На горе Четырёх Драконов - Ирина Иосифовна Волк

«Ну, а старпом как?» — обернулся капитан к своему первому помощнику.

Высокий и плечистый старпом был ещё очень молод. Всего на семь лет старше Герки. Отношения с матросом сложились у него странные. Как-то вечером разговорились они на корме, и Герка внезапно рассказал помощнику капитана, как другу, обо всём: и о сказочном домике, и о серой церквушке, которая четырнадцать веков подряд стоит над Волгой лёгкая и стройная и не несёт в своём деревянном теле ни одного гвоздя, хитро сработанная из брёвен руками безвестных умельцев, и о причудливой, особой жизни облаков.

Иван Иванович молча, не перебивая, слушал немного наивные рассказы и с удивлением ощущал, что и сам следит за игрой облаков и сам ищет глазами весёлые домики.

И ему самому всё это, как и в первые дни плавания, кажется прекрасным и удивительным.

Поэтому, когда Гера замолчал, он тихонько сказал:

«Вёл бы ты, Петров, дневник. Хорошо ты всё это описываешь и чувствуешь».

И вдруг Иван Иванович вспомнил, что он всё же начальник этого суматошного, недисциплинированного парня, которого считают последним в команде, и поэтому он вдруг добавил гораздо строже и суше, чем хотел:

«А службу всё-таки надо исполнять добросовестно…»

Видимо не ждавший таких холодных и обычных слов, молодой матрос как-то сразу сжался, козырнул и отошёл. И для старпома сразу пропало всё очарование этого вечера и нарушилась близость, возникшая между двумя людьми, которые думают одинаково. Оба не спали в эту ночь. И ни один из них не подозревал об этом. Гера ворочался на койке, стискивая кулаки: разболтался! Домики! Облака! Дураком теперь считать будет!

А Иван Иванович, не раздеваясь, бродил по каюте и в сотый раз попрекал себя: оттолкнул парня! И почему? Начальником себя показать захотел? Или стыдно стало, что и сам помечтать не прочь?

Утром, как всегда, они официально поздоровались, попытались даже улыбнуться друг другу, но улыбки вышли натянутыми. Потом оба уже не искали встреч. А вот сейчас спрашивает капитан его, старпома…

И Иван Иванович сказал:

— Думаю, толк из него будет. А что касается дисциплины, то и сами мы, когда помоложе были, нарушали её кое в чём…

Ровесники — капитан и боцман — едва сдержали улыбку, глядя на совсем ещё детское, милое лицо старпома. А он, почувствовав это и стесняясь, как всегда, своей молодости, торопливо попросил разрешения вернуться в рубку: перекат трудный, а он — вахтенный начальник.

Двое на мостике проводили его тёплыми, понимающими взглядами. И капитан сказал:

— Ну что ж, боцман, может, и выправим парня. — И добавил, усмехнувшись: — С помощью рыжей собаки.

Боцман кивнул и спустился вниз. Там он увидел Герку. Матрос сидел на корточках возле ящика с песком, из которого вылезала Чалка со сконфуженной мордой.

— Вот так, сюда бегай, бесстыдница, — говорил Герка, не видя боцмана. — Теперь пойдём твои грехи замывать.

Он подхватил швабру, ведро с водой. И боцман принялся наблюдать, как Гера ожесточённо трёт палубу, где только-что провинилась глупая, невоспитанная Чалка.

— Ты смотри у меня, — говорил Герка щенку, — будешь палубу пачкать, выкинут нас обоих с корабля. Палуба должна как зеркало блестеть, поняла?

Боцман усмехнулся: вот уж не думал он, что его собственные слова могут быть адресованы собаке.

Вечером, после вахты, старпом долго разговаривал с секретарём комсомольской организации — вторым механиком Семёном Кратовым. Рассказал ему о том неудачном разговоре с Герой, о сегодняшней истории со щенком.

Семён озабоченно слушал. На его круглом белом лице чёрные густые, сросшиеся брови казались как бы чужими. Словно кто-то взял и приклеил. Ребята уже знали: если шевелятся мохнатые брови секретаря — значит, задумал он что-то.

Семён протянул задумчиво:

— Трудный парень. Пытались мы и так и эдак к нему подойти — не получается. Комсомол? Не хочу. Что-нибудь не так сделаю, всё равно выгоните. В физкультурный кружок? Не хочу, наломаешься на погрузке, чем не физкультура. Вот сегодня в первый раз увидел интерес на его лице — это когда имя щенку давали.

— Может, за это и зацепиться? — осторожно предложил Иван. — Может, с этого щенка и начнём мы Герино перевоспитание?

Чёрные брови раздвинулись, разошлись. Семён засмеялся.

— Ну что ж, попробуем, — сказал он весело. — Поймаем в его душе какую-то ниточку, потянем — глядишь, и вытянем.

Воспитанием Чалки Гера занялся всерьёз. А помог ему в этом Семён: притащил целую охапку книжек о служебных собаках: и как их надо учить, и какие команды давать. Каждый день перед вахтой и после вахты Гера учил щенка. На «уроки» приходил Семён, а нередко и старпом. Чалка оказалась на редкость понятливой. Она лаяла при команде «голос», сторожила вещи, стремглав мчалась к брошенным предметам, услышав магическое слово «апорт».

Чалка оказалась страшной лакомкой, и у Геры теперь карманы всегда были полны конфетами: ведь за удачно выполненную команду надо было, как это написано в инструкции, обязательно дать собаке лакомство. Получив конфеты, Чалка долго и аккуратно двумя лапами снимала с неё бумажку и съедала, поднимая вверх рыжую смешную морду.

— Где деньги берёшь на конфеты? — как-то невзначай спросил Семён.

Гера смутился:

— А я курить бросил.

Семён кивнул:

— Вот это правильно сделал.

Теперь уже Гера часто приходил в каюту к Семёну, присутствовал при спорах, которые затевали комсомольцы. А спорили они часто: то обсуждали интересную книгу, то проводили беседу о космосе, о реках. Как-то Семён предложил:

— Вот тебе, Гера, «Правда» со статьями космонавтов, ты почитай внимательно, выпиши самое интересное и расскажи ребятам.

— Да я, наверное, не смогу, — застеснялся Гера.

— Ну, как это не сможешь? — удивился Семён. — Попробуй.

И Гера провёл одну беседу, вторую…

— Даём тебе общественное поручение, — заявил вдруг Семён. — Твоя Чалка стала настоящей артисткой. Будем концерты устраивать. Пусть ребята повеселятся.

И вот на длительных стоянках Гера выводил свою воспитанницу на корму и устраивал целые представления для команд соседних судов и береговых зрителей. Чалке аплодировали, как настоящей эстрадной звезде. А она с достоинством принимала дань своему таланту, поглядывая на Геркин карман, где хранились конфеты.

По утрам перед вахтой спортсмены теплохода проводили десятиминутный бег. Раньше на это никто не обращал внимания, но теперь многие выходили на верхнюю палубу посмотреть на необычное зрелище. Один за другим бежали спортсмены, а впереди нёсся рыжий вихрь — лучший бегун теплохода — неутомимая Чалка.

Щенка полюбила вся команда за весёлый характер, за безобидные проказы. Очень скоро Чалка привыкла к чистоте и порядку.

Даже в рубке — святая святых каждого