Свеча в окне - Кристина Додд

— Вот вино, берите сами сыр и хлеб. Отец в лесу. Он учит мальчишек ездить верхом, не держась за поводья. Мы пошлем за ним. Ему захочется показать своим ученикам настоящих рыцарей, воспитанных им.

Николас взял кубок с элем.

— Чтоб показать, как он мальчишек вытащил в мужи?

— Таская их за волосы, — пошутил Реймонд, и все трое разом засмеялись.

Уильям наполнил еще один кубок, для Чарльза.

— Он дал обет, что больше не возьмется учить сразу четырех парней. Вы измотали его.

— Мы измотали его! — вскрикнул Чарльз. — Да после дня его тренировок я падал спать, не раздеваясь. Артур прикидывался больным, когда шел дождь, и лорд Питер за ноги вытягивал его из-под одеяла. Реймонд никогда не жаловался, только выполнял приказы и ел столько, что собакам под столом приходилось голодать. А помнишь, как Николас сломал себе руку и ему пришлось учиться владеть мечом одной лишь левой?

— Лорд Питер никогда не делал поблажек, — простонал Николас. — Он говорил, рыцарь должен уметь держать свой меч в любой руке.

— Да, и всех нас он заставлял тренировать обе руки, припомнил Реймонд. — Тебе, Николас, еще повезло, что мы не сломали тебе и вторую руку.

— А что, теперь он для пыток нашел себе новых пажей? — спросил Чальз.

— Один из них — мой сын, — признался Уильям.

— Это интересно. — Николас постучал по столу пальцами. — Будет ли лорд Питер еще жестче с внуком или в отношении него станет помягче?

Уильям улыбнулся, обнажая все свои зубы.

— А вы как думаете?

— Бедный мальчик. — Реймонд принял наполненный до краев кубок. — Бедный, бедный мальчик.

Мужчины загоготали, в их гоготе были и сочувствие и веселье, а Уильям спросил:

— На кого вы охотились, Чарльз?

— На кабана. Но нам чертовски не повезло. Вместо этого мы принесли тебе оленя. Мы подумали, раз уж ты не можешь больше охотиться, на стол тебе его мясо сгодится.

Глубокий и четкий голос Реймонда поправил его:

— Охотники Уильяма не оценят такой любезности.

— Мы не голодаем, — согласился Уильям, голос прозвучал осторожно и мягко. Он ощутил прикосновение руки Реймонда. Из всех мужчин, которых выучил его отец, только Реймонд был его близким другом, почему, он не мог объяснить. Реймонд был моложе, богаче, знатнее и настолько умен, что у Уильяма сводило зубы. Пленник мрачных пороков, Реймонд обладал не понятной Уильяму глубиной, и все же между ними возникла какая-то необъяснимая связь. Благодарный за его поддержку, высказанную и безмолвную, Уильям наполнил еще один кубок.

— Что нового о нашем короле Стефане и нашей королеве Матильде?

— Стефан снова выводит войска, а Матильда зализывает раны за Ла-Маншем. Стефану следовало бы добить ее, пока она была у него в руках, — с раздражением сказал Чарльз.

— Слишком уж он для этого благороден, — признал Реймонд. — И слишком уж недалек. Да и что хорошего принесла бы смерть Матильды? Это ведь к ее сыну сейчас повернуты все головы.

— А что, слухи правдивы? Этот юноша снова в Англии? — спросил Уильям.

— Юноше, — шутливо сделал ударение на этом слове Реймонд, — уже по меньшей мере двадцать, и он готов вырвать трон из трясущихся рук Стефана.

— Ты видел герцога Генриха? — спросил Уильям с интересом и напряжением в голосе.

— Нет, нет еще, — промолвил Реймонд, — но он высадился в январе, и я слышал, дерется он, как взрослый мужчина, а мыслит с необычайной государственной мудростью, свойственной Матильде, и ему при этом совсем не присущ ее капризный нрав. Не следует сбрасывать со счетов и преимущества его женитьбы на Элеоноре в прошлом году. Она герцогиня Аквитанская и Пуату и…

— Королева Франции, — улыбнулся Уильям.

— Уже больше не королева. — Чарльз усмехнулся. — Говорят, она довела праведного Людовика Французского до помутнения рассудка. Она сопровождала его в крестовый поход, ты знаешь, и устроила скандал. Прошлой весной они расторгли брак на основании своего кровного родства.

— А что, они кузина и кузен? — прервал его Уильям.

— Что-то вроде этого, — согласился Чарльз. — Да половина всех монарших браков отмечена кровным родством. Но это приобретает какое-то значение, только когда требуется развод.

Реймонд взял нож и энергичными движениями нарезал для всех ломтями сыр.

— А что весь этот плач Элеоноры о кровном родстве с королем Франции, когда с Генрихом они тоже кровные родственники?

— Конечно, ее земли в Аквитании и Пуату делают ее вассалом французского короля. — Чарльз оторвал от каравая куски хлеба и раздал их сидящим за столом.

— Именно так, — раздался смех Реймонда. — Чтобы выйти за кого бы то ни было замуж, ей необходимо его благословение, а она насмеялась над Людовиком. И Генриху тоже требовалось благословение. Он только что принес клятву вассальной верности своему сюзерену за свои владения во Франции. Генрих заверил его в своей преданности, а свадьбу все-таки сыграли, прежде чем Людовик смог хотя бы услышать о ней. И прекрасные земли Элеоноры укрепили могущество самого большого врага Людовика.

Николас слушал и мял хлеб между пальцами, но больше он не мог молчать.

— Если бы мои вассалы пренебрегали моей властью, заключали бы браки и объединялись против меня — меня бы это тоже заело.

— Лично я считаю, что именно эта свадьба, когда после развода не прошло и двух месяцев, так расстроила Людовика, — сказал Чарльз. — Каким бы ни был Людовик святым, вряд ли ему приятно было слышать, как эта дьяволица, которую он не сумел укротить, так охотно прыгнула в ложе другого мужчины. На ложе мужчины моложе его.

— Все так звучит, что свадьба эта вызвана борьбой за власть, но брачное ложе все же оказалось на первом месте, — заметил Уильям. — Когда Элеонора была королевой Франции, она жаловалась, говорила, что думала будто выходит замуж за короля, а оказалось, вышла за монаха.

— Капризная жена приносила Людовику только дочерей, — напомнил им Чарльз.

— Бедный Людовик не смог даже победить, когда вступил в Нормандию, чтобы сокрушить свою бывшую жену и ее нового супруга. Генрих атаковал его с запада и разгромил войско Людовика, — произнес Реймонд, но все мужчины уже смеялись. Тот день, когда король Франции оказался разбит, был светлым днем для англичан, и всех их радовала его неудача.

— А что говорит Людовик об этом сейчас? — поинтересовался Уильям.

— А что же может он сказать? — ответил Реймонд самодовольно. — Элеонора летом ждет ребенка, и звезды говорят, что это будет сын.

— Значит, молодому жеребцу удалось сделать то, чего не сумел старый святоша. — Уильям откинулся назад с улыбкой. — Итак, выходит, у Генриха есть все, чтобы продолжить битву, пока удача от него не отвернулась?