Две недели в Венеции - Фиона Харпер

— Поцелуй пальчик Руби, чтобы он не болел.

В этот момент Руби осознала, что Макс тоже на нее смотрит, затаив дыхание.

— Поцелуй, дядя Макс.

Не сводя глаз с ее лица, Макс поднял ее руку, затем наклонил голову и нежно коснулся губами ее ранки. По всему телу Руби словно пробежал электрический разряд. Макс, кажется, испытал нечто похожее. Он опустил ее ладонь, но не освободил ее.

София подергала Руби за брючину.

— Рыбка не хотела уходить, — сказала она.

Руби сглотнула:

— Я знаю, милая. — Отдернув свою руку, она посмотрела на воду, в которую упал краб.

— С ним все будет в порядке, — пробормотал Макс, после чего начал собирать снаряжение.

Макс до вечера просидел в библиотеке за ноутбуком. Он возился со своими чертежами, пока не почувствовал резь в глазах. То, что он не мог полностью сосредоточиться на работе, все только усложняло.

Он не мог выбросить из головы тот момент, когда заглянул в глаза Руби. Они были зеленовато-карие. До этого он не обращал внимания на их цвет. Он смотрел в них словно зачарованный, а затем поцеловал ее палец. К чему было все это?

Причина была ему хорошо известна. После смерти своего отца он перестал ходить на свидания и с головой ушел в работу. Сегодня его тело напомнило ему, что он здоровый молодой мужчина.

Макс посмотрел на чертеж лестницы. Несмотря на пятнадцать изменений, она стала еще скучнее, если такое было возможно. Он видел сотни подобных лестниц в сотне других зданий.

Удалив все изменения, он поднялся из-за стола и начал ходить взад-вперед.

Ему нужно что-то другое. Что-то уникальное.

Как Руби.

Он вздохнул.

Руби совсем не походила на образованных утонченных красавиц, с которыми он встречался раньше. Рядом с ней все они казались клонами друг друга. С ней было на удивление легко. Она не играла с ним в женские игры. Когда они разговаривали, у него не создавалось ощущения, будто ему устроили тайную проверку. Если он был не прав, Руби говорила ему об этом прямо.

Раздался стук в дверь. Он повернулся к ней, и мгновение спустя в нее заглянула няня Софии:

— Ваша мать попросила меня передать вам, что ужин на столе.

Руби опустила глаза, словно смутившись. Когда она снова их подняла, на ее щеках был легкий румянец.

В воздухе внезапно повисло напряжение.

Макс кивнул:

— Спасибо. Я присоединюсь к вам через минуту.

Она неловко улыбнулась и закрыла дверь.

Макс провел рукой по волосам и тихо выругался. Пока они не виделись, Руби стала еще красивее, или ему показалось?

Снова сев за стол, он пробежал глазами несколько электронных писем, чтобы отвлечься, но это ему плохо помогло. Тогда он направился в столовую, читая себе по дороге лекцию: «Ты не должен обращать внимания на ее глаза. Она на тебя работает. Возьми себя в руки».

Сегодня, к счастью, место во главе стола оставили для него, так что он за ужином не встречался взглядом с Руби и мог сосредоточиться на еде. Его мать, как и вчера, развлекала ее беседой.

— Возможно, работа няни — это ваше призвание, — сказала Фина Руби. — Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями, и София очень к вам привязалась.

Руби тепло улыбнулась ей:

— Спасибо вам. Мне нравится проводить с ней время. Также мне нравится гулять по Венеции. Это самый красивый город в мире.

Фина расправила плечи и гордо заулыбалась.

— Вы никогда не бывали здесь раньше? — спросила она.

— Нет, но всегда об этом мечтала.

Фина хлопнула в ладоши:

— В таком случае мы не будем загружать вас работой, чтобы вы успели осмотреть город. Лучшее время для этого — час перед закатом. Ты так не считаешь, Массимо?

Макс устало вздохнул:

— Думаю, да.

Улыбнувшись, Руби сделала глоток воды. От вина она сегодня почему-то отказалась.

— Уверена, что так оно и есть, но мне, наверное, придется отложить осмотр города до моего следующего визита. К тому времени, когда София засыпает, уже темнеет.

— В таком случае Массимо следует устроить для вас экскурсию по Венеции перед его возвращением в Лондон. О Софии не беспокойтесь. Я найду чем ее занять и сама уложу ее спать.

Обе женщины в ожидании уставились на Макса.

Ему следовало сказать «нет» или предложить своей матери самой показать Руби город, но, встретившись взглядом с Руби, он против своей воли сказал:

— Хорошо, только позже. Мне нужно работать.

Он снова сосредоточился на еде, а женщины продолжили болтать. Через некоторое время Руби обратилась к нему:

— Макс, я чуть не забыла. София, перед тем как уснуть, попросила меня передать вам это. — Руби протянула ему листок бумаги. — Он хотела сделать это сама, но вы были заняты, и я не пустила ее к вам.

Осторожно, чтобы не прикоснуться к пальцам Руби, он взял листок и принялся рассматривать бирюзовое пятно, в котором угадывались очертания краба. Руби сделала черной ручкой контур рисунка, а София его раскрасила.

Макс улыбнулся. Контур был отличный. У Руби явно есть задатки художника.

— Очень похоже. Особенно на того, который вас цапнул. — Он посмотрел на Руби и понял, что совершил ошибку. Она тепло улыбалась, ее глаза светились, и он снова вспомнил сегодняшнее происшествие.

Тогда он снова напомнил себе, что она его служащая и, несмотря на то что ему с ней легко и комфортно, их могут связывать только деловые отношения.

Руби Лэнг — перекати-поле. Она сама ему об этом сказала. Она никогда не заканчивает начатое и постоянно находится в поисках чего-то лучшего. Ему не нужна рядом такая женщина. Он видел, что его легкомысленная мать сделала с его отцом. Именно поэтому он должен выбросить из головы все эти глупости и сосредоточиться на работе. Ради своего отца. Ради памяти человека, которому он многим обязан. Его больше ничто не должно отвлекать.

К следующему ужину Руби придумала небольшой план. Макс уже несколько дней находится в доме своей матери, но по-прежнему принимает ее в штыки. Зато ему удалось найти общий язык с Софией. Он больше не воспринимал ее как бомбу, которая может взорваться в любую секунду. Он веселил ее, был с ней нежен, и она его обожала. Связь между ними с каждым днем становилась все крепче.

Макс определенно не бесчувственный сухарь, каким до сих пор пытался казаться, и у Фины есть шанс вернуть любовь сына.

Именно поэтому сегодня за ужином Руби решила молчать. Она надеялась, что мать и сын начнут разговаривать друг с другом, но к тому моменту, когда они приступили к главному блюду, этого не произошло. Тишину в огромной, похожей на пещеру столовой нарушало лишь звяканье столовых приборов о тарелки.