Меч с берегов Валгаллы - Наталья Александрова

— А что — живи! — Тимофей развел руками. — Я не возражаю, даже веселее будет! Остальные-то соседи все разъехались. Комната твоя в порядке…

Сима прошла по темному коридору, открыла ключом дальнюю дверь и вошла в комнату.

Когда-то в этой комнате жила ее бабушка, и Симе казалось, что здесь все еще незримо присутствует ее душа, пахнет чудесными бабушкиными пирожками. Симина бабушка пекла замечательно, и когда внучку привозили к ней, она первым делом надевала на Симу маленький передник и строго говорила:

— Ну, Симсимка, сейчас мы с тобой будем тесто месить…

И они месили с бабушкой тесто, готовили начинку. К концу Сима вся была в муке. Они ставили противень с пирожками в духовку, а пока те пеклись, бабушка показывала ей старинный фотоальбом из малинового бархата с серебряными застежками.

В этом альбоме были удивительные фотографии, словно тронутые туманом времени, — дамы в шляпках с вуалями, господа в смешных сюртуках…

Бабушка смотрела на этих людей как на хороших знакомых и рассказывала Симе истории из их жизни так, будто эти истории случились только вчера.

Потом она спохватывалась, восклицала в притворном ужасе, что пирожки, наверное, сгорели, и бежала на кухню. Пирожки у нее никогда не подгорали, они получались румяные, с чудной ароматной корочкой, и бабушка с внучкой пили чай из больших темно-синих чашек с этими пирожками и с удивительным маковым печеньем, какого Сима не пробовала больше нигде и никогда.

Потом, когда бабушка умерла, выяснилось, что она оставила свою комнату Симе, и Сима, которую тогда обуяло стремление к самостоятельности, переехала в нее. Хотя, признаться, и выбора-то у нее особого не было, не переезжать же к матери в загородный дом к черту на кулички…

И вот она снова стоит в этой комнате…

Прежде бабушкина комната казалась ей очень большой и красивой, полной каких-то таинственных уголков и закоулков, где можно было так замечательно прятаться. Теперь же она видела, что комната эта не так уж велика, очень запущена, а все, что в ней есть красивого, — это высокая печка в синих голландских изразцах.

Мебель была старая и самая простая — шкаф, комод, диван с продавленными пружинами. На стене висело мутноватое зеркало в деревянной раме, кое-где проеденной жучком. Когда Сима жила здесь, она только-только начинала работать, у нее не было денег на то, чтобы сделать хоть какой-то ремонт и сменить обстановку. Теперь с деньгами обстояло еще хуже.

В общем, картина складывалась безрадостная.

Она оказалась в мрачной коммуналке, с работы ее чуть не уволили, да еще и полиция проявляет к ней нездоровый интерес…

Не успела Сима как следует себя пожалеть, как в дверь деликатно постучали.

— Симона! — донесся из коридора голос Тимофея. — Ты там жива?

— Я в порядке, дядя Тимоша! — ответила она недовольно. Ну что такое, даже погоревать спокойно не дадут!

— А если жива, так приходи ко мне чай пить! У меня к чаю сырники есть, очень вкусные.

Сима неожиданно почувствовала зверский голод. Да что это такое, обедала же сегодня в итальянском ресторане с Кириллом! Наелась под завязку, а вот, поди ж ты, такое чувство, словно сто лет голодала. Нет, определенно это нервы. Надо брать себя в руки, а то растолстеешь. Но это с завтрашнего дня, а пока почему бы не выпить чаю с Тимофеем? По прежним временам она помнила, что характер у него хороший, легкий, и нужно с самого начала установить с ним добрососедские отношения…

Сима причесалась, улыбнулась сама себе в бабушкино зеркало и отправилась к Тимофею.

За годы, что она его не видела, комната Тимофея очень изменилась. Видимо, каждая из его многочисленных жен оставила здесь какой-то след, частицу себя.

Сима помнила календарь с видами Фудзиямы (память о турфирме и бухгалтере Оксане), помнила сибирского божка из красивого сиреневого камня (из тех времен, когда Тимофей был камнерезом), помнила восточный коврик, оставшийся после свободолюбивой женщины Востока Зульфии. Но теперь здесь было много новых необычных вещей — на столе стоял странный кристалл на подставке, внутри которого искрился и переливался таинственный свет, с ним соседствовал чугунный чертик с нахально высунутым языком. На стене висела яркая расписная маска с серебристыми бубенчиками, а рядом с ней — совсем непонятный предмет: красный бархатный вымпел с надписью золотыми буквами: «Победителю седьмого чемпионата УВДЛО по СС»

— А что это такое? — удивленно спросила Сима, показав на этот вымпел.

— А, это Галя забыла, — отмахнулся Тимофей.

— Что, еще одна жена?

— Ну да…

— А что такое «УВДЛО по СС»?

— Это чемпионат Управления внутренних дел Ленинградской области по стендовой стрельбе.

— Ух ты! — восхитилась Сима. — Так она отлично стреляла?

— Ну, не то чтобы она… — Тимофею явно захотелось сменить тему, и он выставил на стол из холодильника миску с какими-то котлетами. — Вот, угощайся… — проговорил он смущенно. — Извини, что холодные… это котлеты по-киевски, очень вкусные, не сомневайся, Люся приготовила…

— А вы что-то говорили про сырники, — напомнила Сима, которая опасалась есть котлеты неизвестного происхождения.

— Ах да… сырники… — Тимофей снова нырнул в холодильник и достал оттуда еще одну миску. — Нет, это не сырники… это перцы фаршированные… ты любишь перец? Люся замечательно готовит… просто пальчики оближешь…

— Перец? — удивленно переспросила Сима. — А как же обещанные сырники?

— Да были они где-то здесь… — верхняя часть Тимофея снова скрылась в холодильнике, и на этот раз он появился сразу с двумя мисочками. — А вот тут салаты. Хочешь салата? Вот этот — с креветками и авокадо, а этот — какой-то особенный, называется уолдорфский, а что в него входит — убей, не знаю…

— Дядя Тимоша, а что это у вас столько всяких разносолов? — поинтересовалась Сима. — У вас что — праздник какой-то был? День рождения?

— Да нет, Сима! У меня теперь каждый день праздник! — При этих словах лицо Тимофея почему-то перекосилось, как от зубной боли. — Понимаешь, Симона, Люся, она повар… она повар от Бога, то есть очень любит готовить. И она меня непрерывно кормит… и обижается, если я не ем. Сперва мне это нравилось, а потом… Сима, ну хоть ты-то поешь, у тебя организм молодой, растущий…

При этом он продолжал непрерывно выставлять на стол миски, тарелки и блюда с всевозможной едой. Появились, наконец, и обещанные сырники.

Сима оглядела все это кулинарное великолепие, и рот ее наполнился слюной.

Она положила на свою тарелку один салат, другой…

— Вот еще буженину попробуй, — оживился Тимофей. — Буженину она очень хорошо готовит. А вот это — рыба под маринадом… огурчиков непременно возьми…

Неожиданно возле стола материализовался черный котище и сел, преданно уставившись на миску с рыбой. Поскольку хозяин на его взгляд не отреагировал, кот отчаянно мяукнул и повис на когтях, зацепившись за край стола.