Темная сторона луны - Джон Диксон Карр

– Ты старый сушеный ублюдок, Хэнк! – Боб Крэндалл произнес это без всякой злости и почти с нежностью. – Что не так с бейсболом?

– С бейсболом все нормально, раз он тебе нравится. Мне – нет. Я просто гадал…

– И в-третьих, – вскричала Валери, настойчиво возвращаясь к своей основной теме, – давайте спустимся вниз, Боб! Вы же не старый сушеный… то есть я имею в виду, давайте забудем о шахматах, а заодно о бейсболе. – Ее тон стал кокетливым. – Ведь есть же и другие вещи на земле, разве нет? Пока я вам на это буду мило намекать, вы можете просто почитать мне еще какие-нибудь шуточные стишки и рассказать про типографские ошибки. У вас ведь есть еще кое-что в запасе?

– Женщина, у меня тонны стихов и типографских ошибок. Пошли!

Генри Мэйнард облегченно вздохнул, когда они выходили. Но оказалось, что эти слова были никак не последними, что он от них услышал. Из-за беззаботности или миссис Хьюрет, или мистера Крэндалла дверь закрылась не очень плотно. Смутное бормотание, невнятная речь доносились из-за встроенной лестницы, ведущей на этаж ниже. Голос Валери Хьюрет визгливо поднялся вверх:

– Вы милый человек, на самом деле, чересчур даже милый!

– Послушайте, Семирамида!

– Вы не понимаете, что здесь творится. Я не могу это вынести!

– Ш-ш-ш!

– Я не могу этого вынести, говорю вам.

Но больше они ничего не услышали. Они ничего больше не услышали бы в любом случае: разразился потоп, окна потемнели от налетевшего дождя.

Напряжение возросло. Бесполезно рассуждать на эту тему, решил Алан. Он повернулся и стал рассматривать стены, когда Генри Мэйнард перехватил его взгляд:

– Вам приходило в голову, мистер Грэнтам, что эта комната имеет некий морской аромат, чуждый моим основным вкусам? Да, это корабельный колокол с «Пальметто», спасенный, как и его судовой журнал, когда корабль затонул в Карибском море. Там, на шератоновском бюро – голова и плечи, окладистая борода, серая морская форма – сам Люк Мэйнард собственной персоной. Это не акварель, хотя складывается такое впечатление. Собственно говоря, это фотография, очень сильно увеличенная и раскрашенная вручную. Вы, доктор Фелл, уставились на фотографию, словно она ошеломила вас. Могу ли я спросить почему?

– Ну, сэр… (хрумпф!) начать с того, что я думал о цветах…

– Цветах?

– Различные конфедератские формы – хрумпф! – которые за последние дни я видел в музеях здесь, на Юге. Их цвета значительно различаются друг от друга.

– Да?

Дождь выл за окнами. Доктор Фелл тыкал концом своей трости в ковер.

– Некоторые из них были привычного и обычного серого цвета. Другие выглядели настолько похожими на тот цвет, который сегодня мы назвали бы пилотским синим, что без аббревиатуры «Гражданская авиация» на пряжке ремня я мог бы определить эту униформу не в тот раздел. – Доктор Фелл чихнул. Потом, опять-таки как каждое человеческое существо, я подумал – о моя шляпа! – о коммодоре Мэйнарде и его насильственной смерти на этом берегу.

– Это случилось настолько давно, доктор Фелл, что наверняка не задержит наше внимание.

– До некоторой степени, боюсь, это должно всегда задерживать наше внимание. И в-третьих, как сказала бы миссис Хьюрет, – он стукнул палкой по полу, – мои мысли (или чувства) были совершенно личного свойства. Я приехал, покрыв весьма значительное расстояние, в ответ на ваши письма многонедельной давности. Я приехал сюда из отеля, не в малой степени обескураженный, в ответ на ваш телефонный звонок, свидетельствовавший о неотложности дела. Изложите же наконец, сэр, что вы от меня хотите.

– Ах да. Что я от вас хочу? – Здесь их хозяин засуетился. – Садитесь, джентльмены, устраивайтесь поудобнее. Вы найдете сигареты на письменном столе. Или сигару, если доктор Фелл их предпочитает?.. Вот так, так уже лучше. По крайней мере вы теперь сидите.

Кстати о коммодоре Мэйнарде, там, на стене, у бильярдной есть и акварель; представление некоего современного художника о том, как выглядел «Пальметто», когда покидал гавань Чарлстона, отправляясь в свое последнее путешествие. Обратите внимание на флаг, который развевается на вершине бизань-мачты.

Хотя большинство людей знакомы только с одним флагом южан, знаменитым боевым знаменем со звездами и полосами, в разное время Конфедерация использовала четыре различных флага. Тот, что развевается на «Пальметто»,вы также увидите его на изображениях «Алабамы» – был вторым из принятых флагов: белый флаг с небольшим квадратом, изображающим боевое знамя в верхнем левом углу. Файрбрендс возражал против него, говоря, что он слишком похож на флаг капитуляции. Говорили…

– Во время недавнего мероприятия вблизи Нью-Йорка, – прогудел доктор Фелл, – некоторые споры и путаница возникли по поводу количества звезд на флаге Конфедерации. Но почему, разрази меня гром, мы должны разбираться с флагами именно сейчас? Что это значит?

– Это значит, – ответил Генри Мэйнард, стоя возле письменного стола и мягко постукивая кончиками пальцев правой руки о его поверхность, – что я уклоняюсь от предмета. И вы заслуживаете лучшей участи. Я не буду больше уклоняться от предмета.

Я был обеспокоен, доктор Фелл. Я был очень сильно обеспокоен и признаюсь в этом. Вопрос встал во время ленча, после того как Джо Эшкрофт отвез мисс Брюс в отель «Фрэнсис Марион», чтобы перехватить там мистера Грэнтама – по ее собственной просьбе. Каприз Камиллы.

Джордж – вы помните Джорджа, дворецкого, который открыл вам? – подумал, что он видел кого-то, затаившегося в этой комнате. Я боялся за некоторые бумаги, находящиеся здесь, в шератоновском бюро. Я поспешно кинулся к телефону и позвонил в отель. Я попросил вас и сделал все, чтобы уговорить вас приехать сюда немедленно. А теперь я прошу вас…

– Да?

– Я прошу вас, – ответил Генри Мэйнард, – забыть о моем звонке.

Желтый свет лампы ярко освещал напряженное лицо мужчины. Он достал сигарету из серебряной коробки на столе, но потом передумал и положил ее обратно. Дождь слабел, он все еще бил и стучал по дому, но теперь снова стало слышно жужжание кондиционера.

Доктор Фелл привстал в своем кожаном кресле:

– Забыть об этом, вы говорите?

– Если вы будете так добры. Я вел себя очень глупо, я в этом тоже признаюсь. Мне следовало понять, что никто не мог бы добраться до этих документов, не разломав бюро на кусочки. Они находятся в секретном ящике. И они все еще там, в безопасности и нетронутые.

– Могу ли я спросить, сэр, о природе этих документов? Например, не являются ли они какими-нибудь из ваших «вычислений»?

– Разумеется, нет! – Хозяин выглядел по-настоящему изумленным. – Почему вы спрашиваете?

– Мисс Брюс упоминала – вернее, даже настаивала на том факте, что, хотя вы по-прежнему сидите здесь по вечерам и на террасе после полудня, кажется, вы больше не заняты «какими-то вычислениями».