Рояль под елкой - Алиса Лунина

— Мою квартиру! — ввернул Дымов.

— Все у нее есть, живи и радуйся! А ей, дуре, все чего-то не хватает! А чего, понять не могу.

Тамира молча слушала откровения любовника, но тут вступила в разговор, обратившись к Дымову:

— Скажите, а вот вы, например, понимаете, что мне нужно?

Дымов усмехнулся (необычная девушка, она, кажется, и сама себя не понимает) и промолчал.

— Баб вообще не поймешь! — убежденно сказал Кабанов. — Что там у них в башке — одному черту известно! А у этой особенно! Но веришь, пианист, мне ни с кем не было, как с ней! Я даже привык к ее причудам! А самое странное, знаешь что?

Дымов пожал плечами, нет, мол, не знаю, ни что в этой девушке «самое странное», ни почему ее любовника вдруг пробило на откровенность. Не иначе у него в голове после удара бутылкой что-то сместилось…

— А самое странное то, что ей как будто на самом деле деньги не очень нужны… Ну, то есть ей от моих бабок не плохо, конечно, — шмотки, то-се, но дело не в них… Я это не сразу понял, а когда понял — сильно удивился… Понимаешь, она такая дура, что ежели влюбится, то и за нищего пойдет! И когда я это узнал, то еще больше к ней привык!

— Кажется, это называется любовью! — усмехнулся Дымов.

— Да? — удивился Кабанов. — Ну не знаю. Любовь-морковь, сентиментальщина… Это все не для меня.

— Конечно, не для тебя! — фыркнула Тамира. — А вот скажите, Дымов, вы лично в любовь верите?

— Что-то я не пойму, — нахмурился Кабанов. — Чего это ты у пианиста все время его мнение спрашиваешь? Ты что, Томка, к нему клеишься, что ли?

— А тебе-то что?

— У него, между прочим, жена есть!

— У тебя тоже есть! — отрезала Тамира.

— Брось, Томка, ты же знаешь, что с женой так… Привычка! Слышь, пианист, а чего твоя жена не едет?

Дымов взглянул на часы. Ирина и впрямь не торопится. Однако это уже ни в какие ворота!

* * *

Мужчины молчали. Тамира курила. Странные какие-то мысли блуждали в ее голове. Что-то ее вдруг потянуло на размышления о любви.

Кстати, Тамирина женская история началась с довольно забавного случая.

В глубоком карамельном детстве она влюбилась в соседского мальчика. Было обоим по пять лет. Правда, как подозревает Тамира, ее пять лет против его пяти — совсем другое дело. Парень, прямо скажем, оказался инфантильный. Но это неважно: Тамира уже тогда умела придумывать и наделять избранника немыслимыми достоинствами, которых у него, может, отродясь не существовало.

И вот она придумала, что мальчик красивый (а он на самом деле, вообще-то, смахивал на хорька), щедрый (а ведь жлоб, каких свет не видывал: конфеты зажимал — страшное дело), благородный (ну, это тоже как сказать), — и влюбилась по уши. А он на нее внимания почему-то не обращал. Вот даже играть с ней не хотел. И вдруг — редкая удача!

Однажды мальчик сам к ней подошел и проявил интерес. Она его к себе в гости пригласила. Заявилась домой с мальчиком — гордая!

И с порога матери: «Вот мой друг Вася! Вырастем — поженимся!»

Только Вася как-то странно себя повел. Взял и первым делом в туалет побежал. Сидел там долго-долго, так что Тамира уже заскучала, а потом вышел, деловито попрощался и ушел.

Тамира с матерью зашли в туалет — а там большая куча, которую Вася почему-то не смыл. Мать Тамире и сказала, усмехнувшись: «М-да! А кавалеры-то нынче пошли дерьмовые! Советую сделать выводы!»

Тем не менее никаких таких особенных выводов Тамира не сделала и материнскому совету не вняла. Более того, к мужчинам ее тянуло, и обольщалась она ими, и верила, и так ждала, и хотела любви, что воистину сама была рада обмануться и принять за любовь свою жажду.

Ее первый любовный опыт пришел, когда ей было шестнадцать. Богатый и пожилой любовник оказался заботливым и нежным. Такая классическая история — не самое плохое, что может случиться с шестнадцатилетней девочкой, которая ищет любви.

Тамире, правда, довольно скоро стало понятно, что к любви эта связь не имеет никакого отношения, но мук, описанных в книгах, она не испытывала. Ну было и было. Будет и другое — настоящее, надо просто подождать.

Ждать пришлось недолго.

В следующий раз все оказалось больше похоже на правду: красивый молодой любовник, еще и венгр в придачу, что придавало ему в глазах Тамиры какой-то особенный шарм. Русского языка он вообще не знал, зато оказался изумительным любовником. И Тамира пустилась во все тяжкие. Полгода они прожили вместе, запрограммированные на страсть и нежность, а потом программа стала давать сбой — все-таки невозможно до бесконечности заниматься сексом, иногда ведь и поговорить о чем-то нужно. Тамире хотелось хоть какого-то содержания в отношениях, а его не было. И они с венгром расстались — разорвались. Он уехал на свою историческую родину, оставив по себе добрые воспоминания и дрожь в теле, рожденную ими.

И снова ожидания и поиски любви как главного смысла. А потом она встретила ЕГО. И все полетело в тартарары, откуда она, кстати, до сих пор не может выбраться.

История-то, в общем, получилась нескладная. Она любила его, они жили вместе. А потом она устала и от него ушла.

Стояла осень. А она ушла в одном платье, не взяв с собой ничего. И вот она летала по городу в своем желтом платье, как осенний лист. Ни дома, ни денег, ни будущего… И с каждым днем становилась легче. Кажется, она даже перестала есть и мерзнуть. Нет, конечно, были какие-то дома, случайные люди, но все это происходило, будто во сне. Она заходила в дома, чтобы спросить: «Как вы живете без любви?» А люди отвечали виновато: «Да вот так как-то… Живем».

Потом она уехала в Москву к тетке — профессору философии. Та кинулась спасать Тамиру: внушала, что нельзя изводить себя из-за любви, ударила по племяннице из всех пушек — Сократ, Аристотель… Один вообще говорил, что любовь надо лечить прогулками, вином и совокуплением. Ну, по прогулкам Тамира план перевыполнила — шлялась по городу, как безумная, и с вином постаралась — квасила, как сапожник. А вот с совокуплением никак, совсем никак — не могла, такое отвращение было.

Тетка ей и другие умные сочинения подсовывала. «Историю философии» Бертрана Рассела (хорошо, что в кратком изложении). Но ей из всего этого только одна вещь понравилась — слова апостола Павла о любви. Хорошо мужик сказал — вот и Тамире ничего не было нужно, кроме любви.

Тетка отчаялась и перешла на другие методы.

И что-то успокоительное стала ей в чай и суп подмешивать, от чего Тамира становилась вялая, как рыба, сонная и тупая. В общем, уехала она из Москвы. В тартарары.

А в этих самых «тартарарах» (господи, что это вообще такое?) у нее возникло подозрение, что обольщаться насчет любви, возможно, не стоит и что сложности от мужчин и содержания в отношениях с ними фиг дождешься, а любви-то, может статься, и нет вовсе. Есть, скажем, любовь к родине или к ребенку, а вот чтобы между мужчиной и женщиной — нет. А все, что вокруг этого сочинили, так это так, мираж.