Все как в кино - Наталья Корнилова

Розенталь повернулся ко мне, его темные выпуклые глаза иронично вспыхнули, когда он ответил:

– А вот мне показалось, что вас мужчины интересуют в той же степени, в какой покойного Ваню Пороховщикова интересовали женщины. Впрочем, для сыщика, вне зависимости от пола, это и неважно: насколько я помню, самый знаменитый представитель вашей профессии, мистер Шерлок Холмс, тоже начисто игнорировал представителей противоположного пола. Один Ватсон перед глазами болтался.

– А вы довольно ядовитое существо, – сказал Родион Потапович.

– Да ну? Ядовитое? Тарантул секс-индустрии? Каракурт второй древнейшей, то бишь журналистики, и…

– Ну ладно тебе паясничать, Валентиныч, – фамильярно перебила его я. – Тебе стоит просмотреть с Родионом Потаповичем запись, по которой ты мог бы дать ряд полезных комментариев. По крайней мере, я надеюсь.

– А ты?

– А мне пора собираться в аэропорт. – Я наклонилась к уху Родиона и тихо произнесла – Надеюсь, босс, что памперсы окончательно не забили вам мозги и вы не станете показывать Розенталю полную версию. Понимаете?

Родион снисходительно улыбнулся и пожал плечами…

В Саратове я была первый раз.

Саратовский аэропорт, в отличие от Шереметьева-2, где накрапывал мелкий противный дождик, а по взлетным полосам стелился противный сырой туман, встретил меня ярким осенним солнцем и теплым ветром. В воздухе плыл какой-то едва уловимый запах нагретого асфальта, смешанный с принесенным сюда ароматом опадающей листвы.

Я тут же поймала машину, не отойдя от здания аэропорта и пяти метров. Вернее, машина – старенький «Фольксваген» с новыми дисками на колесах – сама тормознула возле меня, а высунувшийся из окна водитель – широколицый молодой парень с на редкость белозубой улыбкой и высоким бугристым лбом – предложил подбросить меня, «куда даме будет угодно».

Провинциальное радушие порадовало меня: я кивнула и уселась на переднее сиденье «Фольксвагена», оправляя на коленях юбку.

Парень с интересом понаблюдал за моими волнительными манипуляциями и спросил:

– Куда везти-то?

– Да есть у вас такой Борисоглебский овраг. Далеко, наверно, на окраине города, если судить по названию. Так что я даже не знаю, сколько вам платить.

– Из Москвы? – ухмыльнулся тот. – До Борисоглебского? Да это не так уж и далеко. Почти в центре города. Если положите стольник, миледи, то я прокачу с ветерком. Еще и повеселю по дороге. А то еду с работы, поговорить не с кем.

По его лукавой улыбке я поняла, что он безбожно меня обдирает и что сто рублей в здешних масштабах дорожного калыма – довольно-таки приличная сумма. Но водила улыбался с такой бесшабашной веселой наглостью, что я махнула рукой и, протянув ему сторублевую купюру, сказала:

– Вези.

– У вас в Москве сейчас дожди, верно? – сказал он, а потом между делом сообщил: – Меня Костя зовут. Вот… а у нас тепло. Правда, обещали какой-то там ураган, но это так – злостный синоптический бред.

Я подумала, что в последнее время мне решительно везет на записных весельчаков и отъявленно-вдохновенных болтунов. Сначала Миша Розенталь, теперь вот этот саратовский Костя.

– Синоптики – это мои злейшие недруги, – продолжал он. – Мы вот этим летом в Крым гоняли с пацанами. Значит, по метеосводке нам обещали отличную погоду – плюс тридцать. Приезжаем – здра-а-асте! Мурманск полнейший. Дождик сыплется, холод собачий и вообще – омерзительно. Так мы целых четыре дня в домике просидели. Метеосводка… пришлось эту метеосводку заливать пивом с водкой. Хорошо еще, что соседки приличные попались.

– Ты когда-нибудь был на Большой Казачьей? – спросила я, рассматривая свои ногти.

Костя аж поперхнулся.

– А ты что, из полиции нравов? – наконец выдавил он с хорошо разыгранным подозрением, в котором угадывалась насмешливая ирония.

– Да нет. Просто рассказывали мне про эту вашу улицу. Дескать, проституцию у вас почти легализовали.

– Да какое там! – махнул рукой Костя. – Однажды у пацана был день рождения, так мы ему захотели на юбилей подарить девушку на всю ночь. Покатались по этой самой Большой Казачьей, потом по агентствам позвонили – ну все время такие образины попадаются, что не на день рождения, а разве что на похороны дарить.

– Понятно.

– Да, – сказал он, показывая пальцем в лобовое стекло, – вон там, кстати, уже и Борисоглебский овраг виднеется. Видишь вот те домики барачного типа? Огарки цивилизации… Их скоро снесут, а потом построят какой-то комплекс… наш губернатор трепался.

– Да, он у вас словоохотливый, – сказала я, а потом повернулась к Косте и произнесла:

– А что же ты это, дорогой мой, с меня стольник содрал за пять минут езды?

– Пользуюсь столичными финансовыми благами, – без запинки ответил он. – Но если вы считаете, что я переусердствовал, то могу довезти прямо до дома, который вам нужен. Прямо до калитки.

– Калитки?

– А ты что, сама не видишь, что там домики деревянные с палисадниками? В палисадниках – калитки. Вот какой-то из этих домиков тебе и нужен.

– Домик номер двадцать один.

– Понятно, – отозвался Костя. – Сейчас подвезем.

И он, свернув с асфальтовой трассы, поехал по дороге, которая представляла собой нечто среднее между полосой препятствий и танкодромом. Дорога вихляла, дергалась и впивалась своими бугорками и неровностями в днище Костиной машины. Несчастный автовладелец отчаянно крутил баранку и тихо матерился, вероятно, проклиная все и вся, и в особенности гостью из Москвы, из-за которой, по всей видимости, ремонт днища обойдется ему совсем не в сотню, полученную за проезд.

– Все, – выговорил он, морщась от боли, когда на особо свирепой колдобине его и меня подбросило так, что мы синхронно ударились головами о потолок салона. Костя прикусил язык, я – нет. – Приехали. Если ты ненадолго, то я могу тебя подождать. Я пока немного оклемаюсь да посмотрю, что там с машиной.

– Я ненадолго, – сказала я, невольно улыбаясь при виде его страдальческого лица. – Извини, что так получилось.

– Ничего… – протянул он. – Сочтемся.

– Это как? – полюбопытствовала я.

– А так. Если у тебя есть вредная привычка ужинать, то ты можешь разделить ужин со мной в одном чудном местном кафе. Приглашаю. Не пожалеешь.

– Ты же со мной даже незнаком.

– Как говорил один весельчак, любивший выдавать чужие шуточки за свои, постель – не повод для знакомства. В нашем же случае – соответственно ужин. Ну, выпить там немного. Надо же лечить мой прикушенный язык, а? Да, кстати… – Он прищурил глаза и посмотрел на дом, возле забора которого мы застряли, – вот и твой искомый номер двадцать один. Мы прямо у него и припарковались в этой замечательной выбоине.