Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - Марина Крамер

– Так вот…

– Да не мнись ты, Бес, – лениво протянул Хохол, прекрасно понимавший причину приглашения к пахану и его душевные томления. – Ворон против, чтобы я на место Наковальни встал? Так то не новость. И не надо мне. Заберите все. Для себя прошу только одно – не вмешивайся в мои разборки с Ревазом, дай отомстить так, как я хочу.

Бес удивленно вскинул брови, потом потер пальцем переносицу.

– А ты, значит, решил все-таки вендетту замутить?

Хохол в ответ спокойно кивнул:

– А то! Я не могу спустить убийство Наковальни просто так. Я знаю, что менты искать не будут, они рады-радешеньки, что ее нет больше, а у меня сердце ноет – она в земле, а эта тварь в кабаках зависает. Не будет такого, я сказал!

Огромные ручищи сжались в кулаки, и Бес даже поежился – представил, как такая кувалда опустится на чью-то голову и что будет потом… Перед ним встала дилемма – разрешить Хохлу резать ревазовских значило дать добро на волну беспредела и крови, что явно не оценят милицейские начальники. А запретить – и Хохол попрет в открытую, поднимет всю бригаду и наплюет на чьи-то там принципы и желания. А именно – на Мишку Ворона и на него, Беса. И это уже совсем плохо. Выбора не было…

– Но ты потом точно не станешь претендовать на бригаду? – подозрительно уточнил Бес, и Хохол расхохотался, оскалив волчьи зубы:

– Ка-ак ты этого боишься, Бес! Не очкуй, я сделаю свое дело и свалю из города насовсем.

– Куда?

– А поеду… куда глаза глядят, – хохотнул Женька, закуривая. – Страна большая…

Бес напрягся сильнее – это что еще за новости? Куда собрался валить этот отморозок с пацаном на руках? Разве что к своей бабке, говорили как-то знающие люди, что в деревне где-то живет у Хохла старая бабка… Но хоть из города уберется, не будет постоянно маячить перед глазами, вызывая пароксизмы больной совести – и то хорошо. Да и Виола успокоится, перестанет стонать по поводу оставшегося без матери мальчишки, а то у него, Беса, уже ощущение, что он обязан усыновить ребенка собственного брата. И еще Хохол этот…

– Ладно, считай, договорились, – вздохнул Бес, мечтая, чтобы гость встал после его слов и уехал восвояси. – Но гляди – если менты присватаются, я не в теме, впрягаться не буду.

Хохол промолчал, только смерил его насмешливым взглядом, от которого Бесу стало не по себе, встал из кресла и направился к двери. В другое время за такое нахальство Бес в рулон бы его скатал, но не сегодня, не сейчас… Сейчас нужно было сделать еще кое-что, а именно – через подставных людей выкупить у Хохла «Империю удачи» и «МБК». Именно через подставных, чтобы никто не узнал, что Бес прибирает к рукам имущество жены погибшего брата. Да, зачем огласка? А денег он не пожалеет, торговаться не станет: все-таки мальчишка – племянник…

Бес подошел к окну и отдернул тяжелую портьеру, расписанную вручную тонкими золотыми штрихами. Хохол садился в старый «Хаммер» Наковальни. Когда машина вылетела за ворота, Гриша Бес вздохнул с облегчением, налил себе полный стакан водки и залпом выпил, чувствуя, как отпускает…

– Сука, тварь, паскуда позорная! – разъяренный Хохол метался по каминной, изрыгая проклятия.

У зажженного камина сидел Гена, помешивал кочергой угли и усмехался, глядя на беснующегося Женьку. Уже десять минут тот только орал и матерился, не объясняя причины и не называя адресата, которому предназначалась эта тирада.

– Ну, сволочь! Это же надо! На кого?! На семью брата!!! Думал, что я не пойму, о чем он заботится?! Да не о Егорке, точно, а о том, как бы все под себя подобрать! Не удивлюсь, если еще и Ворон присватается!

Гена смекнул наконец, о ком идет речь – о Бесе, понятное дело. Но что произошло между ним и Женькой?

– Жека… ты был у Беса? – осторожно спросил он, возвращая кочергу на место в специальной стойке рядом с камином.

– Был, – выдохнул Хохол, опускаясь в кресло и выбивая из пачки сигарету.

Высадив ее за пару затяжек, Женька прижал окурок в пепельнице и посмотрел на Гену.

– Представляешь, как думал обставиться этот урод? Подослал ко мне своего человека по поводу покупки «Империи». А я этого Ложкина знаю как облупленного, еще когда со Строгачом ходил, знал, да и сейчас в курсе, что он на Беса работает.

– Ну и что? Ты ведь все равно собираешься продавать ее, так какая разница, кому?

– Да не в том дело! И не в деньгах даже… Просто человеком надо быть, че-ло-ве-ком! Приехал бы ко мне, поговорил нормально – мол, продай, не отказал бы, мне и в самом деле все равно, кому продавать контору. Но нет – он в обход двинул, потому что боится, а ну как остальные узнают, что загреб Гриша сильно много? – Хохол скривился брезгливо. – Не по-мужски это, Гена, вот что.

Гена молчал. В словах Хохла был резон – что стоило Бесу самому приехать и честно заявить о своем желании купить «Империю»? Зачем было разводить тайны с подставными лицами? Хохол и в самом деле не отказался бы продать компанию ему – какая разница, у кого брать деньги.

Неслышно вошла Даша с телефонной трубкой в руках:

– Женя… Маша звонит чего-то…

– Ну?! – задохнулся от нетерпения Хохол, выхватив трубку и взглядом велев Даше выйти. – Машка, что? Да говори ты!

– Не кипи, – осадила Мышка. – Все узнаешь. Доктор сказал, что наметился небольшой сдвиг. Они какое-то обследование сделали, так вот – мозг в порядке, все там хорошо. Видимо, дело все-таки в наркозе, как Валерий Михайлович и говорил.

– Елки зеленые – уже пять! – ахнул Хохол, глянув на часы. – Мышка, я приеду, я должен сам увидеть! – И бросил трубку.

Он в панике заметался по дому, удивив домработницу и Егоркиного охранника, побросал в сумку парик, костюм и все остальное и опрометью выскочил из дверей, бросившись к гаражу. Через пять минут «Хаммер» уже понесся по улице в направлении городской трассы.

– Что это с Женькой? – недоуменно спросила Даша, и Гена, тоже наблюдавший за происходящим с изумлением, хмуро отозвался:

– Не наше дело, Даша. С ним вообще что-то странное творится, а что – он даже мне не говорит. Ладно, пойду, сейчас няня домой поедет, мне к Егору пора.

Он ушел наверх, в детскую, а Даша принялась доставать из духовки булочки и пирог с брусникой. Обычно перед тем, как няне уехать, они вдвоем пили чай и разговаривали. У женщин было много общих тем – обе одиноки, жили с матерями, обе вынуждены были зарабатывать себе на старость. Однако если Дашу это совершенно не угнетало, то Наталья Марковна со своим высшим образованием считала такую работу унизительной. Даша же не понимала, что такого в их нынешнем положении, чего следовало бы стыдиться – такую зарплату не платили на государственных предприятиях и в учреждениях, труд не особенно тяжелый, особенно у няни – Даша успевала делать всю свою работу и еще присматривать за Егором, пока не появилась Наталья Марковна. Домработница искренне не понимала, что постыдного в том, чтобы работать няней в приличном доме.