Снова любить... - Сара Оклер

Фрэнки демонстрирует все свои тридцать два, чтобы я могла убедиться, не остались ли на них кусочки обеда и мороженое. Я киваю и бросаю быстрый взгляд в сторону парней. Я жду, что сердце на мгновение замрет, ладони вспотеют, а язык онемеет. Но ничего такого не происходит. Обычные парни, прямо как в родном городе. Разве что загорелые.

– Ну и что? – уточняю я, размышляя, что такими темпами от старого доброго «булыжника» мне еще долго не избавиться.

– А то, Анна, что они на нас смотрят. И это мы еще даже одеться как следует не успели.

Я бросаю взгляд на слой сверкающей туши, которой Фрэнки накрасилась в туалете Breeze.

– Угу.

– Слушай, мы тут всего час, а уже такие перспективы. Двадцать свиданий? Да легко! Может, поднимем до тридцати?

– Может, познакомим твоих новых дружков с родителями? – уточняю я. – Вон они как раз идут.

ФРЭНКИ МГНОВЕННО НАДЕВАЕТ маску лучшей дочери на свете и оставляет режим соблазнительницы до более подходящего момента, когда родителей не будет поблизости. Смотревшие в нашу сторону парни, должно быть, заметили эту перемену или просто испугались, что их застукает строгий отец. В любом случае, как только к нам подходят дядя Ред и тетя Джейн, кандидатов в поклонники уже и след простыл.

– Нашли что-нибудь интересное? – спрашивает Ред.

– Что? – уточняет Фрэнки, чуть не подавившись.

– Мы с мамой взяли печенье со сливками, – продолжает он, демонстрируя свое мороженое.

– Здорово. У нас вишня с шоколадом.

– А когда мы поедем в дом? – вмешиваюсь я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Ред и Джейн в последнее время почти не следят за поведением Фрэнки, и та зачастую ведет себя очень неосторожно, пренебрегает правилами общения между родителями и детьми. Не думаю, что она скажет что-нибудь ужасное, вроде «Знаете, я потеряла девственность с одним студентом по обмену, а теперь, пожалуйста, передайте соль», но мне все же не хочется рисковать из-за какого-то глупого соревнования и возвращаться домой в первый день каникул. Так неловко. Страшно представить, как Ред и Джейн отреагируют, узнав, что их дочь и ее лучшая подруга затеяли охоту на парней и собираются пойти ни больше ни меньше на двадцать свиданий!

– Только купим кое-что к ужину и завтраку, – говорит дядя Ред, – и сразу в путь. Дом находится в восьми километрах отсюда, на горе.

Мы оставляем город позади и, ненадолго остановившись у продуктового магазина, выезжаем на главную дорогу. Отсюда видна только крыша, и поэтому дом кажется загадочным, как айсберг. Он стоит особняком, и его окна выходят прямо на океан.

Сворачиваем на проселочную дорогу, вдоль которой растут пальмы, поднимаемся выше. Дядя Ред и тетя Джейн молчат. Наконец мы достигаем вершины, и дом, который до этого скрывался в зарослях, вдруг предстает во всем своем великолепии.

– Ого! – шепчу я.

Мне трудно выразить эмоции. Так странно видеть его вблизи, собственными глазами. Он совсем небольшой и уж точно не ультрасовременный, но дыхание все равно перехватывает. Кажется, будто я попала в сказку. Передо мной тот самый дом с бесчисленных фотографий, о котором я слышала столько историй. Он полностью обшит деревом, в окнах от пола до потолка отражается яркое солнце, и кажется, будто дом объят пламенем.

Мы сворачиваем с пыльной тропинки на подъездную дорожку. С заднего двора открывается вид на океан, пляж и бескрайний горизонт.

– Ого! – повторяю я. – Не верится, что я здесь.

– Добро пожаловать в наш второй дом, – говорит дядя Ред, заглушив машину и сжав руку тети Джейн в своей.

Несколько минут мы сидим молча.

– Пойду во двор, осмотрюсь немного, – говорю я, мечтая сбежать подальше от этой гнетущей тишины.

– Мы скоро присоединимся, – отвечает тетя Джейн.

Я поднимаюсь к дому, прохожу на задний двор и смотрю оттуда вниз, на серебристый силуэт машины. Все три пассажира сидят неподвижно, словно боятся пошевелиться. Отсюда не видно, разговаривают ли они между собой, но Фрэнки вдруг подается вперед и застывает между передними сиденьями.

На краткий миг я даже скучаю по родителям. Папа в пиджаке с логотипом компании Parkside Realty. Мама и ее бесконечные скидочные купоны. Спокойные. Предсказуемые. Нормальные. Интересно, а родители по мне скучают? Они так далеко, сидят дома, не слышат лая тюленей и уж точно не плачут в машине.

Двор размером с наш школьный бассейн. В дальнем углу – небольшая лестница, ведущая к пляжу. Я знаю точное количество ступенек (шесть), ведь Мэтт столько раз рассказывал о том, как выходил из двери, пробегал по веранде, через лужайку и, перепрыгнув через лестницу, приземлялся прямо на песок под крики тети Джейн, что он непременно свернет себе шею.

Я сбрасываю сандалии, прохожу босиком по влажной траве, сажусь на нижнюю ступеньку и зарываюсь ногой в песок, горячий на поверхности и прохладно-влажный в глубине. Все, как говорил Мэтт.

Вслушиваюсь в шум волн, разбивающихся о берег, и смотрю на океан. На пляже отдыхают несколько семей. Прямо передо мной заботливая мама заходит в воду по колено и зовет двух купающихся сыновей на обед.

Когда умирает любимый человек, все вокруг спрашивают, как у тебя дела. Вот только в действительности их это совсем не интересует. Они хотят услышать, что с тобой все в порядке, что ты ценишь их заботу, что жизнь продолжается и не стоит больше грустить. Они отсчитывают дни до того момента, когда можно перестать задавать один и тот же вопрос. Стандартный срок – три месяца. За это время окружающие успевают выбросить из головы события, которые останутся с тобой навсегда.

И им плевать, что ты до сих пор не можешь есть праздничный торт, боясь забыть вкус глазури на губах любимого человека. Они не подозревают, что каждое утро ты просыпаешься и думаешь, как же так получилось: я жива, а он – нет. И им уж точно не понять, почему в первый день каникул ты сидишь перед океаном, подставив лицо жарким солнечным лучам, и умоляешь подать тебе знак. Намекнуть, что у любимого человека все хорошо.

– Вот ты где!

Я вздрагиваю от неожиданности, но это всего лишь Фрэнки спускается по ступенькам.

– Ты в порядке?

– Ага. – Я пододвигаюсь, а когда она садится, кладу голову ей на плечо. – Просто сидела тут и вспоминала его.

– Я тоже. – Глаза у Фрэнки на мокром месте, но на губах – улыбка. – Самое трудное позади. Мы вышли из машины.

Я смеюсь и вытаскиваю ноги из песка.

Где-то вдалеке крошечные треугольники парусов – белые, красные, разноцветные – путешествуют по бесконечным волнам.

– Здесь здорово, правда, Анна? – Фрэнки смотрит на воду. – Чувствуешь себя такой крошечной.

– Да.

Мне не хочется разговаривать. Кажется, стоит открыть рот, и этот волшебный миг разлетится на осколки, как стеклянный шар. Моя голова лежит на плече у лучшей подруги, такой серьезной и задумчивой, но еще не утратившей способность удивляться.