Астра. Счастье вдруг, или История маленького дракона - Анна Гаврилова

Я подарила хозяину спальни тёплый взгляд, покружилась, вытаптывая полянку на белоснежном одеяле, и легла. Свернулась калачиком, носик хвостиком прикрыла, глазки тоже. Всё, сплю. Сплю и другим спать не мешаю!

— Чудовище, — вновь приласкал Дантос.

Я приоткрыла один глаз, чтобы дать понять — я всё слышу! И невольно стала свидетельницей интимной сцены. Герцог снимал портки…

Конечно, надо было зажмуриться, но стало так любопытно… Просто слышала, и не раз, что характер мужчины во многом зависит от… ну в общем, от размеров. Мол, чем характер хуже, тем в штанах меньше, а рыки, желваки по щекам и всякие сквернословия — это попытка компенсировать недостаток. А у Дантоса-то характер так себе. Вот и поинтересовалась.

Поинтересовалась и пришла к выводу, что молва врёт! Ибо то, что произрастало среди блондинистых кудряшек, соответствовало ну о-очень хорошему нраву. Герцог представлялся редкостным добряком. Добряком с большой буквы!

— Всё, — выдохнул блондин. — Спать. И только попробуй разбудить.

Я будить уже не собиралась. Во-первых, в голом виде герцог поистине страшен. Во-вторых, когда мне ещё выпадет шанс поспать на белоснежных простынях?

Не-не… я эту возможность не упущу. Я сплю! Вот уже… уже сплю.

Со снами у меня отношения не очень: я их искренне не люблю, а они отвечают взаимностью. В том смысле, что приходят редко, зато уж если пришли, то фиг отвертишься. Вот и в этот раз отмахнуться не удалось, хотя старалась очень…

Приснился дом. Не собственный (собственного у меня никогда не было), а родительский. То относительно прекрасное утро, когда поняла: всё, началось.

Будто стою посреди своей спальни и разглядываю небольшое бурое пятно на белой ткани ночной сорочки. Чувства испытываю самые противоречивые: радость, предвкушение и страх, плавно переходящий в ужас.

Ведь это означает, что время пришло, и очень скоро станет ясно, смогу или не смогу. А так хочется смочь! Так хочется, аж зубы сводит. И так жутко от осознания — шансов невероятно мало, ведь в нашем роду способности проявляются настолько редко, что можно сказать, не проявляются вовсе.

Звук шагов в коридоре, и сердце подскакивает к горлу. Я стрелой подлетаю к платяному шкафу, чтобы загородиться дверцей — на случай, если кто войдёт.

Входит мама.

— Ой! Ты уже проснулась?

— Одеваюсь! — стараясь не выдать эмоций, пищу я.

— Хорошо… — В голосе мамы звучит улыбка. — Жду тебя внизу.

— Ага!

Нужно торопиться. Нужно торопиться, потому что я должна помочь с завтраком. Но ещё нужно… следы замести. Я отлично знаю правила, но я не намерена признаваться. И мне глубоко плевать, что, если эта маленькая ложь вскроется, меня ждёт нешуточный нагоняй. Я не признаюсь! Пока не пойму что к чему, никому-никому не скажу, даже Юдиссе!

Запихиваю сорочку в самый дальний угол шкафа, спешно застилаю постель. Ещё не представляю, как и когда буду отстирывать главную улику — простынь, пугаюсь ещё сильней и бегу вниз, на кухню, где поджидает мама.

Только оказываюсь не в кухне, а на улице. Мы с Юдиссой идём под ручку и обсуждаем последнюю сплетню — Колав на Этьелле женится, и не факт, что добровольно. Я хихикаю, а самой так жутко. Кажется, на меня все-все смотрят. Кажется, все-все знают! И руки сами тянутся поправить юбку.

И так всю оставшуюся ночь! Мы с Юдиссой ходим, болтаем, смеёмся, а я ужасно переживаю за юбку и постоянно вспоминаю простынь. Белоснежную простынь с парой бурых пятен… Её нужно постирать, причём незаметно… И как мне это сделать? Как?..

Проснулась я от ощущения чужого присутствия. Сразу почуяла — гость не опасен, это всего лишь Жакар в спальню припёрся. Ну и кто-то ещё, кто-то из служанок. От обоих веяло лёгким, но страхом, и боялись, разумеется, меня.

Прежде чем открыть глаза, маленький дракон потянулся и сладко зевнул. Потом глазки всё-таки распахнул и с удивлением обнаружил, что в ночи переполз, и теперь его голова лежит на подушке, причём подушке Дантоса. А самого герцога нету, и куда подевался, неясно.

Моргнув пару раз, я приподняла голову и окинула спальню сонным взглядом. Вторженцы стояли на пороге и явно пытались оценить обстановку. Впереди, видимо на правах мужчины, краснощёкий мажордом. За его спиной бледная поганка Люсси.

— Астра, лежать… — выдохнул Жакар.

«Странное предложение. А я чем, по-вашему, занимаюсь?»

— Учти, если укусишь кого, их светлость тебя сразу за ворота выставит.

Хм… А сейчас что? Сейчас разве не выставляет? Он же сегодня гонца в труппу послать должен.

Мажордом на безмолвный вопрос, разумеется, не ответил. Его вообще другие проблемы тревожили. В руках дедка был некий ящик, судя по всему, тяжёлый.

— Лежи и не дёргайся, — буркнул вторженец хмуро и потопал к камину.

Собственно, камин располагался по центру северной стены. Кровать светлости стояла не напротив, как обычно в приличных домах делается, а справа, почти вплотную к окнам. Уж не знаю, зачем так — может, он звёздами по ночам любуется, может, на луну воет, но тем не менее.

Глядя на сосредоточенно пыхтящего дедка, сильно хотелось огрызнуться. Не всерьёз, а так, в шутку. Но я всё-таки сдержалась — из любопытства, не более.

На Люсси, которая за мажордомом семенила, рявкнуть хотелось ещё больше — ну не нравится она мне. Вот с той самой минуты, как разболтала Дантосу, что видела маленького дракона в цирке! Но в руках бледной горничной имелся поднос, а на подносе миски, и я уловила аромат гречки, жареного мяса и грибов. Как можно спугнуть такую прелесть?

Добравшись до камина, дедок с явным облегчением поставил ящик на пол. Прямо перед запирающей каминную пасть решёткой.

— Это тебе, — с важным видом сообщил он.

Пришлось вытянуть шею, чтобы рассмотреть как следует…

Мм… это то, что я думаю?

Оказалось — да.

— Лоток, — провозгласил мажордом торжественно. Потом нагнулся, любовно разгладил песочек и принялся пояснять: — Их светлость с утра отбыли по делам. А гулять с чудовищем, сама понимаешь, никто кроме них не готов. Мало ли… вдруг покусаешь? Или сбежишь. И что мы тогда их светлости скажем? Так что дела свои тут делать будешь. Поняла?

Я поняла одно — оборзели. Я им что, кошка? Или свинка какая-нибудь? Морская…

Жакар моего возмущения, увы, не понял. Скомандовал замершей в трёх шагах Люсси:

— Миски ставь.

И я получила возможность пронаблюдать ещё одну потрясающую по своему цинизму картину. Бледная поганка споро выставляла угощения, приготовленные Роззи, рядом с… кошачьим туалетом.

Не, ну у них совесть есть? Моё чувство эстетизма воет!

— А это еда, — не поленился сообщить дедок. — Кушай, проглот. Не обляпайся.