Испытание временем - Виталий Храмов

Сугроб вскочил, лицо багровое, хоть прикуривай от него:

– Это мы виноваты? Мы имели возможность выбора места?

– Витя, остынь, – тихо приказал Кельш, – не их вина тут. А наше везение. Твоё везение. Прав был Лаврентий…

– В рот того везение! В рот… – заорал я.

– Встать! – заревел генерал. Сразу пропал милейший Коль-Коль. А в полный рост проявился генерал госбезопасности. – Молчать! Пшёл вон! Пока не успокоишься – не возвращайся!

– Ах ты! Меня?! Послал! Слышь, ты чё такой дерзкий, а? Да кто ты такой, а? Генерал, гля! Развелось тут генералов – плюнуть некуда! Да сам ты пошёл!

Я вылетел из шатровидного штаба. В гневе закрутился на месте, выискивая жертву, – на кого излить своё негодование? Громозека, где ты есть? Душара, падла, предатель! Как же мне тяжело без наших с тобой мордобоев!

Ага! Кто не спрятался – я не виноват! А не спрятались двое из ларца – Лёлик и Болик. Как специально, стоят, ждут.

– Потанцуем? – рявкнул я на них, давая команду Басе на полную дезактивацию комплекса. Костюм максимально втянул себя в наспинный короб-рюкзак.

Качки переглянулись, похрустели шейными позвонками, качая головой, похрустели кулаками, встали в стойки.

– Понеслось! – рявкнул я.

Несколько минут мы месились, как злейшие враги – никаких спортивных правил! Боевой рукопашный бой! Летали по поляне по очереди, вспахивали своими телами осеннюю лесную почву. Но ничья. Даже по очкам. Не смог я их одолеть, даже несмотря на «модернизацию» моего тела пришельцем.

Кстати, модернизации той осталось – к половине подходит.

Бой остановил я, подняв руки в знаке «стоп», потом поклонился, как принято на Дальнем Востоке, и улыбнулся:

– Молодцы. Быстрые, ловкие, сильные.

Ага! А у самого сердце радостно прыгает до горла – я выдержал бой сразу с двумя бойцами весьма высокого уровня! Всё же неплохо Громозека меня поднатаскал! Земной поклон ему, когда вернётся.

– Так не честно! – заявляет один близнец.

– Ты системы твоего костюма Железного Человека отключил, – продолжает мысль второй.

– А нам было интересно – что может эта штука, – завершает предложение первый.

Они разговаривают, продолжая мысль друг друга. Как будто у них один мозг на двоих. Вот это синхронизация! И они даже не братья!

– А вот с включенным костюмом будет как раз не честно. Благодарю за бой, но этого мало. Хочу крови. Есть добровольцы снизить поголовье двуногого скота в фельдграу?

– Есть!

– И я тоже! А какое оружие можно брать? «Печенег» – можно?

– А СВД? «Весло»?

– А «винторез»?

– «Печенег» – на 7,62 на 54? И СВД. Заряжайте патронами, что нам ссадили с неба – и вперёд! Кто привык к «калашам» – сочувствую, предлагаю ППС или новый АКС-42. Образец опытный, совсем сырой. Может капризничать. ППС – штука надёжная, но только для ближнего боя. Уверенное поражение – пятьдесят метров.

Я вертел в руках оружие, расхваливая, проводя вводный инструктаж, в немалой степени гордый собой. Я – есть причина удивления попаданцев. Я приложил руку и язык к появлению этих образцов стрелкового оружия. Я. Яколкин! А судя по тому, что нам его скидывали в тюках с самолётов – сюда, в тыл врага, – оружие это было уже массовым, совсем не секретным. Ну, ППС – понятно, он ещё весной пошёл в тираж, а вот автомат Симонова… Удивили меня мои московские руководители расторопностью.

Ага, на наш галдёж вывалили и товарищи командиры, тоже включившись в любимую мальчиковую игру – в «автоматики». Даже Коль-Коль с интересом разглядывал АКС-42, хотя он и курировал его разработку. На начальном этапе. Пока «не выбыл по болезни».

– Ну, Николай Николаевич, как получилось? То, что задумывалось?

Кельш ловко разобрал АКС, собрал. Потом попросил АКМ, провел те же манипуляции.

– Нет. Всё же – «калаш» не заменит.

– Всему свой срок, – усмехнулся я, – теперь у нас есть натурные образцы. Подключим Симонова, Дегтярёва, Токарева, Горюнова, Шпагина, остальных оружейников, покажем, объявим конкурс. Не ждать же нам, пока будущий великий Калашников в танчики наиграется?

Люди вокруг нас с интересом прислушивались. Пусть послушают. Полезно это для дела.

Мы же, русские, такой народ, что ценим и любим шкурный интерес. Любим сладко пожрать, крепко поспать, бабу ласковую и податливую, дурмана водочного потребить до непотребства.

Но, как только почуяли, что стали причастны к чему-то глобальному, эпохальному – забываем и покой, и сон! Горы можем голыми руками свернуть ради высокой, недостижимой цели. И чем выше и эпохальнее цель – тем больше горит душа. Такая вот ёжнутая особенность нашего рода. Нам нужны недостижимые цели, чтобы оставаться людьми. Без «строительства» очередного «светлого будущего» или очередного «Царствия Небесного на земле» превращаемся в двуногий скот, жрущий, гадящий и абсолютно равнодушный ко всему. Причём если цель – достижима, ясен путь к её достижению, видны и преодолимы трудности – не интересно. Даже пальцем не пошевелим. Воевать – так с потрясателем Вселенной, воровать – так миллион, икать – так королеву! Иначе – пусть другие потеют ради чепухи. Чурки и немцы разные. Нам – рай на Земле подавай, Луну на блюдечке, яблони на Марсе. Дурак Бровеносец, что объявил социализм почти достроенным, что в 1980 году – он, коммунизм, и наступит! Сразу руки и опустили. Массовое пьянство народа в 80-е годы я помню хорошо.

– Слушайте, отцы-командиры, – обратился я к Бредню и Сугробу, отведя их за локотки в сторону, – расскажите мне, наконец, что там у вас произошло? Как народ реагировал?

Они рассказывали, Бася вёл запись, протокольную. Ну, понятно, «майдан» – народная хохлятская забава. Путч, смещение довольно слабого, нерешительного, вороватого президента, стрельба на улицах, погромы в столице и других городах. Несогласие восточных областей Украины, неповиновение, референдум в Крыму, отделение Крыма, присоединение Крыма к России, народное ликование в России, блокада России всем «цивилизованным» миром. Лепка из Путина «кровавого диктатора» Западом и лепка из Путина «Сталина» – нашими.

Ликование. Народ радуется возможности пободаться с Америкой и его шавками? А я о чём говорю? Нам нужны недостижимые цели. Нам нужен Потрясатель Вселенной. Нам нужен Сатана. Как враг.

– А Донбасс при чём?

– Донбасс и Луганск – тоже провели референдум, но Россия не приняла их, – ответил Сугроб.

– Много ты понимаешь, – отвел глаза Бредень. – Дымыч, подь до мини!

Подбежал один из бойцов Бредня. Обычный, ничем не примечательный, в отличие от «братцев-кроликов» Лёлика и Болика. Средних лет, среднего телосложения, непримечательное лицо.

– Расскажи, как у вас война началась.

– Мутно и погано, – ответил Дымыч и сплюнул себе меж ног, – после референдума город окружили блокпостами нацгвардия. Нарики и отморозки. Нацистские флаги развесили, наркотой обдолбятся, задираются до всех. Мы на них – плевали. Первый раз, что ли? Жили, как и раньше. Работали. Жили. А потом люди стали пропадать. Девки молодые. Дети. В городе – тихий ужас. А потом их стали находить. В посадках да в оврагах. Девки – замучены, снасильничаны, забиты до смерти. А дети… Дети… У меня дочь с танцевалки не пришла. Я с ума сходил, по городу метался, искал. Нашли ещё в овраге. Живот – вскрыт, органов – нет.