Чемпион флота - Георгий Свиридов

3

Военный госпиталь жил по своим законам. Поступали новые раненые, выписывались подлечившиеся. Тяжелораненые отправлялись в глубокий тыл на дальнейшее излечение. А здесь оставались и долечивались те моряки, которые снова могли стать в строй.

Основную нагрузку несло хирургическое отделение, расположенное на первом этаже. Тут постоянно витал густой запах хлороформа и других остропахнущих лекарств. Врачи работали посменно, круглые сутки, чередуясь бригадами, как вахтенные на большом корабле. Они спасали людям жизни, возвращали их в строй своим умением и талантом. Сшивали, отрезали, соединяли раздробленные кости, извлекали из пораненного тела застрявшие пули, железные осколки большие и малые куски стекла, черепицы, дерева… Такую же постоянную нагрузку, если не сказать еще большую, несло перевязочное отделение, где обрабатывали раны, накладывали новые повязки, гипсовали… По длинным школьным коридорам шастали выздоравливающие, ходячие, прыгающие на костылях. Витал стойкий запах курева и лекарств. Новичкам бросались в глаза слишком простые отношения раненых с обслуживающим персоналом. Но их можно по-человечески понять. Спало напряжение фронтовой обстановки, ушло в прошлое время возвращения в жизнь из небытия, выздоравливающее молодое тело радуется, что выжило, перенесло тяготы и теперь, когда дело идет на поправку, хочется любить, быть любимым, значимым, с надеждою смотреть в будущее, улыбкою встречать каждый новый день… Алексей Громов не был исключением из общего числа. Радовался жизни и своему выздоровлению. Своим ходом, опираясь на костыли, добирался на перевязку и всегда и повсюду искал и находил возможности для очередной тренировки. Костыли превратились в его руках в оригинальные спортивные снаряды. Он их то поднимал махом вверх над головой, так штангисты делают рывок, то выжимал подряд десятки раз, как выжимают пудовую гирю, то крутил на вытянутой здоровой руке.

Особое внимание Алексей уделял, как принято говорить в боксерском мире, «работе ног». С нагрузкой, то есть с отяжелением, и без нее. На носочках и на полной ступне. Потом мысленно обдумал следующее упражнение: держась рукой за кровать, сделать приседание на здоровой ноге.

Первый раз, когда он решился сделать приседание на одной ноге, которое само по себе не каждому здоровому человеку по силам, оно у Алексея просто не получилось. Тренировку начал рано утром, до обхода врача. Присесть-то он присел, а вот подняться не смог.

На третьей попытке подняться, как говорят спортсмены, «сорвался». Шлепнулся на задницу и еще ударился о пол загипсованной ногой. Чуть не взвыл от нахлынувшей боли. Упал с грохотом — задел свои костыли, они шумно повалились на тумбочку, сбили литровую стеклянную банку с водой, в которой находились осенние оранжевые цветы «золотой шар». Костыли и банка грохнулись на пол, банка разбилась вдребезги, в разные стороны полетели брызги и осколки… В дальнем углу спросонья кто-то крикнул:

— Бомбят! Спасайся!

Раненые зашевелились на своих кроватях. Кто-то в сердцах матюгнулся. В палате стало шумно. Прибежала дежурная медсестра.

— Что случилось?

Увидела Громова на полу, потеки воды, рядом разбитую банку, разбросанные цветы. Всплеснула руками:

— Упал, бедненький! Свалился с кровати!

Кинулась помогать ему встать на ногу, забраться на койку.

— Как же так, а? Наверное, страшное приснилось?

Ей и в голову не могла прийти мысль, что Громов сам, по собственной воле… Просто так неуклюже выполнил гимнастическое упражнение, что ему не хватило сил удержать свое тело.

— Да я сам виноват, — Алексей злился на себя, на свою беспомощность. — Не получилось приседание.

— Какое еще приседание? — сестра ничего не понимала.

— На одной ноге, — пытался коротко пояснить Алексей, располагаясь на кровати.

— Что на больной ноге?

— На здоровой.

— Что на ноге?

— Приседание делал. Вернее, только пытался.

— При чем тут приседание какое-то?

— Упражнение такое есть. Приседание на одной ноге. Только на одной! Присесть и встать, — пояснял Алексей. — Гимнастическое спортивное упражнение то есть. Для тренировки ног.

— Хватит мне голову морочить! — Она запахнула полы халата, закрывая округлые колени, сердито посмотрела на Громова. — Здесь у нас госпиталь, а не стадион! Только вот посмейте еще раз свою гимнастику вытворять, так я мигом главному врачу доложу!

— Доложи, доложи, пожалуйста, сегодня же главному, товарищ дежурная медицинская сестра, — голос матюгалыцика окреп. — И пусть меня переведут в другую палату. Опротивело глазеть на его выкрутасы, на штучки-дрючки разные. Постоянно дергается, то руками машет, то ногами дрыгает. Да и с костылями такое вытворяет, цирк один! Просто никакого покою нет!

— И головою трясет в разные стороны, как псих ненормальный! — добавил другой.

— Обязательно доложу, не беспокойтесь, — медсестра круто повернулась и направилась к двери, слегка покачивая бедрами.

Николай Павлович, сосед Алексея, посмотрел ей вслед и, лихо расправив рыжие усы, выразительно причмокнул:

— Да, краля что надо и все при ней!

— Есть да не про нашу честь, — вздохнул другой сосед, как шутили — «сосед соседа», моряк крупного телосложения с морской фамилией Чайка, грудь которого была замотана бинтами. — Она на нашего брата, матросню, не клюет, вокруг нее офицеры роем вьются.

— Это еще как сказать! Мы тоже не лыком шиты, — отпарировал Николай Павлович и, поправив на своей койке серое суконное одеяло, повернулся к Громову: — Алеша, не тушуйся, никуда она не побежит докладывать, не в ее интересах.

— Не удержался я, равновесие потерял, — сказал Алексей, оценивая свою неудачу. — Раньше на одной ноге запросто приседал по десять раз кряду, а тут не вышло и одного.

— А ты нагрузку не учел, — вставил со знанием дела Чайка. — Нога твоя загипсованная основательно добавленную тяжесть дала, это же факт!

— Тише, вы! Тише! — зашикали на них с разных сторон. — Последние сообщения из Москвы передавать будут!

На стене, где висела неснятая черная классная доска, почти под потолком был прикреплен черный, похожий на большое блюдце круг радиоточки.

В палате наступила настороженная тишина. Да и не только в палате, во всем госпитале, в каждом доме, в каждой квартире, на всем огромном пространстве страны: на заводах и фабриках, на стройках и колхозных фермах, во фронтовых землянках, на кораблях и в партизанских отрядах, поймав московскую волну, миллионы людей в эти минуты затаили дыхание.

Послышался легкий щелчок, шипение и прозвучал знакомый голос столичного диктора.

— Говорит Москва! Передаем последние известия, — после краткой паузы, как главную новость, озвучил диктор. — От Советского Информбюро! Сегодня, двадцать второго ноября, на всем Западном фронте советские войска вели ожесточенные бои с переменным успехом. Войска Южного фронта и 56-й Отдельной армии в ходе наступательной операции освободили город Ростов-на-Дону от немецко-фашистских захватчиков! В тяжелых боях на ворошиловградском направлении остановлено наступление противника севернее Кадиевки.