Ложь от Советского Информбюро - Александр Лысев

Получил письмо от брата Ивана. «Добрый день, брат Вася! Письмо твое получил, спасибо за него. Я нахожусь от фронта в 4-х километрах. Пришли ночью, находимся в лесу в палатках. Немцы всю ночь обстреливали из минометов. Сегодня в ночь идем на передовую рыть окопы, так, может, и не придется вернуться обратно. Пиши, может еще буду жив, а убьют, так не поминай лихом. После войны, если останешься жив, так сколько-нибудь поможешь моей жене и сыну. До свидания! Твой брат Иван».

29 августа тихо, выстрелов не слышно. Погода замечательная. Живем хорошо. Находимся около КП (командный пункт) дивизии. От деревни Оломны — 7 км, от деревни Дуплево — 1,5 км.

Командир нашей дивизии генерал Абакумов очень любил аккуратность и дисциплину. Требовал их от каждого подчиненного, как с солдат так и с офицеров. Он никогда не проходил мимо бойца, который не отдаст ему приветствия, немедленно потребует и не упустит, если у бойца нет пуговицы, заставит пришить ее. Я тоже имел с ним встречу на узкой дорожке, спрятаться было некуда. Дело было так. Выдали нам новые фуфайки. Я сразу же и одел ее, мне срочно надо было пойти в штаб КАД. Иду я по неширокому настилу, место болотистое, плотный мелкий лес. Вижу из-за поворота навстречу мне идет генерал, за ним свита человек восемь, идут тоже по настилу. Бежать в сторону в лес уже поздно, да и неудобно. Я отскочил в сторону, взял правую руку под козырек, немного развернулся к нему лицом. Он поравнялся со мной, остановился и тоже руку взял под козырек. «А почему у вас погон нет?» — спрашивает меня. «Не успел пришить, товарищ генерал!» Мол срочно вызвали меня в штаб. «А фуфайку одеть успели?! Идите доложите начальнику штаба, что я сделал вам замечание». Я пришел в штаб КАД (Командующего артиллерийской дивизии). Начальником штаба КАД уже был полковник тов. Кузанов В. П. Доложил ему. Он сказал мне: «Иди и пришей сейчас». Я так и сделал. Начальником штаба дивизии в то время был пожилой высокого роста с некрасивым угреватым лицом мужчина (фамилию его не знаю). Носил он не военную форму, а длинное узкое пальто на лисьем меху с меховым воротником. Выглядел смешно, как баба рязанская. Однажды в таком виде его увидел генерал Абакумов. Вызвал к себе, отчитал его и предупредил, чтобы он никогда в таком виде не появлялся.

Большим авторитетом пользовался у нас генерал Абакумов. Он был честным и правдивым. Я несколько раз проводил беседу в нашем взводе, изучали его биографию. Он на военной службе был с юношеских лет, мальчишкой пришел в Красную Армию в Гражданскую войну. У него было 75 разных наград. В то время еще не было ни медалей, ни орденов. Некоторые награды я помню: золотые часы, сабля в серебряной оправе, наган, маузер — именные и т. д. Я неоднократно видел, как наш генерал каждое утро выходил из землянки раздетым, в одной рубашке без головного убора, а на улице метель и мороз, брал в обе руки гири и делал упражнения. Конечно, он занимался гимнастикой, когда была возможность, в периоды затишья. Но, к сожалению, комдивом нашей 80-й дивизии он был всего несколько месяцев, его перевели с повышением в другие части. Нам дали комдивом полковника Иванова.

4 сентября получил письмо из Торжка от Аси.

5 сентября переезжаем на новое место в деревню Оломну для пополнения и едем дальше.

8 сентября получил письмо от Толи. «Здравствуй, дорогой папа! Письмо твое получил. Я опять «шатаюсь» по переднему краю. Нога зажила, уже не хромаю. Кажется, стали в оборону, но это еще неизвестно. Нам надо сейчас наступать и наступать по всему фронту. Твой сын Анатолий».

Получил письмо от отца. Пишет, что живут хорошо, но стар стал. У мамы нога все еще болит так же. Погода стоит хорошая.

22 сентября выехали из деревни Оломна на расстояние 12 километров к Восточным баракам. Погода дождливая. Место болотистое. Срубики хорошие, готовые.

3 октября переехали к деревне Зенино, расстояние 30 километров. Погода дождливая, грязно. Есть слухи, что немцы правого берега Волхова ушли, взорвали железнодорожный мост.

11 октября в 10 часов переезжаем на новое место на 6 километров в районе Зенино.

С 5 по 11 октября идут упорные бои. Наши выбили немцев из передней линии, заняли ее. Немцы контратакуют по 7 раз в день, но атаки все отбиваются.

От Советского Информбюро 7 октября 1943 года

Севернее города и железнодорожного узла Кириши войска Волховского фронта, прорвав оборону противника, продвинулись вперед на 15 километров и с боями овладели городом и железнодорожным узлом Кириши и крупными населенными пунктами Новые Кириши, Ларионов Остров, Посадников Остров, Мерятино, Красново, Дуброво, Драчево, Мягры и железнодорожными станциями Посадниково, Ирса.

С 19 по 22 октября с 18 часов и всю ночь немецкая артиллерия бьет по нам беглым, а периодами, — методическим огнем. Настроение неважное. Я лежал около настила в мелком осиннике. Снаряды рвутся в пяти-шести метрах от меня. Мы находимся в «мешке». Это место простреливается с трех сторон. Стоим в лесу от Зенина на расстоянии полутора километров. До станции Любани 18 км. До переднего края 10–12 км. В этом «мешке» 4 дивизии (седьмой корпус и наша — 80 cд). Подготовлено наступление на Любань.

Получил письмо от Толи. «Твое письмо, папа, я получил, рад что ты жив и здоров. Я живу хорошо. Нахожусь на старом месте, на обороне, тихо. Папа, ты пишешь, что фрицы крепко сидели в доте. Так эти доты мы разбили. У нас на каждую гаубицу приходится несколько дотов. Может быть, немцы сами уйдут отсюда, а не уйдут так мы им здесь сделаем второй Сталинград. Теперь мы фрицам показали, что умеем воевать и летом не хуже, чем зимой. Папа, скоро праздник 7 ноября — к празднику мы преподнесем хороший подарок для Родины. До свидания, папа! Пиши. Твой сын Анатолий».

25 октября утром переехали обратно на старое место в 6 км от деревни Зенино к фронту.

2 ноября получил письмо от Аси из Торжка. «Здравствуйте, Вася! Поздравляю Вас с 26-й годовщиной Октябрьской революции, желаю счастья и успехов! На Ваше письмо сразу не ответила. Послали в командировку в район на 5 суток. Пришлось идти 30 километров пешком. На другой день занялись подготовкой здания к учебному году. Я получила очень печальную весть о гибели моего младшего брата, ходила, как шальная. Теперь у меня из двух не осталось ни одного родного брата, это приводит меня в отчаяние. Жду Вашего письма. До свидания. Ася».

4 ноября. Первый заморозок. Получили шапки, но еще не носим.

5 ноября. Каждый день немцы стали нас обстреливать. Обстреливают весь «мешок», в котором мы находимся. Стреляют по квадрату, по карте, по закрытой невидимой цели. Особенно активно работала одна батарея. Ее уже узнавали все по звуку выстрелов «бам, бам», и каждого настораживало, куда будут ложиться снаряды. Много раз мне приходилось быстро падать на землю, в грязь ли, в лужу ли под зловещий свист опускающегося рядом снаряда. Всем своим существом, а, может быть, интуицией мы чувствовали чрезвычайно точно направление полета снарядов, угадывали, когда недолет, когда перелет, и, когда надо быстро прижиматься к земле-спасительнице. Дело в том, что снаряд врезается в землю и разрывается в земле, разрывом создает конусную воронку. Осколки летят из воронки под углом 20–30°. Если лежишь от воронки хотя бы в пяти метрах, осколок не заденет, он летит выше, делая дугу, и приземляется уже ослабленным.