Психология масс - Гюстав Лебон

Отдаленные факторы — это те, которые делают толпу доступной к восприятию известных убеждений и совершенно неспособной проникнуться некоторыми другими взглядами. Эти факторы подготавливают почву, на которой впоследствии внезапно развиваются какие-нибудь новые идеи, поражающие своей силой и результатами. Впрочем, внезапность появления этих идей только кажущаяся. Действительно, некоторые идеи зачастую возникают в толпе и приводятся в исполнение с быстротой молнии, но это так лишь с первого взгляда, так как на самом деле этот взрыв всегда является результатом долгой предшествующей работы.

Непосредственные факторы, влияющие на толпу, действуют уже на подготовленную отдаленными факторами почву и без этого не вызвали бы никаких результатов; они порождают в толпе активную уверенность, т. е. облекают в известную форму идею и развивают ее со всеми ее последствиями. Благодаря этим непосредственным факторам в толпе возникают решения, увлекающие ее; благодаря им разражается бунт, устраивается стачка, или же громадное большинство вдруг возносит какого-нибудь человека к власти или низвергает какое-нибудь правительство.

Во всех великих событиях истории мы можем наблюдать последовательное действие этих двойных факторов. Возьмем один из самых разительных примеров — Французскую революцию. Отдаленными факторами этого события были творения философов, вымогательства аристократии, успехи научной мысли. Подготовленная таким образом душа толпы легко уже была увлечена непосредственными факторами, как то: речами ораторов и сопротивлением двора по поводу самых незначительных реформ.

К числу отдаленных факторов принадлежат такие общие факторы, которые встречаются в глубине всех верований и мнений толпы, — это раса, традиции, время, учреждения и воспитание. Постараемся теперь изучить роль всех этих разнообразных факторов.

1. Раса

Этот фактор, раса, должен стоять в первом ряду, так как своим значением он превосходит все другие. Ранее мы указали на его влияние и потому не будем больше возвращаться к этому вопросу. В предшествующем труде мы говорили о том, что такое историческая раса и какую она получает силу, благодаря закону наследственности, после того, как сформировались окончательно ее черты; тогда ее верования, учреждения и искусства, одним словом, все элементы ее цивилизации являются уже не чем иным, как только внешним выражением ее души. Влияние расы таково, что ни один из этих элементов не может перейти от одного народа к другому, не претерпев самых глубоких изменений. Среда, обстоятельства и события служат лишь выражением социальных внушений минуты. Все это может иметь значительное влияние, но оно всегда бывает кратковременным, если только идет вразрез с внушенными идеями расы, т. е. целого ряда предков.

Нам еще представится случай не раз вернуться к этому влиянию расы и указать, как оно велико и как оно преобладает даже в специальных чертах души толпы. Этим объясняется, например, тот факт, что толпа разных стран имеет большие различия в своих верованиях и поступках и что на нее нельзя влиять одинаковым образом.

2. Традиции

В традициях выражаются идеи, потребности и чувства прошлого расы; в них заключается синтез расы, всей своей тяжестью давящий на нас.

Так как эта высказанная мною мысль еще нова, — историю же трудно понять без нее, — я посвятил ей в своем предшествующем труде («Психология народов») четыре главы. Читатель увидит из этих глав, что, несмотря на обманчивую внешность, ни язык, ни религия, ни искусства, одним словом, ни один из элементов цивилизации не переходит в неприкосновенном виде от одного народа к другому.

Биологические науки претерпели большие изменения с тех пор, как эмбриология показала, какое громадное влияние имеет прошлое на эволюцию живых существ. Такое же изменение произойдет и в исторической науке, когда идея о влиянии прошлого получит большее распространение. До сих пор еще она недостаточно распространилась, и многие государственные люди проникнуты еще идеями теоретиков прошлого века, думавших, что общество может порвать со своим прошлым и может быть переделано во всех направлениях, если будет руководствоваться светом разума.

Народ — это организм, созданный прошлым, и, как всякий организм, он может быть изменен не иначе, как посредством долгих наследственных накоплений.

Люди руководствуются традициями особенно тогда, когда они находятся в толпе, причем меняются легко только одни названия, внешние формы.

Жалеть об этом нечего. Без традиций не может быть ни национальной души, ни цивилизации. Поэтому-то одним из главных занятий человека с тех пор, как он существует, было создание сети традиции и разрушение ее после того, как благодетельное действие традиций иссякало. Без традиций не может быть цивилизации; без разрушения традиций не может быть никакого прогресса. Трудность заключается в том, чтобы отыскать равновесие между постоянством и изменчивостью, и эта трудность очень велика. Если какой-нибудь народ допустит прочно укрепиться привычкам в течение нескольких поколений, он уже более не может измениться и, как Китай, становится неспособным к совершенствованию. Насильственные революции тут ничего не могут сделать, так как обломки разорванной цепи либо снова спаиваются вместе, и прошлое опять, без всяких изменений, приобретает свою власть, либо эти обломки остаются рассеянными, и тогда за анархией вскоре следует упадок.

Таким образом, идеал каждого народа состоит в сохранении учреждений прошлого и в постепенном и нечувствительном их изменении мало-помалу. Но этот идеал очень трудно достижим. Древние римляне и современные англичане — единственные, реализовавшие этот идеал.

Именно толпа и является самой стойкой хранительницей традиционных идей и всего упорнее противится их изменениям, — особенно те категории толпы, которые именуются кастами. Я указывал уже на этот консервативный дух толпы и говорил, что самые бурные возмущения ведут лишь к перемене слов. Имея в виду разрушенные церкви в конце прошлого столетия, казни и изгнания священников и общее преследование, которым подвергался весь католический культ, можно было думать, конечно, что старые религиозные идеи потеряли окончательно свою власть. А между тем прошло лишь несколько лет после этого, и отмененный культ был восстановлен вследствие общих требований. Вытесненные на время традиции снова вернули свое царство.

В докладе бывшего члена конвента Фуркруа, цитированном Тэном, говорится об этом отношении вполне определенно:

«Повсеместное празднование воскресного дня и посещение церквей указывает, что масса французов желает возвращения к прежним обычаям, и теперь не время противиться этой национальной склонности… Огромная масса людей нуждается в религии, культе и священниках. Ошибка нескольких современных философов, в которую я и был вовлечен, заключалась именно в том, что они полагали, будто образование, если оно достаточно распространится в народе, может уничтожить религиозные предрассудки. Эти предрассудки служат источником утешения для огромного числа несчастных… Надо, следовательно, оставить народной массе ее священников, ее алтари и культ».

Ни один пример не показывает лучше этого, какую власть имеют традиции над душой толпы. Не в храмах надо искать самых опасных идолов, и не во дворцах обитают наиболее деспотические из тиранов. И те, и другие могут быть разрушены в одну минуту. Но истинные, невидимые властелины, царящие в нашей душе, ускользают от всякой попытки к возмущению и уступают лишь медленному действию веков.