашенно переспросил Ганс, и его веснушки потемнели от горечи непонимания.

Николь подождала, пока вбежавший в кабинет официант нальет ей вина и обслужит нас с Гансом – мы показали на водку, – а потом тревожным полушепотом закончила:

– У них в клиентах Патриарх всея Руси, мэр Москвы со всеми штатными прихвостнями, а уж ментов с чекистами вообще как собак нерезаных.

– А зачем ментам и чекистам шапочки с кисточками? – осторожно подбирая слова, спросил я.

– Да хрен с ними, с чекистами. Попу-то заглавному эти бесовские шапки зачем? У него же круче прикид имеется, я по ящику сколько раз видел, – в свою очередь удивился Ганс, усаживаясь на свое место.

Николь раскрыла было рот, но потом безнадежно махнула рукой, встала, прошлась по кабинету, то ли разминая ноги, то ли отгоняя злых духов от стола, а мы с Гансом неотрывно смотрели на ее удивительно подвижную задницу, бьющуюся в яростных конвульсиях под обтягивающим платьем, словно в поисках выхода.