Дом Солнца - Наталия Павловская

«Грустный клоун» поклонился Саше и протянул ей «цветок». Оглянувшись на Солнце, Саша приняла условия игры: понюхала цветок, которого не было, и сделала книксен, который не умела делать.

– Она ничего, – кивнул Солнцу Кореец.

В другом углу, не реагируя на этническое пение, на лежащем прямо на полу матрасе самозабвенно целовались юноша и девушка, причем стоило большого труда распознать, кто из них – одинаково одетых, одинаково тщедушных и длинноволосых – есть кто.

А посередине мастерской на деревянном возвышении стояли в диковинных позах раздетые по пояс Малой и Скелет. Малой держал в вытянутой над головой руке бильярдный кий, словно намереваясь кого-то пронзить, а Скелет одной рукой сжимал крышку от кастрюли – наподобие щита, в другой у него дымилась сигарета. Перед ними располагался скульптурный станок с накрытым мокрой холстиной изваянием.

Малой воззвал к хозяину дома:

– Кореец, не будь жмотом, по ванку накинь – два часа уже корячимся!

– А вы передохните, – невозмутимо посоветовал Кореец и жестом отозвал Солнце в сторону.

Малой тем временем принялся с энтузиазмом разминаться. Он сообщил Саше:

– Вот, атлетов фигурируем. Борцов с древнегреческим самодержавием. Скоро Герда придет – сменит нас. Скелет, слезай, кости разомни.

А Скелету хорошо: стой себе, двигаться не надо, копеечка капает – Малой не ругается. Скелет затянулся папироской:

– А мне чего – мне нормально.

Кореец отодвинул занавеску, прикрывающую полку, на которой, контрастируя с многочисленными вождями, стояли небольшие, ломаных форм и причудливых очертаний, скульптуры, взял одну из фигур и, демонстрируя Солнцу, нервно сглотнул:

– Н-ну, как тебе?

Солнце взял фигурку, присмотрелся, широко улыбнулся:

– Клёво!

– Правда?! Тебе действительно нравится? – смущенно обрадовался Кореец.

– Суперская вещь, – подтвердил Солнце. – А ты Эрнсту показывал?

Кореец замялся, кивнул.

– Ну и чего он сказал?

– Ты знаешь, он как-то странно промолчал… – задумчиво сказал Кореец

– Вот видишь! А он очень хороший художник! – обрадовался Солнце.

Саша подошла к Солнцу и Корейцу. Кореец торопливо поставил скульптурку на место, задернул занавеску.

А Малой забрал у Скелета папиросу, затянулся и заявил безапелляционно:

– Короче, Кореец когда бабки заплатит – явсе возьму.

Скелет не особо-то и спорил, только спросил, вежливо изобразив интерес:

– Зачем тебе?

– Здрасьте! – воодушевился Малой. – А прокат «Стратокастера»? Лабухи так не дадут, без аванса.

– На фига этот «Стратокастер»? – хмыкнул Скелет.

– Ни фига себе – «на фига»! А ты думаешь, тебя за мутные глаза твои в рок-группу возьмут?! – возмутился таким непониманием Малой.

– Меня?! В группу?! – изумился Скелет.

– Ну да! У меня же какая идея: я Макару – инструмент, а он тебя басистом! Я ж все рассчитал! Не голова, а Дом Советов! А я вашим импресарио буду! Раскрутимся – нефиг делать! Свой «Стратокастер» купим! Два!

– Ты бредишь, – меланхолично резюмировал Скелет.

– Я твою старость обеспечить хочу! – снисходительно опроверг Малой.

– А я при чем? – растерялся Скелет. – У меня и слуха-то нету.

– Так я ж тебя и не в консерваторию отдаю! – ласково улыбнулся подопечному другу Малой.

Скелет тяжко вздохнул и задумчиво затянулся сигаретой.

Через мастерскую Солнце, Саша и Кореец пошли в кухню.

– Саша, вы мне позировать не хотите? – неожиданно спросил Кореец. – В качестве богини Артемиды? Как девушке, полтора рубля за час, после работы глинтвейн.

Саша вспыхнула, усмотрев в предложении Корейца скрытый неприличный смысл, и заявила решительно:

– Я не позирую!

– А жаль, – огорчился Кореец. – Такой выразительный нос. Знаешь, Галине не сегодня-завтра визу дадут, – сообщил Кореец Солнцу, – так она свою библиотеку по людям раскидывает. Тебе вот Бродского оставляет.

– Всего? – удивился Солнце.

– Филейные части, – улыбнулся Кореец

Саша не поняла, о чем разговор, но, честно сказать, с момента знакомства с Солнцем она многого не понимала и, что было самое странное, ей это даже нравилось.

В кухне нервно-худая красивая Галина внимательно слушала инструктаж дородной блондинки.

– Значит так: только приезжаешь, сразу звонишь по этому телефону, – совала Галине листок блондинка Люка.

– Да я их не знаю. Неудобно беспокоить, – отнекивалась Галина.

– Ты дура – не понимаешь. Людям радостно: они для тебя будут решать проблемы, которые сами уже решили, – убеждала Люка. – Это поднимает их в собственных глазах, а значит – дорогого стоит.

– Тебе виднее, – сдалась Галина.

– Во-от, дальше слушай: пока Гринкарту не получишь, особо не рыпайся…

Блондинка увидела входящих, замолчала, подозрительно смерила Сашу взглядом.

– Свои, Люка, – успокоил Солнце.

– Боже мой, – подскочила к Солнцу Галина, – ну что ж ты к нам не заходишь! И дома тебя не было! Ты же знаешь, как я нервничаю, когда люди пропадают! Мало ли… – она порывисто обняла Солнце и заплакала.

Саша настороженно замерла на пороге. А Солнце ласково обнял плачущую Галину, погладил по спине.

– Ну-ну, все хорошо, – приговаривал он ласково.

Кореец принялся яростно протирать очки полой испачканной в глине рубахи.

– Ой, прости, я вся на нервах. – Галина помахала руками перед лицом, обратила внимание на Сашу. – А ты проходи, девочка, не бойся, это я так… от радости.

Кореец нахмурился и, разряжая обстановку, взял с холодильника кустарным способом переплетенный томик Бродского. Книга была напечатана на папиросной бумаге нечеткими буквами через один интервал. Кореец протянул книгу Солнцу, цитируя по памяти:

–»И луна в облаках, как пустая площадь без фонтана, но из того же камня». Гениально пишет, подлец!

Галина, вытирая слезы, набросилась на Корейца:

– Да брось ты, Боря! У его стихов только одно неоспоримое достоинство – они подозрительно хорошо на английский переводятся!

– Ты вот что, – вмешалась Люка, – ты только там не вздумай Бродского обсуждать – вмиг одна останешься!

Солнце потянул воздух носом, кивнул на духовку:

–»Три топора» греете?

– Не угадал, – улыбнулась Люка, – «Слезы Мичурина».

Саша застенчиво шепнула Солнцу: