Тамбовский квартет. Побег из Шапито - Сергей Панарин

Витя аккуратно ставил ловушки, привязывая их к наиболее крепким деревцам, и еле слышно напевал:

Йети глаза напротив

Чайного цвета,

Йети глаза напротив.

Кто это, кто это?..

Закончив «минирование», браконьеры сошлись в том месте, где видели мохнатого страхолюда.

– И как ты его подманишь? – поинтересовался короткий.

– Хрен его знает. Будем ждать, Федя. Прятаться нет смысла. Предлагаю наоборот – сесть под деревом и спокойно пообедать. Это рыло показалось мне любознательным. Обязательно припрётся подсматривать.

Мужики сели под сосной, разложили снедь – хлеб, колбасу, рыбные консервы. Федя достал из бокового клапана рюкзака термос с чаем. Ели, то и дело косясь в сторону зарослей, но так никого и не приметили.

– Браконьеры возвращаются!

Крик Колючего вклинился в разговоры зверей. Петер и Вонючка Сэм доказывали Серёге, что в их странах никогда бы не допустили преступников в лес. Сама идея незаконного промысла вызывала в душах немца и американца искренний недоумённый протест. Волк не верил в существование заповедников «США» и «Германия». Гуру Кен, Эм Си и Михайло Ломоносыч придумывали, как поступить, если снова появятся охотники. А скучающий ёж просто смотрел туда, куда убежали длинный и короткий охотники. Смотрел-смотрел да и увидел, как они топают обратно.

– В укрытие! – скомандовал медведь-губернатор.

Звери бросились в чащу. Затаились. И тут выяснилось, что циркачи засели отдельно от местных. Так получилось: иностранцы бросились в одну сторону, а тамбовчане в другую.

– Вона как, – прошептал Колючий. – Не доверяют.

– Я бы тебе тоже не доверял, – полушутя буркнул Михайло.

Серёгу заботили прежде всего браконьеры.

– Кажется, не заметили. Может, что-то у английского африканца спросить хотят? А то он как-то быстро от них избавился.

В стане циркачей возникла похожая идея.

– Эм Си, чего им нужно? – полюбопытствовал Гуру Кен. – Ты не достаточно им наврал?

– Да я вообще ни слова не обронил, я себя заживо хоронил, так страшно было, аж сердце выло, – горячо проговорил Ман-Кей.

Скунс сник:

– Так про нашу армию – это было враньё?

Эм Си выдал свой секрет:

– Не говорил я про вашу армию, йо. Из меня не лезла ни правда, ни враньё. Я Михайло развёл, поверьте, для общей пользы. И заметьте, теперь они будут нас уважать, лапы жать, не обижать, до берлоги провожать. И может, хоть кто-то поможет попасть домой. Ой…

– Ты есть верно всё решить, хоть и бесчестный быть, – Петер зарифмовал не хуже шимпанзе-рэпера.

Кенгуру одобрительно улыбнулся.

И лишь Вонючка Сэм не успокоился:

– Так ты всё-таки смеёшься над нашей мощью?!

– Согласись, Парфюмер, лучше смеяться над мощью, чем над немощью, – раздался вкрадчивый голос за спинами циркачей.

Обернувшись, звери увидели Лисёну.

– Она всё слышала! – пропищал скунс, закрывая глаза лапами.

Лиса церемонно кивнула, хитро улыбаясь:

– Именно, яхонтовые мои. Всё до последнего словца.

Гуру Кен как бы невзначай сжал кулаки. Эм Си ненавязчиво пересел поближе к Василисе. Хвост Вонючки Сэма стал потихонечку подниматься.

– Тю-тю-тю, ребятушки, – ласково проворковала Лисёна. – Я же не собираюсь трубить на весь лес о вашем маленьком секрете.

– Это есть правда? – недоверчиво спросил Петер.

– Конечно, Петер-петушок! У всех есть секреты. И у вас, и у меня… Так получилось, что я случайно узнала ваш. Вы ведь не думаете, что я подслушивала?

Циркачи отрицательно покачали головами. Плутовка продолжила:

– Я постараюсь держать язык за зубами. Но кто я, друзья мои?

Лисёна приняла вид бедной сиротки.

– Кто? – хором откликнулись звери.

– Я – всего лишь слабая лисица… – Она скорбно потупилась. – Каждый норовит обидеть. Давайте, вы просто будете мне немножко помогать и иногда, сугубо по дружбе, исполнять мои маленькие желаньица.

– Какие? – Гуру Кен сощурился и закусил губу.

– Ну… Я пока сама не представляю. Согласны?

– Да, бэби, – ответил Ман-Кей.

– Угу, – нехотя согласился кенгуру-боксёр.

– Яволь, – важно высказался петух.

– Это невозможно! – возопил Вонючка Сэм.

Трое друзей хмуро посмотрели на скунса. Тот сник:

– Я имел в виду, это невозможно, невероятно замечательное предложение.

Слова были правильные, но рожица Сэма скривилась так, будто он съел что-то кислое.

– Вот и славненько, – сахарно улыбнулась Василиса. – Вы пока отдыхайте, а я пойду доложу Ломоносычу, что антибраконьерские мероприятия проведены.

Довольная лиса потрусила к своим. «Жаль, я не слышала всего разговора, а захватила лишь пару загадочных, но ничего не значащих фраз, – думала она. – Хотя этого оказалось вполне достаточно, чтобы наши иноземные гости попались мне на крючок. Всё-таки какая я молодчинушка!»

Когда Лисёна пробралась к Михайле, Серёге и Колючему и отрапортовала о выполненном задании, напротив кустов нарисовались браконьеры. После короткого совещания они принялись расставлять капканы.

– Ай да вероломство! – возмутился волк. – И наглость. Двадцать первый век как-никак, а они всё на ржавые железяки нас ловят.

– Не знаю, не знаю, – степенно прокряхтел Михайло Ломоносыч. – Эти железяки исправно работали веками и дальше работать будут. Ты сейчас умничаешь, Серёга, потому что стал свидетелем установки. А кабы просто бежал по тропе? Вон, оцени, как они орудуют, только сильно не высовывайся. Хитры, бестии. Представь. Ты идёшь по чащобе, подходишь к её границе. Ты чем занят? Оцениваешь обстановочку, сложившуюся за кустами. Нюхаешь, выглядываешь, слушаешь. О будущем печёшься. И попадаешь в суровое настоящее.

– Да… – только и сказал санитар леса. – Пожалуй, ты прав.

– Раньше хоть прикормку в капканы клали, а теперь вовсе обнаглели. Надо их проучить, – промолвила Лисёна.

– Есть предложения? – спросил медведь.

– Пока нет.

– У меня есть, – прошептал ёж, потирая лапки. – Если они так боятся Эм Си, то пусть он их пугнёт с тыла. Они полезут в кусты и попадутся в свои же капканы.

Михайло Ломоносыч вздохнул:

– Ох, Колючий, такая несусветная чушь, какую ты предложил, бывает только в глупых баснях. Не так всё просто, как в Красной книге.

– В какой книге?

– В Красной. С большой буквы. Молод ты ещё, жизни не ведаешь. Есть у людей специальная книга, куда они вносят нас, зверей. Только не всех подряд, а тех, которые почти все исчезли уже. И вот на них-то и начинается самая лютая охота. Паразиты, наподобие вон тех, что с капканами ползают, набрасываются на бедных животных и, пока всех не переловят, не успокаиваются.