Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания - Екатерина Гринева

Мы вернулись к причалу. Перед тем как покинуть яхту, Виктор Николаевич сунул мне в руки ярко-синий дождевик, сам он облачился в темно-зеленый, и мы быстрыми шагами направились к выходу из яхт-клуба.

– Я отвезу тебя домой. Но ты, наверное, проголодалась. Выбирай: японская или европейская кухня.

Честно говоря, мне было все равно. Но я была не избалована японской кулинарией и поэтому выбрала первое, но потом пожалела об этом. То ли к японской кухне нужно привыкнуть, то ли я оказалась неготовой к гастрономическим экспериментам, только удовольствия я никакого не получила: все было слишком острым, имело специфический вкус, но я выдавливала из себя некое подобие улыбки и говорила, что мне все нравится.

Виктор Николаевич подвез меня до дома и, кивнув на прощание, уехал с обeщанием позвонить на днях.

Ронька сидел голодный около своей миски и смотрел на меня с укоризной. Я насыпала ему сухого корма и сказала, что, когда кончится дождик, мы сходим с ним погулять.

Следующим делом я набрала Ларискин номер.

Трубку она сняла не сразу. Сняв ее, крикнула:

– Алло!

– Ты занята?

– Еду Сереже готовлю.

Как я помнила, Сережа обладал отменным аппетитом и с удовольствием поглощал все приготовленное Лариской. Готовила подруга прекрасно, как и ее мать. Особенно ей удавались пироги с разными начинками.

У меня было смутное подозрение, что Серый каждый раз возвращался к Лариске, соскучившись по ее стряпне. Но ей об этом я, естественно, никогда не говорила.

– Ясно. Слушай, у меня есть пара вопросов для твоей Виталины.

– А что такое?

– Помнишь, я тебе рассказывала о мужике, который спас меня от того типа с ножичком?

– Ну!

– Я только что вернулась с прогулки на его яхте.

– Да ты что! Не разыгрываешь?

– Была бы охота. Мне нужно, чтобы Виталина навела о нем справки. Она у тебя на кого хошь информацию нароет.

– Еще бы!

Виталина определенно была гордостью семьи. Она работала заместителем главного редактора в центральной городской газете «Вестник города» и была старше Лариски на пять лет – ей было уже под тридцать. Она была такой же рыжей, как и моя подруга, и на этом их сходство заканчивалось. Вместо буйных Ларискиных кудряшек у Виталины было гладкое каре. Лариска была склонна к полноте и страшно комплексовала по этому поводу. У Виталины был накачанный пресс и поджарая фигура. А Ларискина нерешительность была как антипод потрясающей целеустремленности и напористости Виталины.

– Правда, зачем ей возиться со мной? – засомневалась я.

– Повозится, повозится, – пообещала Лариска. Судя по сбивчевому дыханию, мою подругу одолевало любопытство.

– Тогда записывай. Только не надо Серого в это впутывать, а то у него тоже могут быть ушки на макушке. Лишние уши в таком деле, сама понимаешь, ни к чему.

– Ну это понятно, – фыркнула Лариска.

На заднем фоне раздались какие-то звуки, потом стало тише.

– Я ушла в комнату, так что Серый не услышит, говори…

– Мужчина лет сорока с небольшим. Среднего роста. Зовут Виктор Николаевич.

– Ты уверена, что имя настоящее?

– Да. И самое главное: владеет или снимает апартаменты в гостиничном комплексе «Орбита-Палас», еще у него есть яхта под названием «Натэлла».

– Вау! Ты там была?

– Говорю же: только что оттуда. Твоя Виталина наверняка бывала в этом комплексе. Там наши местные шишки любят различные фуршеты и презентации устраивать. По крайней мере, если судить по сообщениям нашей прессы.

– Была, была она там. Рассказывала об этом. Навороты обалденные: шик, блеск. Ну, всякие богатейские причуды, развлекаловки.

– Тогда тем более она может знать этого типа. Или вычислить его.

– Я все скажу ей, – заверила меня подруга. – Не волнуйся. А особых примет у этого типа нет?

– Примет? – Я задумалась. – Вроде нет.

Закончив разговор с подругой, я занялась домашними делами и сходила погулять с Ронькой. Следующие два дня пролетели довольно быстро и бездарно. Лариска была занята своим Серым, а я, стало быть, предоставлена сама себе. Образовавшееся время я решила употребить с пользой: разгрести ту бытовую мутотень, до которой в обычное время не доходили руки. Я сходила и заплатила за коммунальные услуги, отнесла показания водосчетчика в ЕРЦ, вызвала слесаря, который вставил в дверь новый замок, и отдала в ремонт обуви две пары осенних сапог.

Возвращаясь в девять часов вечера из магазина с пакетом в руке, я неожиданно услышала, что меня окликнули:

– Джульетта!

Голос был пугающе знаком, и я резко дернула головой. На лавочке между кустов сидел «Бандерас» и нагло ухмылялся.

– Куда торопишься?

Я сделала вид, что не слышала его слов, и прибавила шаг. Но он мгновенно спрыгнул со скамейки и настиг меня в двух метрах от подъезда.

– Ты, кажется, меня не узнала?

Я бросила взгляд в сторону. Как на грех, во дворе никого не было. Только совсем уж далеко какой-то бедолага валялся под изделием отечественного автопрома: были видны только его ноги в линялых джинсах.

– Узнала. – Я старалась, чтобы мой голос не выдал мое внутреннее смятение, и поэтому не смотрела на своего преследователя: мой взгляд был устремлен вправо – на край водосточной трубы.

– И как поживаешь?

– Нормально. Я могу пройти?

– Разговор есть один…

– Я уже все сказала.

– Все?

– Что ты хочешь? – не выдержала я.

– А вот голос повышать, Джульетточка, не надо.

Я с трудом оторвала взгляд от края водосточной трубы и посмотрела в лицо наглому типу. Чувственные губы, темные волосы. Яркий тип, по которому наверняка сохнут бабы и который от меня никак не отстанет…

– Я хочу… – он перехватил мою руку повыше локтя, – чтобы ты рассказала мне все, как было на самом деле.

Я поняла, что убедить его в том, что я больше ничего не знаю, очень трудно. И что мне сделать, чтобы этот тип мне поверил?

– Сколько раз можно говорить одно и то же!

– Много, пока не расколешься.

Я усмехнулась.

– А если не в чем раскалываться?

Он приблизил свое лицо к моему близко-близко. В наступающих сумерках я видела радужную оболочку его глаз, слышала частое прерывистое дыхание. Я чувствовала себя так, словно нахожусь рядом с диким зверем, опасным, непредсказуемым.

– Я думаю, что ты молчишь и не хочешь говорить. Но почему? – Он словно размышлял вслух. – Ты его давно знала?