Эхнатон. Фараон-вероотступник - Артур Вейгалл

Видимо, фараон щедро награждал тех, кто подхватывал и развивал его идеи, сразу же, как только они возникали, вероятно, и многие из тех, кто в душе не разделял воззрений фараона, примкнули к его сторонникам из жажды обогащения.

Царю нужна была любая возможная поддержка, поскольку по мере формирования его учения назревал открытый конфликт с жрецами Амона-Ра. Хотя подавляющее большинство египтян безоговорочно последовали за своим фараоном просто потому, что он был их повелителем, существовала реальная опасность того, что жители Фив, подстрекаемые жрецами Амона-Ра, будут сопротивляться любым попыткам посягнуть на права их местного бога.

Похоже, что юный фараон обладал большой силой воли, допустим также, что он унаследовал от своих прославленных предков твердый характер, правда, у нас нет никаких свидетельств того, что они этим качеством обладали.

Нет сомнений, что на протяжении всей своей жизни и спустя несколько лет после своей смерти он пользовался любовью своего народа. Только оценив, сколь преданно следовали за ним его вельможи, пока у него были силы и здоровье, чтобы вести их, и насколько растерялись придворные после его смерти, начинаешь понимать, какое огромное влияние он оказывал на своих приближенных.

Даже когда фараон был совсем юным, они, видимо, испытывали огромное уважение к серьезному, задумчивому мальчику; за обычной лестью и традиционными уверениями в преданности проглядывают порой искренняя личная привязанность к царю.

Здесь же следует упомянуть о рождении первой дочери правителя – это произошло примерно на пятый год его правления, когда ему было около восемнадцати лет. Девочку назвали Меритатон, «возлюбленная Атона», и, хотя, возможно, рождение дочери, а не сына стало серьезным разочарованием для царственной четы, к ребенку относились с трогательной нежностью, как станет ясно в следующих главах.

В новом культе, который пропагандировал фараон, не было ничего слишком возвышенного или непривычного. Идея монотеизма еще не сформировалась, и Ра-Хорахти отнюдь не считался единственным богом. В надписях нового храма в Карнаке, как мы уже говорили, упоминались и Гор, и Сет, и Упуат, и другие боги, среди которых присутствовал и Амон.

В гробнице Рамоса изображение богини Маат не было стерто со стен: она по-прежнему защищала фараона; в подписях имелось обращение к Гору. В гробнице Хоремхеба мы находим имена Осириса, Исиды, Нефтиды и Хатхор; особые почести воздавались богам некрополя. Сам Хоремхеб продолжал считаться верховным жрецом Гора. Среди надписей присутствует ритуальное обращение к Ра, упоминаются и Тот, и Маат. На скарабеях этого времени фараон именуется возлюбленным Тота, бога мудрости.

В письме к фараону, датированном пятым годом его правления, упоминаются и Птах, и «боги и богини» Мемфиса. Это письмо настолько примечательно, что следует поговорить о нем более подробно. Его отправителем является некий Апиу, царский чиновник из Мемфиса. Две копии этого письма Гриффит обнаружил в Гуробе. Они датируются девятнадцатым днем третьего месяца зимы пятого года правления Аменхотепа IV.

Письмо открывается перечислением всех титулов фараона, среди которых – «Великий повелитель храма в Карнаке», «Правитель Фив», а также особое прозвание – «Живущий праведно», которое с этого времени всегда прибавляется к его имени. Затем следует приветственное пожелание: «Да поможет Птах прекраснолицый тебе во всех делах твоих, сотворивший твою красоту, твой истинный отец, который призвал тебя из своей обители направлять пути Атона».

Далее мы читаем, собственно, основной текст письма: «Сим сообщаю моему господину, (да будет он) жив, здоров и счастлив, что храм его отца Птаха славится и процветает… усадьба фараона благоденствует, подношения всем богам и богиням, которых почитают на земле Мемфиса… (собраны) полностью, и нет ничего, чтобы этому помешало».

Затем перечисляются титулы правителя, в конце приводится дата.

Итак, ясно, что на пятый год правления Эхнатона, когда ему было восемнадцать лет, в Египте по-прежнему почитались различные боги. Хотя художественный стиль радикально изменился и Ра-Хорахти под именем Атона всерьез начинал претендовать на главенство, пока еще не было речи о возвышенном монотеизме, который вскоре стал проповедовать фараон.

В той части гробницы Хоремхеба, которая датируется этим периодом, имеется следующее обращение к Ра-Хорахти: «Ра, великий бог, владыка небес, властелин земли, тот, кто приходит из-за горизонта и освещает две стороны (Египта), солнце тьмы, ты, величайший, Ра». И потом: «Ра, господин истины, великий бог, владыка Гелиополя… Хорахти, единственный бог, Владыка богов, который поднимается на востоке и дарит всем свою красоту».

В других источниках бога называют «Ра-Хорахти, торжествующий на горизонте под именем подателя тепла Атона».

Очевидно, что здесь мы имели дело всего лишь с традиционным культом Гелиополя с небольшими заимствованиями из культа сирийского Адониса или Атона. В Гелиополе жил Мневис, священный бык, который считался воплощением Ра-Хорахти, и соответственно ему воздавались божественные почести, как и более известному быку Апису из Мемфиса.

Фараон в то время сам разделял это суеверие, и так продолжалось еще в течение года или двух. Почитание «подателя тепла Атона» давало пищу для размышлений по поводу идеальной природы солнца. Однако, кроме этого, в новой религии еще не было ничего примечательного.

Ожидавшийся конфликт со жрецами Амона не заставил себя долго ждать. О деталях происшедшего нам ничего не известно, но можно предположить, что инициатором его выступил сам Эхнатон, пожелавший избавиться наконец от тягостного гнета системы, которая оказывала такое противодействие его начинаниям.

Нет никаких свидетельств того, что в этот период он запретил поклонение Амону или распустил коллегию жрецов. Лишь спустя несколько лет, когда умерла его мать, началось жесткое преследование фиванского бога, из чего можно сделать вывод, что именно Тиу удерживала Эхнатона от решительных действий.

На шестом году своего правления и девятнадцатом году жизни Эхнатон уже выработал те принципы, которые вскоре должны были привести к существенным переменам в новом придворном культе. Без сомнения, он понимал, что бесполезно пытаться обратить население Фив в новую веру; день ото дня он понимал все яснее, что и культ Ра-Хорахти-Атона, и те свежие идеи, которые он пытался туда привнести, не получат развития во враждебной атмосфере, окружавшей его и его ближайших сторонников.

Со стен храмов, с пилонов и ворот, с колонн и обелисков на молодого царя вызывающе взирали изображения Амона, на каждом шагу он встречал символы, говорившие о могуществе этого бога. Огромный храмовый комплекс Амона затмевал небольшой храм в Карнаке, а жрецы, служившие у вновь построенного алтаря, терялись среди толпы прислужников фиванского бога. Разве мог цветок вырасти и расцвести в бесплодной земле? Как мог луч солнца пробиться сквозь завесу догм и традиций?