Жесткая блокировка - Сергей Кулаков

Эти его эволюции вызвали саркастическую улыбку Марты.

– Да перестаньте вертеться, – сказала она. – Протрете мне дырку в сиденье.

Чтобы не грубить в ответ, Роман загляделся на проплывающую слева Эйфелеву башню. Видны были гроздья туристов на всех смотровых площадках.

Марта и тут не удержалась от комментария:

– Интересно вам смотреть на этот ржавый гвоздь?

– Сударыня, мне ехать с закрытыми глазами? – кротко осведомился Роман.

– Как хотите, – совсем по-французски пожала плечами Марта.

– Вы обещали рассказать о тех, кто вам угрожает.

– Но вы же все время отвлекаетесь, – возразила Марта. – Если хотите экскурсию, я высажу вас у экскурсионного бюро.

– Перестаньте валять дурака, – сухо сказал Роман. – Или начинаем работать, или идите к черту.

Марта до того удивилась, что едва успела затормозить на светофоре, остановившись в сантиметре от бампера передней машины.

– Что вы себе позволяете…

– Выкладывайте, в чем суть дела? – потребовал Роман.

Марта помолчала, соображая, как ей быть: выкинуть наглеца на улицу или ответить на вопрос.

Зажегся зеленый свет. Марта чуть помедлила, но поехала дальше.

– Но только потому, что у меня нет выбора, – сказала она, от злости пришепетывая сильнее обычного.

Роман промолчал, решив, что для первого урока достаточно.

– Какие-то люди все время следят за мной, – наконец заговорила Марта.

– В чем это выражается?

– Ну… Они сидят в машине возле моего дома, иногда я замечаю их в городе…

– Вы уверены, что не ошибаетесь?

– Я уверена, что не ошибаюсь, мосье шпион, – со всем возможным сарказмом прошипела Марта. – Если я целый (цевый) месяц вижу возле себя одних и тех же людей, то я не могу не верить своим глазам.

– Хорошо, – кивнул Роман. – Сколько их?

– Трое… Кажется, трое. Я запомнила троих.

– Понятно. Раньше вы их видели?

Марта отрицательно покачала головой.

– Кто может следить за вами? С какой целью? Что вы сами об этом думаете?

Марта свернула на широкий бульвар и поехала чуть спокойнее. Роман машинально оглянулся. Марта усмехнулась, но на этот раз удержалась от замечания.

– Итак?

– Я думаю, эти люди посланы за мной оттуда…

– Оттуда – это из Польши?

– Да.

– Зачем вы понадобились вашим землякам?

– Затем же, зачем и вам, – огрызнулась Марта, останавливаясь на красный свет.

Дорогу медленно пересекал автобус. За ним ехал на велосипеде лысый монах-францисканец в коричневой рясе, подпоясанной веревкой, в сандалиях на босу ногу. К багажнику был привязан толстый портфель. Следом на скутере катила монашка в черной сутане и огромном накрахмаленном белом чепце, напоминающем бумажный кораблик. И монах, и монашка выглядели людьми, очень довольными жизнью.

– Вы хотите сказать, что им известно о списке, который хранится у вашего деда? – спросил Роман, разглядывая монахов. – Но какой смысл в том, чтобы следить за вами здесь?

– Не знаю, какой смысл, – нервно сказала Марта, трогаясь в путь. – Это вы должны разобраться.

«В сущности, она права, – подумал Роман. – Разбираться придется мне».

Марта свернула направо и вскоре остановилась возле одного из шестиэтажных домов, построенного в типичном парижском стиле.

Проезжая часть здесь была широкой и не слишком оживленной, машины двигались с большим интервалом. Напротив тянулся аккуратный бульвар, отделенный от дороги кованой изгородью. Вдоль изгороди выстроились в ряд легковые автомобили.

– Приехали? – спросил Роман.

– Да. Это мой дом. На первом этаже галерея, на втором – моя квартира.

– Вы их видите?

– Вон, красный «Пежо». С той стороны улицы. Это их машина. Она всегда там стоит.

– Значит, они спокойно отпускают вас в город?

– Что значит «отпускают»? – возмутилась Марта. – Я сама еду куда хочу. Это – свободная страна.

– Я не то хотел сказать, – не теряя терпения, поправился Роман. – Но они не едут за вами следом, как только вы отъезжаете от дома?

– Кажется, нет.

– Возможно, есть еще машина, с которой за вами ведется наблюдение в городе?

– Может быть… – неуверенно пожала плечами Марта. – Я не знаю.

– Хорошо, – кивнул Роман. – Скоро мы это выясним.

Марта вздохнула и выскочила из автомобиля, хлопнув дверцей сильнее, чем следовало.

Роман тоже вышел на теплый тротуар, вдохнул запах цветущих лип.. Остаться бы здесь навсегда, на этих тихих улицах, среди тенистых бульваров. Нужны ему те майорские звезды в далекой, холодной России? Только проблем прибавится – на что, на что, а на это родина была особенно торовата. А так… Устроиться водителем такси, благо язык знает, тихо зарабатывать себе на кров и пищу и радоваться жизни, как увиденные на перекрестке монахи, точно вышедшие из сказки.

– Вы идете? – окликнула его Марта по-французски.

«Умно», – одобрил Роман, направляясь к большой витрине, в который стояли сюрреалистические статуэтки из гипса и бронзы.

Окна в «Пежо» отсвечивали, мешая разглядеть тех, кто находился в салоне. Но Роману показалось, что там всего один человек. Где же остальные? Ушли за пончиками? Или все-таки выдумка?

Марта открыла стеклянную дверь – при этом прозвенел подвешенный над порогом колокольчик – и жестом пригласила Романа следовать за собой.

Первоначально Роман хотел выйти из «Мерседеса» раньше и дойти до галереи в одиночку, чтобы люди, следящие за домом, не связали его с Мартой. Но затем он решил, что если их видели в «Улитке», то его маневр вызовет подозрение. Проще было держаться той линии поведения, что они – старые знакомые, встретились за кофе, мило поболтали и Марта повезла его к себе, чтобы показать новые экспонаты.

Галерея называлась простенько: «Марта». Видимо, хозяйка очень дорожила своим именем. Сейчас же на входе посетителя ошеломлял портрет обнаженной женщины, выполненный с гипертрофированными физиологическими подробностями. Краски были кричащие, поза – ужасающая. Наверное, это было сделано в целях контраста с названием галереи, отдающим воскресным пирогом и тремя очаровательными карапузами.

Далее налево шла непосредственно галерея, разделенная перегородками на разной величины отсеки. Справа, рядом с входом, находился офис хозяйки. За ним была лестница, ведущая на второй этаж.

«Пани удобно устроилась, – думал Роман, оглядывая коридорчик перед лестницей. – Тут тебе сразу и работа, и дом, и все сопутствующие удовольствия».