Остров амазонок - Ширли Конран

Сюзи выбралась из кровати и вновь соблазнительно потянулась перед зеркалом. После того как они купили дом в Шэйдисайд, она сказала декоратору, что ей хотелось бы много зеркал, белоснежный мрамор, позолоту и эти симпатичные французские антикварные стульчики с выгнутыми ножками. Она не понимала, почему мать Бретта не интересовалась результатами. Эта старая дама отчаянно пыталась вести себя так, будто она любила свою невестку. Но Сюзи знала, что это не так. Мало кто из женщин любил Сюзи. Она знала, что в «Нэксусе» ее прозвали «Венериной мухоловкой». Иногда Бретт называл ее «карманной Венерой», но чаще всего, когда они оставались одни, он называл ее своей русалкой. Сюзи знала, что, когда он говорил так, она могла получить от него все, что хотела. И она всегда пользовалась этим.

Сюзи опять сладко потянулась, наслаждаясь видом своего совершенного миниатюрного тела. У нее были чуть великоватые груди, но ей это никогда не мешало. Она обернулась и через плечо посмотрела на себя сзади. У нее была очаровательная попка. Сюзи снова повернулась к зеркалу передом и решила, что нужно обесцветить волосы на лобке, чтобы они были в тон ее волосам.

Надо попросить Стэна.

Сюзи провела руками по своим тщательно взъерошенным белокурым волосам и критически осмотрела свое лицо. Она не спеша направилась в ванную комнату и начала брить ноги, что она делала каждый вечер без исключения.

Сквозь жужжание электробритвы она услышала вежливый стук в дверь.

– Нора, поставь кофе у постели. И пусть Алфи поставит жесткую крышу на мой «Мерседес»! – крикнула Сюзи из ванной своим естественным голосом, который она редко использовала, если не была в гневе. Когда Сюзи еще не оставила мечту стать актрисой в Нью-Йорке, она брала уроки у одного преподавателя в Виллидже, который ставил ей голос. Это стоило Сюзи немалых денег из ее нелегких заработков официантки в коктейль-баре. Она не стала актрисой, но, солгав насчет своего возраста, получила место стюардессы в «Истерн эрлайнз», где и познакомилась с Бреттом.

Она заметила его в десяти милях к югу от Бостона на высоте тридцати тысяч футов. Сюзи помнила все до мелочей. Она увидела светловолосую голову, склонившуюся над дорогим кейсом из телячьей кожи, руку в веснушках с золотой печаткой на мизинце и золотые часы с ремешком из крокодиловой кожи. Когда Сюзи наклонилась над ним, чтобы спросить, не хочется ли ему чего-нибудь выпить, она готова была поклясться, что действительно ощутила запах «солидных» денег – это была смесь запахов накрахмаленного белья, дорогого одеколона, толстого твида, хлопающих на ветру парусов и моря в барашках.

Бретт посмотрел в бледно-зеленые глаза Сюзи, и она увидела прямые рыжеватые брови над большими карими глазами, волевой квадратный подбородок – типичный британец, и очень симпатичный.

Сюзи тщательно втерла в ноги увлажняющий крем, а затем забралась обратно под атласные простыни, чтобы выпить кофе. Нора уже выложила ее наряд на этот вечер. Он действительно был супермодный, от Сен-Лорана; она приметила его, когда ходила за покупками с Анни.

Сюзи никогда не надевала ничего без фирменной бирки модельера. Это была гарантия того, что она могла выбирать самые сексуальные фасоны и тем не менее быть уверенной в том, что это выглядело солидно. На прошлой неделе Сюзи приехала на обед к матери Бретта в новом платье от Диора из черной прозрачной органзы, плотно облегавшем ее тело до самых лодыжек, с рукавами из белой норки.

Вошел Бретт:

– Все еще в кровати, крошка? Сегодня нам опаздывать нельзя.

Сюзи зевнула:

– Я намерена опоздать, Бретт.

– В таком случае… – Бретт с надеждой двинулся к кровати.

– Нет. Ты испортишь мне прическу.

В глубине холла, который Сильвана на этот вечер украсила белыми цветами, играл струнный квартет. Проходя по библиотеке и направляясь в банкетный зал, Сильвана слышала обрывки разговоров, доносившихся от отдельных групп мужчин. Она слышала все это уже раньше и не проявляла никакого интереса ни тогда, ни сейчас.

Сильвана внимательно осмотрела накрытые столы. На нежно-голубых дамасских скатертях среди цветов сверкали серебряные предметы и бокалы. На буфетной стойке стояли серебряные подносы с семгой под муссом, кроликом в горшочках со сливками, осетриной, жареной уткой, вестфальской ветчиной, набором деликатесов, морскими моллюсками в сливочном соусе, салатами из базилика, артишоков, спаржи, лука-порея, многочисленными соусниками. Как только все рассядутся, официанты начнут обслуживать гостей.

За банкетным залом Сильвана видела резные верхушки высоких двустворчатых окон оранжереи – там они будут танцевать после обеда; снаружи в конце освещенной террасы находился подогреваемый плавательный бассейн олимпийских размеров.

Она вернулась в вестибюль, быстро двигаясь среди роскошно одетых гостей, расточая там улыбку, здесь слово. Она принимала гостей в течение часа, когда приехала Кэри.

– Привет, Сильвана. Все просто великолепно, ты превзошла себя. Как Артур?

– Артур ждет не дождется, когда станет дедушкой, но он не слишком переживает, что женился на бабушке, – за этот вечер, улыбаясь, Сильвана повторяла эту фразу уже в седьмой раз. Она нервно одернула свое изысканное серебристое платье, которое тяжелыми складками спадало с ее плеч. Повернувшись к Лоренце, она сказала: – Дорогая. Посмотри, кто пришел, – Кэри!

Пока обе женщины разговаривали, они мельком осматривали наряды друг друга. На Лоренце было платье из нежно-голубого шифона с кружевным зеленым рисунком. Нося такое платье, она вполне могла бы скрыть беременность даже близнецов. В отличие от нее, Кэри в своем простом приталенном черном платье и туфлях бронзового цвета на низких каблуках выглядела высокой и гибкой танцовщицей.

Расставшись с Лоренцой, Кэри отправилась на поиски матери Артура, которую по-настоящему любила.

Миссис Грэхем была наследницей стальной империи. Все, даже Сильвана, называли ее «миссис Грэхем». Она была высокой, элегантной и непредсказуемой; всегда говорила именно то, что думала, и делала именно то, что хотела, поэтому многие считали ее экстравагантной. Ее прямые серебристые волосы были обрезаны как шлем, на ней было обычное черное платье. На одном плече настоящий лист плюща был небрежно приколот к платью алмазной брошью размером с фасолину.

– Рада видеть тебя, дорогая, – приветствовала Кэри миссис Грэхем.

– Мне нравится картина, которую вы подарили Артуру на его день рождения.

– Маленькая картина школы Брейгеля? Я не стала ломать себе голову над тем, что он хочет, я просто дарю ему то, что понравилось мне самой. Если они ему не нравятся, он дарит их мне обратно на мой день рождения. Это очень удобно. Разумеется, было бы более логичным, если бы на день рождения ребенка подарки дарились его матери.

Шум возрастал по мере того, как прибывали гости. Главной темой разговоров был необычный случай убийства в этом городе. Прошедшим августом один турецкий студент был застрелен, а другой заколот ножом предположительно двумя девушками, которые подцепили их на регате «Трех рек». На следующий день девушки, как полагают, напали на этих мужчин в уединенной части аэропорта. Два дня спустя они сдались властям в Виргиния-Бич и сейчас ожидали суда. От обычного убийства этот случай отличало то, что нападавшими были женщины. Или же они защищались? Мнения разделились, но все соглашались в том, что это было жестоко и противоестественно.