Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

Взяв Раддлен, дальше которого англичане в Северном Уэльсе никогда не заходили, Генрих II решил, что с него хватит. Оуэн тоже хотел заключить перемирие, ибо прекрасно понимал, что его сил хватит только на то, чтобы удержать свои владения. Был заключен мир, и Оуэн в качестве гарантии своих добрых намерений отдал королю заложников. Генрих II укрепил замок Раддлен и построил еще один в Басингверке. Так и не покорив Северный Уэльс, он сумел всего лишь оттеснить Оуэна Гвинедда за Раддлен и создать два плацдарма для будущих завоеваний[64].

Весной 1158 года король отправил во Францию канцлера Томаса Бекета с крайне деликатным заданием: предложить королю Людовику брак между своим сыном Генрихом и его дочерью Маргаритой (вскоре после развода с Элеонорой Людовик женился на Констанции, дочери короля Кастилии Альфонса VII, которая родила ему еще одну дочь).

Томас Бекет родился в Лондоне 21 декабря, в День святого апостола Фомы, вероятно, 1118 года. Он происходил из уважаемой зажиточной семьи. Его отец, Гилберт, вел торговлю в Руане, но потом переехал в Лондон, где пользовался таким авторитетом у местных купцов, что был избран ими шерифом. Томас учился сначала в Лондоне, потом – в школе августинских каноников в аббатстве Мертон в графстве Сарри, а в те времена, когда торговля его отца процветала, – в Париже[65].

Самое сильное влияние на Томаса оказала его мать Матильда, внушавшая мальчику любовь к Богородице. Она часто взвешивала своего сына и раздавала бедным столько еды, одежды и денег, сколько он весил. Вторым человеком, сильно повлиявшим на развитие мальчика, был, по-видимому, нормандский рыцарь Ришер л’Эгл, частый гость в доме Гилберта, которого Томас просто боготворил. Товарищи Томаса дома и в школе были приличными, но ужасно скучными людьми; зато Ришер, блестящий молодой рыцарь, обожал ястребов и борзых и все прелести охоты. Томас, по какой-то неизвестной нам причине, полгода не посещал школу и проводил много времени в обществе своего смелого героя. Ришер открыл пареньку глаза на мир рыцарства, и под его руководством Томас научился ездить верхом и охотиться.

Когда Томас стал юношей, его жизнь сделалась более скучной, чем была до той поры, как Ришер привил ему вкус к развлечениям, играм и занятиям, которые теперь казались недоступны для него. Когда Томасу исполнилось двадцать один год, его мать умерла, а отец стал потихоньку разоряться. Дом овдовевшего Гилберта сделался «пустым и тоскливым». Молодой человек, продемонстрировавший большие успехи в учебе, вынужден был поступить на работу к своему родственнику Осберну по прозвищу Восемь Пенсов[66]. Три года Томас занимался скучнейшей работой счетовода и жил в купеческой среде, откуда, казалось, ему вовек не вырваться. В затхлой атмосфере счетного дома Ришер л’Эгл и его яркая жизнь казались юноше несбыточным сном. Хотя его отец и родственник были в Лондоне уважаемыми людьми, между ними и тем миром, где вращался Ришер, существовала непроходимая пропасть. Англо-нормандцы были ужасными снобами. «Если рыцарь или какой-нибудь другой свободный человек вдруг опустится с высоты своего положения до торговли и займется подсчетом монет (не дай бог!)…» – писал в порыве снобизма казначей Англии Ричард, напрочь позабыв, что сам он был рожден вне брака. От прозябания в неизвестности Томаса спас архиепископ Кентерберийский Теобальд. Отец Томаса и Теобальд были земляками, поскольку оба родились в Нормандии. Какой-то человек, хорошо знавший их обоих, привлек внимание архиепископа к талантливому молодому человеку, погруженному в финансовые отчеты. Теобальд забрал Томаса в свой дом, где обитала самая одаренная группа ученых в Англии. Архиепископ первым ввел в стране изучение римского гражданского права, и его дом представлял собой университет в миниатюре, где Томас под руководством самых лучших учителей взялся за освоение этого права. Благодаря своему острому и быстрому уму и неотразимому обаянию он сумел быстро выделиться даже в таком блестящем обществе.

Томас подвергался постоянным издевательствам со стороны Роджера Понт-л’Эвека, честолюбивого и завистливого священника, происходившего из рыцарской нормандской семьи. Если верить письму, которое, как полагают, принадлежит перу Джона Солсберийского, Роджер имел весьма сомнительные наклонности. В послании архиепископу Вильяму Санскому от 1171 года Джон в мельчайших подробностях напоминает ему о случае, произошедшем в ту пору, когда Вильям приезжал в Англию навестить своего дядю Генриха, епископа Винчестерского. Джон Солсберийский, который никогда не занимался собиранием сплетен, описывает, как Роджер соблазнил красивого юношу по имени Уолтер, а когда тот разоблачил его, подкупил судей и добился приговора, по которому Уолтера ослепили и повесили. Судя по письму, вся эта история была хорошо известна Вильяму. «Мы ничего не придумали, – пишет Джон, – мы просто хотим освежить Вашу память… Эту грустную историю, к великому позору и несчастью церкви, вспоминают даже в наши дни»[67]. Р. Л. Пул считает, что это письмо приписывают Джону Солсберийскому по ошибке и что абзац, посвященный Роджеру, был вставлен позже.

Роджер насмехался над низким происхождением и буржуазными привычками Томаса. Дважды по его наветам Бекета прогоняли с епископской службы. Биографы Томаса приписывают это исключительно злобе и зависти Роджера, но Теобальд был слишком умным и опытным человеком, чтобы идти на поводу у одного из своих служителей. Вполне возможно, что он понимал, что Томас, несмотря на весь свой ум и обаяние, по своему темпераменту и характеру вряд ли годится в священники. Всякий раз, когда его изгоняли, он находил приют у брата Теобальда, Уолтера, архидиакона Кентерберийского, и оба раза Уолтер убеждал брата взять юношу обратно и вернуть ему свою милость. Когда Уолтера в 1148 году избрали епископом Рочестерским, Роджер Понт-л’Эвек занял его пост архидиакона.

10 октября 1154 года Роджер, в свою очередь, принял сан архиепископа Йоркского, и Теобальд назначил Томаса Бекета на освободившееся место архидиакона, сделав его, таким образом, священником. В качестве архидиакона Кентерберийского Томас занимался юридическими вопросами епархии, в чем ему очень пригодились его знания[68]. С этого поста король и назначил его канцлером.

Генрих II и Томас Бекет очень быстро стали близкими друзьями. Король нашел в Томасе верного и умного слугу, а также обаятельного и приятного товарища. Томас обладал острым умом, неотразимым обаянием и природной живостью темперамента, что в любую эпоху привлекало людей. Он хорошо понимал, какие проблемы приходится решать королю в его стремлении восстановить в Англии порядок, подчинить своей воле баронов и обновить весь механизм управления, сильно устаревший из-за беспечности Стефана. Особенно ценным для короля было то, что Томас отлично знал законы; он легко схватывал юридические аспекты той или иной проблемы и быстро находил самый лучший и быстрый способ ее решения.