День револьвера - Андрей Уланов

Хавчик, успевший уже куда-то задевать свою драгоценную чашку, вновь объявился около нашего стола — и вид у него при этом был такой, словно я все-таки украл бриллиант из бабкиной коллекции.

— Ч-что? — на всякий случай переспросил я, озадаченно глядя на выложенные гномом предметы. Больше всего эти штуки походили на длинные тонкие сигары, однако пахло чем-то мясным…

— Колбаски к твоему пиву. Рецепт которых, — с гордостью добавил гном, — был составлен моим двоюродным прадядей за два века до вашего Мозера Зеппа.

— А-а-а… спасибо, Мак, очень кстати, — пробормотал я, глядя на остаток — не больше четверти — упомянутого гномом пива. И, поскольку Хавчик не торопился уходить, я добавил свежеуслышанную похвалу: — Это было крайне любезно и щедро с твоей стороны.

«Это» была не самая удачная мысль: слово «щедро» подействовало на гнома на манер троллиной дубинки. Он ссутулился, разом став на полфута короче, и побрел к стойке, шаркая сапогами по доскам пола. Даже одна его спина при этом выглядела несчастнее, чем дюжина попрошаек Луисвилла.

— Кажется, он чем-то расстроен, — сказала девушка.

— Чай слишком быстро кончился? — с невинным видом предположил я.

— Возможно, но…

— Мисс Вей, — перебил я китаянку, — давайте все же вернемся к нашему разговору. Мне хоть и весьма приятно ваше общество, но, увы, не могу себе позволить роскоши посвятить ему весь день. — Я взял одну из гномских колбасок, надкусил — вкусно! — и, подумав, добавил: — Кушать хочется.

— Вы же только что позавтракали? — удивленно заметила мисс Вей.

— Про «кушать» я выражался более общо, — начал объяснять я. — Ну, то есть фигурально.

По лицу девушки было четко видно, что я говорю не по-китайски… и вообще ни на одном из понятных ей языков.

— Короче говоря, имелось в виду, что мне нужно идти деньги зарабатывать.

— Но ведь я и предлагаю вам работу! — воскликнула китаянка.

— Э-э… да, верно, — смущенно признал я. — Но вы пока ничего не сказали про плату.

— Плата, да… — девушка вновь принялась за платок. — Мистер Ханко, я буду честна с вами: денег у меня сейчас нет, но…

— Всего хорошего, мисс Вей!

* * *

— Странная личность, верно?

Гном снова сумел подкрасться незаметно. Правда, в этот раз у меня было смягчающее обстоятельство — я был поглощен жеванием последней колбаски. Хоть и чертовски вкусная, она тем не менее навевала смутные мысли относительно даты изготовления. И своего изначального назначения — гвоздь не гвоздь, но подметки сапог были определенно мягче.

— В смысле?

— В ней течет китайская кровь, по меньшей мере, наполовину, — медленно произнес Хавчик. — Тут сомнения быть не может, я до войны жил во Фриско и навидался изрядно её сородичей. Но при этом она превосходно разбирается… в найтморлендской чайной церемонии. В разговоре упомянула кусты из-под Фудзиямы, а не из-под Дабешаня или Желтых гор и чай выбрала порошковый. Либо эта юная леди настолько великий мастер гунфу ча,[3]что знает все не только про китайские, но и про заморские чайные традиции, либо… — гном не договорил, принявшись поглаживать бороду. Ожесточенно, я бы добавил, поглаживать — после каждого движения вниз на полу прибавлялась пара-тройка волосков.

— Ты хочешь сказать… — я не договорил, надеясь, что Мак поддастся на провокацию и закончит все-таки свою мысль — поскольку мои собственные идеи сейчас пребывали где-то не ближе луны.

— Заметил, что юная леди не сняла шляпу?

— И очки, — поддакнул я.

— В таких гляделках пару лет назад здесь щеголяли даже орки. Кто не мог купить настоящие, брали обычные стекляшки, — Хавчик усмехнулся, — и коптили. А что плохо видно — так для орка лишний повод ввязаться в драку только радость. Кстати, — добавил он, — противосолнечные очки изобрели в Китае.

— Я думал, это сделали гномы.

— Мои сородичи больше склонны усовершенствовать чужое, чем придумывать свое.

— А к переселениям твои сородичи как, склонны?

— Все, что мисс Вей сказала про переселенцев, — правда! — Мак даже не стал делать вид, что не подслушивал наш разговор от первого до последнего слова. — Они проезжали мимо больше года назад. — Гном выдернул очередной волосок и скривился. — Год и два месяца, — уточнил он. — Боковая ветвь рода, — дальше последовало непроизносимое гномское слово из сплошных согласных. — Хотели основать свой род, а если бы повезло, то и клан.

— И что же с ними случилось?

— У тебя проблемы с памятью? — осведомился Хавчик.

— Нет…

Хоть я и не взялся бы сейчас точно вспомнить, чем именно занимался год и два месяца назад, но что ни про каких гномов-переселенцев при этом сын миссис Ханко знать не знал, слышать не слышал — это был, что называется, краеугольный факт.

— Я же сказал: все, что девушка рассказала про переселенцев — правда!

— А-а-а… стой, — опомнился я. — Она ведь сказала, что никто так и не знает, чего с ними приключилось.

— Правильно, — одобрительно кивнул Мак. — Именно это с ними и случилось.

Оглядевшись по сторонам, я, к своему величайшему сожалению, не обнаружил кого-нибудь подходящего моему сиюминутному настроению — а конкретно: федерального чиновника за письменным столом и плакатом с большой жирной надписью: «В гномоненавистники записывают ЗДЕСЬ!»

— А выяснить, что с ними приключилось, хоть кто-то пытался?

— Ну разумеется. Нарви Эйхайм, — в голосе гнома появилась какая-то тягучая напевность, — мешок золотых клялся вручить отважному, что тайну Сгинувших-в-горе раскроет.

— Мешок? — недоверчиво уточнил я. Данная мера объема у меня в голове как-то больше вязалась к зерну, муке или цементу.

— Ну, мешочек, — уже обычным тоном ответил Хавчик. — Шестьсот долларов на ваши деньги. Да и, кажется, — озадаченно добавил гном, — с тех пор он уже два раза повышал награду… или три?

— Случаем не потому, что бесследно исчезала очередная партия раскрывателей тайны?

— Нет, — и, прежде чем я успел обрадоваться, Мак остудил мой пыл, уточнив: — раскрыватели пропадали куда чаще.

— Полагаю, — заметил я, — слез по ним особо никто не лил.

В Запретных Землях и так не просто выжить, ну а чтобы сунуться в пещеры, где уже бесследно сгинуло несколько сот гномов — и нанятая ими охрана! — нужно было быть, на мой взгляд, совершенно исключительным бараном. Даже за шестьсот долларов… плюс два или три повышения. Хм, интересно, а сколько там будет в итоге-то?