Начало - Лиза Джейн Смит

— Ну, если они не пьют вина, это только к добру, не так ли? — саркастически спросил Дамон. Я замер. Помню, что после смерти мамы отец, закрывшись в своем кабинете, пил слишком много вина и виски, а потом обычно бормотал о демонах и призраках.

— Дамон! — воскликнул отец даже более резким, чем у брата, голосом. — Я проигнорирую твою дерзость. Но я не позволю, чтобы ты игнорировал меня. Послушай, Стефан, — отец повернулся ко мне, — ты видел, что произошло с Розалин, и это не было вызвано естественными причинами. Это, вопреки утверждению Дамона, не койот, — сказал он, практически выплюнув это слово. — Это un vampiro. Они жили и в Старом Свете, и теперь они здесь. Они вредят нам. Они питаются нами. И мы должны это прекратить.

— Что ты имеешь в виду? — взволнованно спросил я. Остатки слабости и головокружения исчезли, и вместо них я почувствовал страх. Мне снова вспомнилась Розалин, но на этот раз я думал не о ее глазах, а о крови на ее горле, вытекшей из двух аккуратных дырочек на боковой части шеи. Я коснулся своей шеи и почувствовал бег крови под кожей. Он все ускорялся под моими пальцами, а сердце сбивалось с ритма. Мог ли отец быть… прав?

Отец имеет в виду, что он провел слишком много времени, слушая россказни церковных кумушек. Отец, этими историями можно напугать только ребенка, причем не очень умного. Все, что ты говоришь, — бессмыслица, — Дамон сердито покачал головой и поднялся с пня, на котором сидел. — Я не желаю рассиживаться здесь и слушать рассказы о призраках, — с этими словами он поправил на ноге сапог с золотыми застежками и сел на коня, глядя на отца сверху вниз, как бы подзадоривая его сказать еще что-нибудь.

— Запомните мои слова, — сказал отец, подходя ко мне. — Вампиры среди нас, но они не такие, как мы. Они пьют кровь, для них это эликсир жизни. У них нет души, и они не умирают. Они бессмертны.

При слове «бессмертны» я задержал дыхание. Ветер поменялся, зашелестели листья. Я задрожал. «Вампиры», — медленно проговорил я. Однажды я уже слышал это слово, когда мы с Дамоном были еще школьниками и часто собирались с друзьями на мосту Викери, чтобы попугать друг друга. Один мальчик тогда рассказал нам, что видел в лесу существо, которое стояло на коленях, припав к шее оленя. Мальчик рассказывал, как он закричал, а существо повернулось к нему, и он увидел кроваво-красные глаза и кровь, капающую с длинных острых зубов. Это вампир, убежденно сказал тогда мальчик и посмотрел на нас, проверяя, удалось ли ему кого-нибудь напугать. Но из-за того, что он был бледный, тощий и плохо стрелял, мы только посмеялись над ним и потом немилосердно его дразнили. На следующий год он с семьей переехал в Ричмонд.

— Что ж, безумный отец во власти вампиров, — сказав это, Дамон ударил Джейка по бокам и ускакал в сторону заходящего солнца. Я повернулся к отцу в ожидании гневной тирады. Но он только покачал головой.

— Ты веришь мне, сынок?

Я кивнул, хоть и не был в этом уверен. Я знал только, что за прошедшую неделю мир сильно изменился, и я очень сомневался, что вписываюсь в него.

— Хорошо, — кивнул отец. Мы уже выбрались из леса и въехали на мост. — Мы должны быть осторожны. Создается впечатление, что война разбудила вампиров. Они почуяли кровь.

Слово «кровь» эхом звучало в моей голове, когда мы миновали кладбище и ехали к пруду коротким путем через поле. Вдалеке я видел солнце, отражающееся в глади воды. Невозможно было представить, что эта зеленая холмистая долина стала прибежищем нечистой силы. Демоны, если они вообще существуют, принадлежат старому свету так же, как ветхие церкви и соборы, среди которых вырос отец. Я понимал каждое произносимое им слово, но здесь, на этом месте, они звучали так неправдоподобно!

Отец внимательно посмотрел по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не спрятался в кустах у моста. Лошади шли мимо кладбища; в мягком солнечном свете яркие надгробия производили внушительное впечатление.

— Кровь — это то, чем они питаются. Она дает им силу.

— Но тогда… — начал я, ошеломленный свалившейся на меня информацией, — если они бессмертны, то как же мы…

— Убьем их? — спросил отец, заканчивая мою мысль, и натянул поводья. — Есть способы. Я интересовался. Я слышал, что в Ричмонде есть священник, который может попытаться изгнать их, кроме того, люди в городе знают… некоторые вещи, — закончил он. — Джонатан Гилберт, шериф Форбс и я уже обсудили кое-какие предварительные меры.

— Если я могу что-нибудь сделать… — наконец предложил я, не зная, что сказать.

— Конечно, — резко ответил отец. — Я надеюсь, что ты станешь членом нашего комитета. Для начала я поговорил с Корделией. Она понимает толк в растениях. Она сказала, что есть трава, называется вербена, — отец указал на цветок у себя в петлице. — Мы разработали план, и у нас все преимущества, потому что, хоть они и бессмертны, Господь на нашей стороне. Убей или будь убитым, ты понимаешь, о чем я, мальчик? Это война, на которую нас призвали.

Я кивнул, чувствуя на своих плечах гнет ответственности. Возможно, это было именно то, что написано мне на роду: не жениться, не идти на фронт, а сражаться с чудовищным злом. Я встретился взглядом с отцом.

— Я сделаю все, что ты скажешь, — сказал я. — Все что угодно.

Последним, что я видел перед тем, как поскакать обратно к конюшне, была усмешка на лице отца.

— Я знал это, сынок. Ты настоящий Сальваторе.

Не зная что и думать, я вернулся в свою комнату. Vampiros. Вампиры. В этом слове было что-то неправильное, неважно, на каком языке его произносить. Койоты. А в этом слове был смысл. В конце концов, койот — это очень похожее на волка дикое животное, поселившееся в густых дремучих лесах Виргинии. Если Розалин была убита койотом, это трагично, но объяснимо. Но если Розалин убил демон?

Издав короткий смешок, больше похожий на лай, я пересек спальню и сел, обхватив голову руками. Головная боль вернулась с удвоенной силой, и я вспомнил, что Эмили советовала мне не есть пищи, которую готовила Корделия. Вдобавок ко всему оказалось, что слуги соперничают друг с другом. Внезапно я услышал, как кто-то трижды легонько стукнул в дверь.

Звук был еле слышен, возможно, это был ветер, который все не утихал с тех пор, как мы вернулись из лесу.

— Кто там? — поколебавшись, спросил я.

Стук возобновился, став на этот раз более настойчивым. В противоположном конце спальни ветер яростно раздувал хлопковые шторы.

— Альфред? — позвал я, чувствуя, как встают дыбом волосы на затылке. Отцовская сказка определенно произвела на меня впечатление. — Я не буду обедать! — громко прокричал я.

Схватив с письменного стола канцелярский нож, я подкрался к двери. Но стоило мне прикоснуться к ручке, как дверь сама начала открываться вовнутрь.

— Это не смешно! — почти в истерике закричал я, и тут в комнату проскользнула фигура в светлом.

Катерина.