Чувство штиля. Продуктивность и спокойствие в эпоху вечных дедлайнов - Лора Вандеркам

Такие переживания запоминаются по своей природе. Как объяснила Давачи в своем выступлении:

— Если вы думаете о каждом отдельном событии, которое происходит с вами, как о единице памяти, в среде с большим разнообразием и изменениями вы создаете гораздо больше единиц памяти, чем в среде, которая не сильно подвержена изменениям. Именно эти единицы — их количество — определяют нашу оценку прошедшего времени. Чем больше единиц, тем больше воспоминаний — так расширяется время.

В повседневной жизни вы можете насчитать полдюжины интересных событий за последние две недели. Отправьтесь на отдых в какое-нибудь экзотическое место — и у вас будет полдюжины новых впечатлений еще до завтрака. Ваш мозг понятия не имеет, что ему понадобится в будущем, поэтому он отмечает все новое. Это может сделать один день равносильным двум неделям. В день, который вместит полдюжины эмоционально напряженных ситуаций, будет работать этот феномен.

В моей жизни такое случалось. Неделя, во время которой я услышала выступление Лилы Давачи о времени и памяти, отличалась новизной и интенсивностью. Так что она зафиксировалась в моей голове с точностью до дня.

Тогда мы вместе с детьми провели выходные 21–24 октября 2016 года в Disney World и Universal Studios в Орландо. Мы допоздна гуляли в парках: проезжали на аттракционе «Гарри Поттер и Запретное Путешествие»[25] через дементоров[26] и драконов; во флоридской ночи мчались по гоночным дорогам Test Track[27] в Эпкоте[28]. Аттракционы в парках развлечений разработаны с целью дарить новые и интенсивные ощущения. И в тот раз они не разочаровали.

Я прилетела домой 24 октября, а на следующий день, 25 октября, улетела в Сан-Франциско. Там, ранним утром 26 октября, я устроила себе пробежку вдоль набережной Эмбаркадеро и любовалась заливом. Затем была репетиция моего выступления на TED и встреча с коллегами. Я снова и снова повторяла свою речь в гостиничном номере. На следующее утро, 27 октября, я сделала прическу и позволила визажисту наклеить мне накладные ресницы. Помню, как стояла за кулисами и репетировала те «властные» позы, которые Эми Кадди, выступавшая на TED, рекомендовала в качестве придающих уверенность. Я вышла на сцену. В течение 12 минут я говорила под направленными на меня софитами. Зрители смеялись, когда они должны были смеяться, и кивали, когда им это было нужно. И хотя 12 минут — это то количество времени, которое требуется мне, чтобы утром сделать детям шоколадные блины, в будущем при упоминании о 2016 годе я скорее вспомню эти 12 минут на сцене, чем те, что ежедневно трачу на приготовление завтраков.

Мне посчастливилось выступить на первой сессии конференции, так что я могла расслабиться. И время не ускорилось. Я слушала речи других спикеров, которые за свои 12–18 минут дарили людям в зале незабываемые впечатления. Многие выступления были «интенсивными» — от речи о сексуальном насилии до рассказа про убийство семьи одного из спикеров. В пятницу днем, сидя в баре отеля и предвкушая свой ночной перелет, я не могла поверить, что прибыла в Орландо всего 168 часов назад. На тот момент это была одна из самых длинных недель в моей жизни.

Не каждая неделя может быть такой. Да мне и не хочется, чтобы все недели были такими. В тот раз я практически не видела своего младшего ребенка — в Орландо со мной поехали только старшие дети. А еще я очень мало писа́ла. Если отбросить в сторону материальную сторону моего писательства, я получаю истинное удовольствие от возни со словами, даже если ни одна моя «парковка» в кресле кабинета не выделяется из остальных.

Нет ничего плохого в рутине. Существует такая рутина, которая приносит людям удовольствие и комфорт, а хорошо выполняемая рутина в долгосрочной перспективе приносит успех. Отчасти именно контраст между повседневной жизнью и временем, проведенным на эмоциональном подъеме в путешествии, делает отпуск незабываемым. При отсутствии повседневных, рутинных дел сама по себе новизна становится утомительной.

Я не утверждаю, что нужно избавляться от рутины или что нужно придумать 1000 различных способов изменить 1000 одинаковых сценариев утра. Речь идет про другой баланс между привычным и новым, который люди могли бы естественно создавать. Я верю, что даже самые обычные дни можно сделать особенными, запоминающимися, если каждый день настраивать себя на приключения. Верю, что сознательный выбор — создавать такие воспоминания — растягивает время.

В еврейской традиции перед началом пасхальной трапезы самый молодой из сидящих за столом должен спросить: «Чем эта ночь отличается от всех других ночей?» В контексте праздника ответ должен быть следующим: в эту ночь люди празднуют главное событие в своей истории. Но знаете что? Этот вопрос замечателен и в контексте светской жизни. Можно задавать его себе в любые 24 часа. Чем сегодняшний день отличается от всех остальных? Почему мой мозг должен беспокоиться о существовании этого дня, когда под его опекой целый музей воспоминаний?

Рискну предположить, что у 90 % людей — а может, и больше — нет ответа на этот вопрос. День имеет свойство забываться. И он забывается. Когда забытых дней оказывается больше, чем запомнившихся, становится стыдно. Не все дни могут быть Пасхой или любым другим праздником. Но это не значит, что не может быть ничего, что выделяет конкретный день из всех других. Не может быть, чтобы в каждой горсти, которую вы достаете из «сундука с сокровищами», мерцал только один камень.

Дори Кларк, гуру персонального брендинга и автор книги «Stand Outand Entrepreneurial You», провела бо́льшую часть последних нескольких лет, счастливо строя свой бизнес. Но в конце 2015 года, по ее словам, она находилась в тревожном состоянии:

— Люди спрашивали меня: «Чем ты любишь заниматься, кроме работы?» И у меня не было никакого ответа. Я занималась только работой. Я поняла, что это меня расстраивает.

В первую очередь это расстраивало Кларк с философской точки зрения: ведь жизнь — это больше, чем работа. Но оказалось, что выбор карьеры в качестве приоритета также невыгоден в отношении финансов.

— Я живу в Нью-Йорке. Если все, что я делаю, работает, то я могу делать это откуда угодно. Да хоть из лачуги посреди пустыни, — рассуждает Кларк. — Зачем тогда платить за проживание в одном из самых дорогих городов мира, если я этим не пользуюсь?