Искушение любовью - Елена Лагутина

— Докладываю: Власов Сергей Вадимович действительно служит в органах МВД в звании капитана. Работает в уголовном розыске оперуполномоченным. Стаж работы — десять лет. Довольна?

— Очень. Спасибо тебе огромное. Но можно, я еще тебе позвоню? — Голос Жени стал вкрадчивым.

— Лепите пельмени, Женя, лепите, — засмеялся он. — Спокойной ночи.

Женя осторожно положила трубку и несколько минут сидела молча. Потом она поняла, что улыбается, хотя никаких мыслей в голове у нее не было. «Надо же, — усмехнулась она, — не хватало только влюбиться». Она мотнула головой, стряхивая образ Федора в виде его приятного голоса и смеха, и сосредоточилась на своих планах. «Завтра мой последний выходной, и нужно провести его максимально полезно. — Женя понимала под «максимально полезно» свою активность. — Займусь-ка я домом Андрея. Как это у сыщиков? Наружное наблюдение? Вот наружно и понаблюдаем!» Женя понимала, что это может оказаться опасным, потому что наверняка за домом велось наблюдение. Она была готова и к нулевому результату, когда узнать практически ничего не удастся. Что ж, рассуждала она про себя, отрицательный результат — тоже результат. Ее немного раздосадовало то, что Лиля за весь день не нашла возможности ей позвонить. «Почему? — спрашивала она себя и ответа не находила. — Завтра сама ей позвоню». Ложась спать, Женя и не подозревала, что день завтра будет жарким.

Утро выдалось безоблачным и безветренным, и день по всему обещал стать жарким. «Нормальная июльская погода, — успокаивала себя Женя, влезая в переполненный вагон трамвая. — Нормальная для ненормальных. Все нормальные люди в отпуске, а эти чего?» Этих, таких же, как и она, несчастных, набралось больше, чем даже зимой в час пик.

Она взмокла от духоты и продолжала ворчать про себя. Ехать пришлось долго, но народ постепенно начал выходить, и вскоре вагон опустел. «Надо же, куда заехала, — удивленно рассматривала она из окна трамвая почти деревенский пейзаж. — Далековато!»

Коттедж Андрея, хотя и считался расположенным в городе, был практически на самой его границе. Здесь господствовал так называемый частный сектор, причем очень разный по видимому достатку: обычные домишки были сурово отделены от коттеджей и особняков автомобильной дорогой. Было видно, что все дома, что побогаче, выстроены недавно: не успела еще зелень садов заполнить их участки, а потому смотрелись они не особенно уютно, скорее, по-городскому, пыльно.

Прелесть проселочной дороги в июльский зной Женя оценила сразу, как только узнала, что по бездорожью ей топать добрых полчаса. Причем дальнейшие перспективы ее не вдохновляли тоже. «Париться мне здесь целый день под солнцем, это точно». Со скрипом в душе, еще точно не понимая, зачем ей это все нужно, Женя плелась, загребая пыль белыми босоножками. «Лильке хорошо, она сюда на своем автомобиле с музыкой ездила, — с завистью думала Женя, но, спохватившись, тут же одернула себя: — Как ты можешь! У нее такое горе! Еще, неизвестно, как она это переживет. Конечно, если это у них было действительно серьезно. В тот день Лиля в горячке была, а сейчас, когда начнет понимать, что больше никогда его не увидит, вполне возможно, что начнется депрессия».

Именно об этом думала Женя, когда волновалась, что Лиля не позвонила. Она знала, что после сильного волнения наваливается такая тяжесть, что не хочется даже вставать с постели: весь мир становится безразличным, а от тоски не хочется жить.

Такие мысли приходили Жене на ум, пока она тащилась к дому Андрея. Ни указателей улиц, ни номеров домов она пока что не видела. Она решила спросить об этом, увидев идущих ей навстречу пожилую женщину с маленькой девочкой и собачкой.

— Скажите, пожалуйста, где здесь улица Березовая? — обратилась она к женщине.

— Да ты идешь по ней. Других тут и нет. Одна Березовая и есть. — Женщина остановилась, а за ней остановилась и девочка с собачкой. Это был замечательный щенок восточноевропейской овчарки, уши у него только начали вставать, и одно из них то и дело складывалось пополам, отчего он становился трогательно смешным. — А тебе, дочка, какой дом нужен?

Женя на всякий случай назвала дом на три номера назад от того, который ей был нужен. Реакция женщины была быстрой и разительной.

— Вам налево, второй дом. — При этом она изменилась в лице до неузнаваемости, стала отчужденной и теперь смотрела в землю, словно боялась, как бы Женя чего в глазах ее не прочитала.

— Только их там днем сроду не бывает, — вмешалась в разговор девочка. — Вы зря, тетенька, идете. А вы им кто?

Пожилая женщина быстро одернула девочку:

— Это не наше дело, Верочка. — Потом она обратилась к Жене: — Хотя Верочка правду сказала: их там днем не бывает. Вы разве не знаете? — Она пытливо посмотрела на Женю.

— Да откуда мне знать! — Женя сделала вид, что рассердилась. — Мне телеграмму им отдать надо! А по вечерам тут ходить — еще прибьют! — Женя сочиняла на ходу.

— Это точно, — неожиданно обрадовалась женщина. — А я сразу поняла, что вы не ихняя. Эти все больше на машинах своих приезжают, да так, что музыка на весь поселок гремит. По всем ночам, как возьмутся, так спасу нет! И ведь как хорошо мы тут без них жили! Считай, весь этот новый квартал и есть чумовой! Новые русские! Тьфу, прости меня Господи, какие они новые? Хулиганье, только что богатые. Одно спасение, что они сюда редко приезжают. Так что вы еще находитесь за ними.

Женщина сочувственно покачала головой, и они с девочкой пошли дальше. Щенок, то и дело оглядываясь на Женю, бежал за ними следом. Женя свернула в указанный ей переулок, но тут же с неудовольствием заметила, что переулка как такового просто не было: дома располагались как вздумается, словно зубья у поломанной расчески — одиноко и голо. По всему было видно, что застраивался этот район беспорядочно и даже хаотично. Женя вдруг увидела на одном из домов номер и обрадовалась этому, как большой удаче: нужный ей дом оказался следующим. Но из соображений конспирации она решила не подходить прямо к нему и свернула к небольшому деревцу, которое так кстати оказалось поблизости.

Тень от него была хоть и невелика, но Женя за несколько часов сегодняшнего утра научилась ценить обычные человеческие радости, а потому деревцу этому среди черной земли под ярким, уже начинавшим припекать солнцем была рада, как оазису в пустыне.

Дом Андрея хорошо просматривался со всех сторон, так как не имел не только сада-огорода, но и элементарного забора его хозяин не удосужился соорудить. «Наверное, некогда было», — подумала Женя, помня, что о покойниках говорят либо хорошо, либо никак.

Дверь коттеджа выходила на улицу, не было ни веранды, ни какого-нибудь плохонького навеса. Стояла такая тишина, что Женя засомневалась: а есть ли тут живые? Никто ниоткуда не выходил, и даже просто прохожих Женя пока не увидела. Никаких лавочек-скамеечек тут и в помине не было, и, сбросив когда-то белые босоножки, Женя осталась стоять босиком.

Но и этого надолго не хватило: жара и скука брали свое. Женя начала зевать и поняла, что скоро, как пожарная лошадь, уснет стоя. Первоначальный план наружного наблюдения нужно было срочно менять.