Гарем. История, традиции, тайны - Норман Пензер

Мне не удалось выяснить, когда павильон был разрушен, но в картах Константинополя за 1840 год он все еще фигурирует. Вероятно, в период возведения Летнего дворца, то есть в 1709–1809 годы, он был сильно перестроен. Поскольку в 1862–1863 годах дворец полностью сгорел, а восемь лет спустя была проложена железная дорога, мы можем сделать вывод, что если к тому времени от павильона что-то и оставалось, то все это погибло при строительстве железной дороги.

С другой стороны мыса, на побережье Мраморного моря, недалеко от Мраморного павильона, стоял еще один, выстроенный специально для главного садовника. На рисунке Грело — в данной книге он не представлен — изображено здание с неровным фасадом, который в центре нарушен квадратной башней, напоминающей знаменитую башню Сераля, только значительно меньшего размера. Главные комнаты находились на первом этаже; с обеих сторон от башни имелось по два окна. Вся эта расположенная под горой часть мыса Сераль подверглась большим изменениям в 1709 году, когда Ахмед III решил строить там Летний дворец. Из-за близкого соседства с Пушечными воротами его ошибочно стали называть Топкапы-Сарайи. То же продолжалось и при Махмуде I (1730–1754), а после него дворец использовался очень редко. Правда, при Абдул-Хамиде I (1774–1789) и в правление Селима III (1789–1807) его отремонтировали, и несколько зданий были завершены. Антуан Меллинг тоже отметил в своем альбоме несколько более поздних построек. Поэтому мы можем использовать его план дворца как самый точный из всех существующих.

Без сомнения, лучший отчет о Летнем дворце оставил Ф. Покервилль, посетивший его в сопровождении главного садовника-австрийца и самого господина Меллинга. Держа план Меллинга перёд глазами, несложно следить за описанием Покервилля, отрывки из которого я буду приводить. Войдя на территорию дворца через Мельничные ворота (скоро я о них расскажу), они прошли в новый сад, разбитый под руководством садовника Жакоба Энсле — Жака, как называет его Покервилль. Группа проследовала берегом до Нового павильона и вошла в него со стороны сада, поднявшись по трем полукруглым ступеням.

«Вход закрывало огромное, свисавшее с крыши расписанное красками полотно, из-за него эта часть здания была похожа на шатер кочевника, где дверной проем закрывает кусок войлока. Чтобы войти внутрь, нам пришлось его отодвинуть; в павильоне меня приятно поразила элегантность внутреннего убранства. Он имеет овальную форму, в самом широком месте — от входа до окон на море — около 11 метров. Стены расписаны европейцами в виде колоннады, карнизы богато украшены рисунком и — с большим вкусом — позолотой; в промежутках между колоннами — зеркала и хорошо сохранившиеся рисунки цветов. Диван султана стоял у стены со стороны моря, но ничего примечательного в нем не было; в помещении был хрустальный фонтан для омовений, из которого текла очень чистая вода».

Пол был покрыт пестрой тканью — как говорит Мел-линг, это новая мода в Серале. Террасой длиной около 15 метров и шириной примерно 4 метра они прошли на бастион, откуда открывался великолепный вид на порт и на гарем. На берегу, под Новым павильоном, стоял еще один павильон, в который можно было попасть по лестнице в саду; она же вела к небольшим железным воротам — при необходимости через них можно было быстро пройти на берег Мраморного моря. Ближе к северному концу сада находились Золотые ворота: справа от них — ворота гарема, слева — железная калитка, через которую был выход на террасу в саду. Под этой находившейся на возвышении террасой был сад большего размера, а в ее конце — галерея, называвшаяся Хасан-паша-кешк:

«Восточной стены у него нет. Потолок примечателен количеством позолоты и наличием зеркал, закрепленных на нем таким образом, что предметы отражаются в них одновременно со всех сторон». Тем не менее этот павильон пребывал в запустении, и на карнизах ласточки устроили гнезда.

Испытавший первое разочарование Покервилль вошел в гарем. Когда он прошел ворота гарема, «…огромные размеры ключа и скрежет отпираемых ворот в сочетании с уединенностью и даже сакральностью этого места вселили в наши души священный трепет. Я и сам испытывал такие же ощущения, поднявшись по старой деревянной лестнице со стертыми ступенями в гарем, и, не в силах вымолвить ни слова, разглядывал спальню его обитательниц, окна которой были забраны толстыми решетками. В нескольких метрах от первых ворот были вторые, деревянные, а между воротами находилось помещение рабынь. Это просторная галерея 90 метров длиной, 14 метров шириной и 6 метров высотой; с каждой стороны идет ряд окон; посередине, по всей длине зала, сделан двойной ряд шкафчиков — некоторые из них окрашены в красный, другие в синий, третьи в белый цвет — они образуют два яруса, один над другим, в них невольницы хранят свои личные вещи. У окон, отгороженные перилами метровой высоты, — небольшие уголки, где стоят диваны, — на них одалиски спят, по 15 человек в каждом уголке».

Помещение рассчитано на триста человек. В конце галереи, скрытая раздвижными дверями, находится лестница, ведущая в расположенный внизу двор. Кухни тоже здесь, в этой же части гарема. Двор ориентирован на северо-восток, там есть обращенная к морю колоннада; с противоположной стороны находятся павильоны султанш. В дальнем конце двора — жилье начальника черных евнухов и его подчиненных. Там имеется и внутренний дворик, доходящий до Мраморного павильона и Пушечных ворот. Оттуда можно пройти в покои старшей кадины и султан-валиде — матери правящего султана; «карнизы изобиловали позолотой, а стены зеркалами», но мебель в основном перевезли в новый дворец Бешикташ на Нижнем Босфоре. Красота бань произвела на Покервилля огромное впечатление. Судя по всему, они были похожи на бани дворца, где гарем проводил зиму, — о них я расскажу в одной из следующих глав.

Я уделил много внимания описанию Летнего дворца, потому что о нем сохранилось слишком мало упоминаний, а рассказ Покервилля о его посещении следует читать, держа в руках план Меллинга, — его я специально привожу в данной книге в первоначальном виде. Помимо всего прочего, без рассказа о Летнем дворце история Сераля была бы неполной.

Сейчас мы должны вернуться к морской стене и оттуда продолжить осмотр ворот и павильонов. Кроме того, я вкратце опишу недавно обнаруженные остатки зданий арсенала.

Как мы уже видели, Покервилль вошел в Летний дворец через Мельничные ворота, расположенные примерно в 300 метрах от него. Следовательно, именно сних я и начну свой рассказ. Это небольшие, простые ворота византийского времени; их первоначальное греческое название неизвестно. При турках они служили для прохода персонала больницы, расположенной у оборонительной стены, в маленькую мечеть по соседству. Оба здания сохранились до нашего времени, однако из-за того, что железная дорога практически отрезала их от остальных построек акрополя, они лежат в руинах. Здесь также были мельница султана и пекарня, они обслуживали Сераль до 1616 года, когда Ахмед I построил новую мельницу в Первом дворе. Эти ворота назывались Больничными, или Мельничными. Хороший обзор этого участка стены, ворот и мечети имеется не только с террасы Сераля под колонной готов, но и с моря — для этого можно нанять небольшую лодку.

За Мельничными воротами, в понижении между стеной и началом акрополя, когда-то находился Кинегион — амфитеатр, возведенный в конце II века Септимием Севером. Сначала он использовался главным образом для показа диких животных, а при последних императорах как место для казней. Таким образом, учитывая Малый театр, на крутых восточных склонах византийского акрополя их было два, подобно устроенным на южных склонах афинского Акрополя двум театрам — театру Диониса и Одеону Ирода Аттика.