Ошибка содержанки - Патрисия Грей

- Здесь, да, - она улыбается. - Ну, что пойдём?

- Пойдём, - улыбаюсь в ответ.

Мы заходим в тёплое помещение, заставленное картинами и антиквариатом. К нам навстречу тут же выходит симпатичная женщина лет тридцати, в цветастом, практически цыганском, платье до пола и заколотыми на затылке светлыми волосами.

- Добрый вечер! - с улыбкой радушно восклицает она. - Вы на выставку?

- Да, - отвечает Лиза. - Мы по приглашению.

- Очень рада. Елизавета, да?

- Да, всё верно.

- Рената. Очень приятно. А вы...

- Валерия.

- Очень приятно, Валерия.

- Взаимно.

После обмена любезностями, Рената складывает перед грудью ладони вместе:

- Елизавета, Валерия, смотрите, какая штука. У нас сейчас небольшая накладка, буквально минут на двадцать. Приехал крупный заказчик, давний наш клиент и он арендовал два зала исключительно для себя.

Лиза сердито хмурится:

- Это как?

- Это ненадолго! - поспешно восклицает Рената. - Два зала свободны для посещений, а эти чуть попозже мы тоже откроем. Хотите кофе?

- Не откажусь, - быстро говорю я, видя, что Лиза порядком напряглась из-за этой "накладки".

- Сейчас сделаю, - кивает Рената, и пытается уйти, но Лиза её останавливает:

- Скажите, а зал импрессионистов мы можем сейчас посмотреть?

На лице Ренаты глубокое сожаление:

- Вот как раз он - один из тех, которые клиент ненадолго занял. Но попозже - конечно.

- Слушайте, ну мы тоже клиенты и тоже хотим посмотреть картины...

- Я всё понимаю! Правда! Вы извините, пожалуйста, но этот клиент, он любит, когда его не отвлекают во время подбора картин...

- Простите, - тут же вставляет Лиза, - в смысле "подбора"? Мне сказали про малый аукцион.

- Аукцион обязательно будет, - очаровательно улыбнувшись, отвечает Рената.

- Но только после того, как этот ваш клиент выберет лучшие картины? - Лиза явно раздражена.

Рената смущается ещё сильнее.

- Понимаете...

- Нет, погодите. Вы хотите сказать, что на акцион выставляются не все работы? У этого вашего клиента какие-то особенные преференции?

Рената растеряна, это видно.

- Ээээ... Понимаете...

- Да или нет? Если да, мы прямо сейчас уйдём. Я хочу купить две-три картины и не согласна довольствоваться тем, что оставит вне аукционных торгов ваш клиент.

Рената на секунду задумывается, а затем поспешно говорит:

- Давайте сделаем так. Я сейчас спрошу его не будет ли он против того, чтобы вы посмотрели картины одновременно с ним, и если он... ээээ... ммм...

- Согласится на нашу компанию, - видя нарастающую ярость Лизы, которая и без того на нервах после нашего с ней разговора, поспешно подсказываю я.

- Да-да, вроде того. То тогда, конечно, я сразу проведу вас в нужный вам зал.

- Угу, - холодно отвечает Лиза. - Узнайте, пожалуйста. У вашего VIP-клиента.

Рената явно чувствует себя неловко из-за сложившейся ситуации. Она кивает и скрывается за пятнистой чёрно-белой занавесью, закрывающей проход в коридор.

- Охренеть, - поворачивается ко мне Лиза. - Прикинь?

- Не психуй, - успокаиваю её я. - Сейчас она всё уладит.

- Почему я вообще должна зависеть от какого-то левого чела?

- Слушай, ну он, похоже, какой-то богатый клиент...

- Да мне плевать. У меня приглашение на эту выставку. Здесь самые лучшие московские художники-импрессионисты. Сейчас он, прикинь, выберет самые перспективные работы и втихушку их купит. А на аукцион они выставят всё остальное.

- Она же не сказала, что он их купит. Просто арендовал два зала.

- Я ття умоляю, Лер. Просто так залы никто не арендует. Он конкурентов так убрал. Вот говнюк, а!

- А может просто не любит компании.

Лиза возмущённо пожимает плечами:

- Да меня это не интересует, чё он там любит, а чего не любит. Есть стандартные условия для всех. Аукцион завтра. И картины там должны быть все из представленного каталога.

Я оглядываюсь по сторонам:

- А вот эти как тебе?

- Да это ерунда всё. Это то, что у них не продаётся. Всякое барахло.

Она подходит к какой-то очень странной картине с котами, собаками, большими глазами, губами и мелко накрапывающим серым косым дождём.

- Симанский, видишь? Абстракционист. По пьяни пишет. Когда-то был интересен, в основном эпатажем, а потом, когда стал клепать это говно с закосом под американцев, то всё, резко подешевел. В эти картины только дура вложится. А меня интересуют Михайлов, Петрищев, Романчук - элита, понимаешь?

- Я не разбираюсь в этом, Лиз, - смущённо улыбаюсь я.

- А ты разберись, - наставительно говорит мне она. - Сегодня их картины стоят десятку или и того меньше, а спустя год - уже под тридцаточку. Ты что думаешь, их не раскручивают? Очень даже хорошо сейчас ими занимаются.

Разглядываю картины, скульптуры и мебель.

- Странное тут всё такое... Я бы это не купила.

- Это неоавангардизм в основном. Очень на любителя. Но ты не смотри на это всё взглядом обывателя. Ты это учись оценивать с позиции финансов. А для этого надо знать, кто на волне и в кого вкладываются. Кого пиарят, понимаешь?

Стою перед картиной с несколькими полосами зелёного, оранжевого и фиолетового цветов. Эта мазня наводит тоску. Оглядываюсь на подругу.

- Сидоров, - с улыбкой подходит ко мне Лиза. - Под Ротко косит. Только, видишь, - она изящно проводит рукой перед "картиной", - полосы вертикальные, а не горизонтальные. И сочетание цветов более... ммм...

- Отвратное, - подсказываю я.

- Эпатажное, - поправляет меня Лиза.

Мы обе смеёмся.

- И что, это правда покупают?

- Покупают, детка, и очень неплохо. А потом продают. И снова покупают. И снова продают. И каждый раз стоимость работ растёт. Но Сидоров - не сильно. Это долговременная инвестиция. А я хочу купить несколько картин нашумевших сейчас художников.

- Нашумевших? А чем они нашумели?

- Ну, вот Петрищев, например, голый на балконе себе вены порезал, это ещё в новостях показывали, а потом заперся в квартире на месяц и не выходил оттуда. Все беспокоились, живой ли он вообще, а он потом вышел к журналистам и показал им картину "Обнажённая в лютиках". Очень напоминает Мане. В каталоги попала сразу. Стартовая цена будет не меньше двадцати тысяч евро. Она здесь есть, я тебе её покажу, - Лиза хмурится. - Если конечно, этот их Виайпишник себе не заберёт по блату. Пиздец, Лер. Даже здесь такая вот несправедливость.