Охота на поросёнка - Григорий Шепелев

— Жильцов по этим приметам проверили?

— Проверяют, но это — мартышкин труд, идиоту ясно. Сразу после того, как парочка скрылась, Алимов вновь велел своим ухарям попытаться войти в квартиру. И её дверь оказалась открытой. Семью минутами раньше она была заперта. В течение этих семи минут из подъезда вышли только те двое. Увидев труп, вошедшие возвратились к Алимову. Тот позвонил в милицию. Наряд прибыл в три сорок пять. Я подъехал в четыре сорок.

— Благодарю вас, — сказал Агеев и призадумался. Мельников по-кошачьи щурил глаза и ерошил волосы. Продолжая просматривать документы, Руденко молвил:

— Помню, в прошлом году солнцевская мафия наехала на чеченцев, желая отвоевать у них гостиницу «Реддисон-Славянская». Юсупов предложил солнцевским отвалить. Они отвалили сразу. Думаю, что Юсупов…

— Благодарю и вас, — прервал подполковника контрразведчик. Руденко пожал плечами, и, опять сняв очки, стал их протирать носовым платком. Агеев поднялся.

— Ну, так давайте прокатимся к сутенёрам этой девчонки, — сказал он Мельникову. — Едва ли она — свободный художник.

— Да, таковых на Садовом нет.

— И если она действительно проститутка. Я сомневаюсь в этом. Слишком она красивая, чтоб стоять у бордюра.

— Да ладно вам, — махнул рукой Мельников, поднимаясь. — Бордюр приличное место.

Встав, он зевнул. Одёрнул пиджак. Прибавил:

— Щёчки у неё пухловаты. Ладно, поехали. Я люблю иногда к сутенёрам съездить.

— Одну минуточку, — прогремел Руденко, крутя очки. Мельников взглянул на часы, и, пожав плечами — на подполковника. Он услышал примерно то, что предполагал услышать:

— Из-за таких как ты, Мельников, к нам относятся как к бандитам. Точнее, как к отморозкам. Будь моя воля, ты бы из управления вылетел. Я был против того, чтоб ты вёл данное дело. Однако, Прохоров настоял, сказав, что мол, дорога каждая секунда, нужно идти напролом, а хамство — лучший таран. Поэтому докладывать будешь непосредственно Прохорову, а я отстраняюсь. Это моё решение. Прохоров согласился. Так что, не вспоминай дорогу в мой кабинет пока занимаешься этим делом. Всё понял?

— Да.

— Молодец. Не смею вас более задерживать, господа. У меня через две минуты селектор.

— Откуда в нём столько злобы? — спросил Агеев, бегом настигая Мельникова, который разогнался по коридору до девяти километров в час.

— Ему никто не даёт. Обратил внимание, как он впился глазами в девку? Я думал, сожрет её! Вот козёл! Он, видите ли, решил, а Прохоров согласился! Знаешь, как это было на самом деле? Прохоров просто сказал ему:

— Иди на хер, не путайся под ногами! Прохоров тоже, конечно, та ещё сволочь, но он — мужик! Что он говорил про меня твоему начальству?

— Да, говорил: Мельников, конечно, та ещё сволочь, но он — мужик!

— Вот старый козёл! Это он мстит мне за Маринку.

— За Маринку? Кто это?

— Да его секретарша. В среду я ей сигаретку дал, от которой она целый день ходила с глубокомысленными глазами и всем рассказывала, какую она порнуху смотрела ночью.

— Понятненько. На твоей машине поедем?

— Я без машины сегодня, меня Потехин возит. Но у него своих дел по горло, так что поехали на твоей.

Издали увидев Потехина, Мельников знаком велел ему уезжать по своим делам, потом минут пять рассказывал у дверей усатому капитану, какая Прохоров — сволочь. Агеев ждал его в синем «Вольво», припаркованном перед главным корпусом. Когда Мельников вышел, чекист ему посигналил.

— Не жизнь, а хрен знает что, — проговорил Мельников, сев в машину, и закурил. Агеев завёл мотор и подрулил к проходной. Дежурный открыл ворота без проволочек. Петровка еле ползла. Агеев включил сирену. Это принесло мало пользы — каждые десять метров он тормозил.

— А знаешь, почему я без машины сейчас? — пристал к нему Мельников.

— Ты, наверно, её пропил.

— А что, пасёт от меня?

— Пасёт.

— Чёрт! Я в «Карусели» бесился до половины четвёртого. Насвинячился в хлам! Какую-то шлюху взял. Денег на такси не осталось. Пришлось 02 набирать, чтоб меня домой отвезли со шлюхой.

— Не довезли?

— Подъезжаем к дому, и тут — звонок на мобильный. Прохоров, сука! Дуй, говорит, на Ленинский, там чеченца важного замочили. Я девку вышвырнул, сам — под ливень, два пальца в рот, и — на Ленинский! Представляешь, как у меня башка раскалывается сейчас?

— Ты один живёшь?

— Да. Кстати, я эту тёлку, которую чеченец трахнуть хотел, где-то точно видел не так давно. На Тверской, по-моему.

— А ты всех шалав в Москве знаешь?

— Я ведь один живу. Притом, согласись, девчонка — фейсом красивая, несмотря на пухлые щёчки. Просто из ряда вон.

— Согласен. Так что, в центральное УВД поедем?

— Зачем? В ОВД «Смоленский». Знаешь, кто там начальник? Раскатов. К нему на дачу девчонок возят автобусами. А знаешь, сколько берут его участковые с одного отстойника за ночь? Двести пятьдесят долларов. Представляешь?

— Отстойник — это пункт выдачи проституток?

— Да.

Садовое кольцо, на которое повернул Агеев, не было перегружено. И чекист разогнал машину до сотни. Стряхивая с лацкана пепел, Мельников поинтересовался:

— Что пропало из сейфа?

— Дискета.

— С чем?

— Если бы я знал, меня бы уже отпели.

Лейтенант ходил взад-вперёд и диктовал:

— Деньги. Семь рублей. Спичечный коробок. А спички в нём есть? Ну, так и пиши:

— Коробок со спичками. Нам чужого не надо. Что там ещё? Отвёртка…

Перечисляемые предметы вытаскивались двумя упитанными сержантами из карманов скромно одетого бородатого гражданина преклонных лет и складывались на стол. За столом сидела юная дама с ногтями неимоверной длины, не мешавшими ей писать со скоростью терапевта. Она училась в РГЮА, а здесь, в районном отделе внутренних дел проходила практику. За её спиной стояли два парня с пивной отрыжкой. Они следили, как авторучка кладёт строку за строкой на лист протокола, внизу которого им предстояло поставить подписи. А отвёртка тебе зачем? — спросил лейтенант, — шуруешь, наверно, по подъездам, снимаешь счётчики? А?

— Позвольте, прежде чем строить такие предположения, надо бы найти у меня хотя бы один ворованный счётчик. Возразил дед, скучающее глядя из-под густых бровей.

— Ты ещё скажи — в присутствии адвоката! Интеллигент, твою мать! Не бойся, найдём. Найдём у тебя и счётчик, и пистолет, и атомную бомбу найдём, если надо будет. А это что такое?

— Ключи.

— Вижу, что не …! От чего ключи?