Мои красные туфли - Лиана Меррил

— Да я вовсе не это имел в виду.

— Понимаю. — Карли искоса взглянула на гостя и, заметив, что он глаз не спускает с ее груди, попыталась рукой придержать блузку.

Эван заметил реакцию, но извиниться даже не потрудился.

— А ты уверена, что можно принимать противоаллергическое средство после алкоголя?

— Честно говоря, не уверена, — задумчиво призналась Карли. — Но я выпила совсем немного, всего лишь один бокал, да и то после этого уже прошло некоторое время. А из второго бокала отпила совсем чуть-чуть. Так что скорее всего все будет в порядке. Но если вдруг заметишь, что я перестала дышать, то позвони 911. Обещаешь?

— Это вовсе не шутки, — внезапно рассердился Эван.

— Извини. — Карли не ожидала такой реакции. Медленно тянулись минуты. Когда их проползло уже с десяток, Эван нарушил молчание:

— Можно задать тебе вопрос?

— Конечно. — Карли перевернулась на бок и поджала под себя ноги. На мгновение приоткрыла глаза и взглянула сквозь завесу мокрого тумана.

— Зачем ты закрываешь глаза?

— Так легче. Чувствую себя немного лучше, хотя слезы все равно текут. Так это и был твой вопрос?

— Нет. — Он помолчал. — Что именно во мне тебе так не нравится?

— О! — Она принялась вытирать нос, пытаясь таким способом выиграть время, чтобы подумать. — Ты уверен, что хочешь говорить об этом прямо сейчас?

— Почему бы и нет?

Ну что же, раз он так настаивает…

— Начнем с того, что именно это мне и не нравится в числе прочего.

— Что именно? Что я честен?

— Нет. То, что ты настолько мало обо мне думаешь, что готов выяснять отношения перед тем, как лечь со мной в постель.

— Но ведь мы и лежали и будем лежать вместе.

— Конечно. Разница лишь в том, что я перед этим не требую предъявить перечень собственных недостатков. Вот так. — Она приоткрыла один глаз. — Я для тебя не человек. Просто актриса — лицо с голосом, и все.

— Я такого никогда не говорил, — возмутился Эван.

— Неправда. — Карли попыталась фыркнуть, но взамен получился лишь жалкий писк. — Ты говорил это Гэри.

— И ты ему веришь?

— Он мой приятель, почти друг. — Карли встала на защиту общего знакомого. — А кроме того, ему и незачем было мне это говорить. Это и так ясно — из твоего поведения. Ты презираешь меня, ненавидишь, питаешь отвращение!

— Ненавидишь, питаешь отвращение! — передразнил Эван. — Похоже, ты по ночам изучаешь словарь синонимов.

— Вот-вот! А ты берешься давать характеристику человеку, которого вовсе не знаешь. Я актриса, а это значит, что все мои интересы сосредоточены лишь на собственной персоне, и больше ни на чем.

— На вечеринке ты полуголой плавала в бассейне. Если уж это не говорит о стремлении оказаться на виду, то что же тогда?

— Это был несчастный случай. Я упала. Молчание.

— Ты просто сноб, Эван Маклиш. — Карли не могла не произнести этих слов. Голова работала плохо, но после поцелуя мозги упорно пытались что-то внушить собственной хозяйке. — А потому видишь только то, что хочешь увидеть. И считаешь достойным внимания лишь собственное мнение. Больше заботишься о фильме, чем о реальной жизни.

— Для тебя все упирается в деньги, Карли Бек, — резко возразил Эван, как в зеркале, отражая враждебный тон собеседницы. — Ты готова рекламировать пиво и сигареты, но даже и думать не хочешь о работе в моем фильме, потому что за него не заплатят. А ради пары туфель и вообще готова на многое.

На самом деле Карли отказалась от работы, которую воспринимала как оскорбительную, и без малейшего сомнения поступила бы так снова. Однако объяснять это не имело смысла. С таким же успехом можно было все свое состояние отдать на благотворительные цели и на всю оставшуюся жизнь отправиться работать в лепрозорий — все равно Эван не изменил бы своего мнения.

— Может быть, нам лучше немного помолчать, — спокойно, негромко предложила Карли. Глаза отчаянно слезились, и она приписала это реакции гистамина, не желая признавать, что внезапно почувствовала себя такой же ссохшейся и съежившейся, какой, наверное, ощущает себя изюмина, когда-то гордо висевшая на виноградной грозди. — Мне кажется, что этот разговор мало похож на прелюдию к занятиям любовью.

Эван откинулся на спинку дивана, вытянул ноги и, заложив руки за голову и сцепив на затылке пальцы, принялся пристальным, сердитым взглядом изучать потолок.

Карли повернулась так, что оказалась к гостю спиной. Конечно, свидания бывают разными, но это трансформировалось из чистилища в рай, а из него — в ад. А ведь вечер еще далеко не закончен. Как всегда, почувствовав настроение хозяйки, Один оказался рядом — в самом прямом смысле; он свернулся калачиком у нее на коленях. Карли покрепче обняла друга и стала ждать действия лекарства и прекращения приступа аллергии.

Они неумолимо окружали, холодные и глинисто-скользкие, с неестественно скованной деревянной походкой и сердито насупленными бровями. Подходили все ближе и ближе, сжимая зловещее кольцо.

— Не-е-т, — тихонько тонким, страшным голосом завыла Карли. Она проснулась, дрожа, озираясь по сторонам и крепко прижимая к груди подушку. Господи, как же она ненавидела всех этих болванов — и Гамби, и Поуки, и остальных! Некоторым снятся кошмары, в которых действуют зомби и размахивающие топорами маньяки. Для Карли же самым страшным существом неизменно оказывался Гамби. А Поуки всегда следовал за ним, подобно злой черной тени. Трудно сказать, почему именно Гамби казался таким страшным, просто от одного его вида начинала бить нервная дрожь. Мрачная тень рока, закрывавшая стену, всегда выглядела асимметрично-причудливой. Но ведь зеленый призрак не показывался уже много-много лет. И вдруг явился снова. Его возвращение можно было воспринимать только как еще одно напоминание из прошлого.

Все, она побеждена. Тайна раскрыта. Успешная Карли Бек исчезла, а ее место заняла Карлотта Рейчел Рудольф, закоренелая неудачница. Еще немного, и трансформация полностью завершится. Замечательный «ауди-ТТ-купе» превратится в «додж-омни». Придется освоить какое-нибудь ремесло, например, научиться предсказывать по ладони судьбу или наносить татуировку, открыть где-нибудь на пляже кабинку и тем зарабатывать на жизнь. Дом придется продать, а вместо ! него снять облюбованную крысами квартирку где-нибудь между мотелем, где сдают номера на час, и круглосуточным магазинчиком крепких напитков. Окружение ее будут составлять люди, узнаваемые по полицейским сериалам — но, увы, даже не полицейские. Прощай, приличная, красивая жизнь! Здравствуйте, бедность и лишения!

Светящийся циферблат будильника показывал 4:37 утра. Потребовалась примерно минута, чтобы сориентироваться в пространстве и во времени. Наконец она все поняла. Слегка повернув голову, взглянула на вторую половину кровати и увидела на подушке черную блестящую голову. Голова принадлежала Одину.