Стеклянные стены - Андрей Кузечкин

Нужно позавтракать. Скоро тренинг.

Открыв дверь номера, Матильда чуть не споткнулась о поднос, стоящий на полу в пустом длинном коридоре.

М-да, ну и сервис. А если бы она и правда споткнулась?

Завтрак – ничего особенного. Вареное яйцо, тост, каша непонятно из чего, даже без масла. И какой-то сок. Матильда по утрам пила только кофе, хотя и знала, что сок полезнее.

Минут через двадцать к ней постучался Лас:

– Матильда, ты одета?

– Нет! – ответила она, решив пококетничать, пока настроение хорошее.

Ожидала, что он в шутку начнет умолять заглянуть одним глазком. Или просто приоткроет дверь и заглянет, без предупреждения. Но Лас сказал:

– Матильдочка, пять минут. Мы с тобой чуть все не проспали! Нас уже ждут на тренинг…

Матильда вздохнула. Встала. Распахнула дверь и будничным тоном произнесла:

– Если ждут – пойдем.

Вечером все идут в большой зал, фильм смотреть. Для персонала – дело обязательное, для нас – добровольное. Я, конечно, иду. Интересно же.

Показывают документалку о жизни одной из баз «людей разума» в США. База, конечно, не чета нашей. Во-первых, огромная. Во-вторых, они там с утра до ночи только и делают, что упражняются с оружием. У них же там все это легально – и оружие, и базы, и сама идеология. Голос за кадром объясняет нам, что американские «люди разума» готовятся к защите наших лабораторий от посягательств «пачкунов». Им-то там, в Америке, хорошо – а нам что делать и чем защищаться, если нападут?

Тот же голос растолковывает, что убивать – это плохо, это порча эссенции, но если речь идет о защите Разума, наших баз и особенно лабораторий, то это – меньшее из зол.

Далее рассказывается о том, что многие сотрудники американской базы побывали в горячих точках в качестве наемников частных военных компаний. Некоторые не вернулись, зато те, кто выжил, приобрели бесценный боевой опыт. Командиры хвалили «людей разума» за смелость, исполнительность и неприхотливость.

Все это, конечно, презанятно, но меня не покидает ощущение, что здесь что-то не так. Наконец до меня доходит.

Эта база в фильме – как настоящая. Точнее, она и есть настоящая. Огромный настоящий полигон, обнесенный настоящими стеклянными стенами. Там живут сотни настоящих людей разного цвета кожи в настоящих серых комбинезонах, которые говорят на настоящем английском языке.

Здесь, на базе сектантов, которая на самом деле – площадка для квеста, показывают фильм о настоящей базе сектантов…

Ох! Я здесь всего несколько часов, а мне уже как-то не по себе. Мой поклон создателям Игры – они умеют удивлять.

Мне нужно поговорить с кем-то из знакомых. После сеанса ищу их и нахожу только Яна. Отзываю его в сторону.

– Ну как тебе тут? – спрашиваю.

– Очень-очень интересно, – говорит он. – А ты вообще знаешь, где мы находимся?

– На базе, – отвечаю я. Глупый вопрос, конечно…

– Да. На огромной базе. Ты веришь, что ее построили только ради квеста?

– Нет, не верю. Здесь, наверное, раньше был дом отдыха или вроде того…

– Нет. Здесь была база сектантов. Настоящих. Теперь я знаю координаты этого места, поэтому подтверждаю: именно здесь.

– Откуда знаешь?

– Пока не могу сказать. Скажу, если найдешь укромное место, где нет камер и свидетелей.

– Вон ты какой… укромное место тебе подавай.

– Эви, это все очень серьезно! Пять лет назад здесь была база сектантов! Об этом писали в журнале…

– В каком?

– «Планета скандалов»!

Тут я не могу сдержать смеха:

– «Планета скандалов»? Да это же «желтуха» голимая!

– У меня есть все доказательства.

– Хорошо-хорошо. Есть. И что?

– Здесь была база сектантов, – повторяет он, как попугай. – Потом ее забросили. А потом на этом же месте организовали квест. Только это совсем не квест.

Мне это надоедает.

– Ян, а ты слышал что-нибудь о «Стеклорезах»?

Он внимательно смотрит на меня:

– Да. Слышал. Точнее, видел такую надпись.

– А где ты ее видел?

Ян рассказывает о своих похождениях.

– Я заговорил об этом с одним моим новым знакомым. Просто сказал это слово: «Стеклорезы». У него от ужаса чуть глаза не лопнули, еле успокоил. Говорит, что эти надписи иногда появляются то тут, то там, в самых неожиданных местах. Очень просил меня, чтобы я лишний раз об этом не упоминал, особенно при наставниках. Но он вообще всего боится.

– Спасибо и на том. Да здравствует Разум!

Он смотрит на меня, как на идиотку какую-то, и уходит.

Спохватившись, я отвел глаза и столкнулся взглядами с Данилом.

– Красивая, да? – спросил он с тихой гордостью и еле заметным движением подбородка приказал мне смотреть дальше. – Маленькая грудь – это трогательно. Когда выкладывают фото девушки с огромной грудью, то в комментариях все ругаются: фу, какая пошлятина. А если с маленькой – то все пишут: ах, какая красота! Мила, повернись спиной. Изящнее, изящнее! Учись, ты теперь часто будешь перед незнакомыми людьми раздеваться.

Он вновь обернулся ко мне:

– Ну как тебе?

Я не знал, что сказать. Да если бы знал – не смог бы. Во рту пересохло.

Данил понимающе улыбнулся:

– Давай за тебя скажу: это самая прекрасная девушка, которую ты видел в своей жизни? Я с тобой полностью согласен. И собираюсь сделать из нее успешный проект. У Милы есть все данные, чтобы стать моделью. Еще она талантливый музыкант. Но моделей сейчас много – весь Интернет забит одинаковыми портфолио. А талантливых музыкантов ты в любом подземном переходе найдешь. А вот если и то и другое – уже интересно, как считаешь?

Мила повернулась к нам и замерла с покорным выражением лица, опустив руки вдоль туловища.

– Ну все, Мил, одевайся, а то замерзнешь, – велел Данил. – Ты понял мою мысль? Завтра будешь ее снимать в этой беседке, на берегу озера, среди всей этой золотой осени. Мне нравится, как ты работаешь. Так понимаю, ню ты еще ни разу не снимал – заодно потренируешься. Гонорара пока дать не могу. Раскрутимся – будут деньги. Пока что мы с тобой работаем на результат. Работой я тебя обеспечу. Вернемся в город – будешь снимать, как мы пишемся в студии. Мила будет альбом записывать – с диджеем и с рэпером.

– А ты, значит, теперь еще и продюсер?

– Да. Давно хотел себя попробовать в этом деле.

Данил вошел в беседку, уселся на лавочку. Мила устроилась рядом. Я двинулся к ним, на ходу сунув руку в карман, чтобы проверить – не возбудился ли я, а то будет невежливо. К счастью – нет, даже странно. Наверное, это называется «шок».