Цивилизация перед судом истории. Мир и запад - Арнольд Тойнби

Пытаясь вырваться из привычной западной мыслительной установки и посмотреть на эту проблему с менее эксцентричной точки зрения, я стал спрашивать себя, кто из незападных известных деятелей, живших во время, когда несколько групп западных мореплавателей пустились в рискованное предприятие по объединению мира, был в самом центре мира и был самым осведомленным наблюдателем; и я нашел такого человека в лице императора Бабура. Бабур был потомком Тамерлана в пятом поколении, то есть потомком того самого трансокеанского завоевателя, который предпринял последнюю попытку объединить мир путем сухопутных вылазок из континентального центра. Во время жизни Бабура (1483–1530) Колумб достиг Америки, следуя морем из Испании, а Васко да Гама — Индии, следуя из Португалии. Бабур начал свой жизненный путь как правитель Ферганы в долине Яксарта: маленькой страны, которая была центром ойкумены со II века н. э. Бабур завоевал Индию 22 года спустя после того, как Васко да Гама прибыл туда морем. Наконец, что не менее важно, Бабур был писателем, его великолепная автобиография на родном для него тюркском языке отражает недюжинный ум и проницательность.

Каков же был кругозор Бабура? К востоку от Ферганы он включал в себя и Индию и Китай, а на западе простирался до отдаленных родственников Бабура — османских турок. Бабур учился у турок военному искусству и восхищался их преданностью исламу и доблестью в распространении ислама. Он называет их «Гази Рума»: счастливыми воинами, которым удалось то, в чем с треском провалились примитивные мусульмане-арабы, то есть ему удалось отвоевать для ислама родину восточноправославного христианства. Мне не удалось найти ни одного упоминания о западном христианстве ни в мемуарах Бабура, ни в исчерпывающем географическом указателе при великолепном переводе г-жи Беверидж. Разумеется, Бабуру было известно о существовании франков, поскольку он был образованным человеком и хорошо знал свою исламскую историю. Если бы у него был случай упомянуть о них, он, вероятнее всего, описал бы их как жестоких, но не стойких неверных, живущих в отдаленном уголке мира, на самой западной оконечности одного из многих полуостровов Азиатского континента. Примерно за четыреста лет до его времени, продолжил бы автор, эти варвары предприняли дьявольскую попытку вырваться из своего тесного и неприютного уголка на широкие и богатые просторы Рума и Дар-уль-Ислама. Это был критический момент для судеб цивилизации, но неотесанные агрессоры были остановлены гением Саладина, а к их военным неудачам прибавилось сокрушительное моральное поражение, когда христиане Рума, столкнувшись с необходимостью выбора между двумя возможными будущими повелителями, избрали традиционный путь, предпочтя «тюрбан Пророка» «папской тиаре» и приняв благо османского мира.

Создается впечатление, что прибытие кораблей франков в Индию в 1498 году, за двадцать один год до первого набега самого Бабура в Индию в 1519 году, ускользнуло от внимания Бабура, если только его молчание не объясняется не столько незнанием, сколько ощущением, что блуждания по свету этих морских цыган недостойны упоминания историка. Так что же, этот, как будто образованный трансокеанский ученый и человек дела не заметил предостережения в плавании португальцев вокруг Африки? Неужто он не сознавал, что покорители океана, франки, обошли ислам с фланга и зашли ему в тыл? Да, я думаю, что Бабур был бы страшно удивлен, если бы ему сказали, что та империя, которую он основал в Индии, вскоре перейдет от его потомков к франкским преемникам.

Он не имел даже отдаленного представления о тех изменениях, что произойдут в мире между его поколением и нашим сегодняшним. Но все сказанное не ставит под сомнение ученость Бабура; это еще один пример странности в определении приоритетного события в истории нашего времени.

С 1500 года карта ойкумены действительно преобразилась до неузнаваемости. До тех пор она представляла собой полосу цивилизаций, охватывающую Старый Свет от Японских островов на северо-востоке до Британских островов на северо-западе: Япония, Индокитай, Индонезия, Индия, Дар-уль-Ислам, православный христианский мир Восточной Римской империи (Рум) и другой христианский мир на Западе. Хотя эта полоса как бы провисала в середине от северной умеренной зоны к экватору и поэтому проходила через довольно широкое разнообразие климатических зон и природных особенностей, социальная структура и культурный характер этих обществ были на удивление единообразны. Каждое из них состояло из массы крестьян, живших и работавших почти в тех же условиях, что и их предки на заре агрокультуры где-то за шесть — восемь тысячелетий до того, и ничтожного меньшинства правителей, обладавших монополией на власть, избыточное богатство, праздность, знания и мастерство, которые, в свою очередь, умножали их могущество. В Старом Свете существовали одно или два еще более ранних поколения цивилизации того же типа. В 1500 году некоторые из былых цивилизаций еще хранились в памяти, в то время как другие были забыты (и вынесены снова на свет современными западными археологами). В тот же период в Новом Свете существовали две цивилизации такого же типа, неизвестные в Старом Свете и едва знакомые между собой. Живые цивилизации Старого Света контактировали друг с другом, однако не настолько близко, чтобы почувствовать себя членами единого общества.

Их контакт в том виде, в каком он существовал до 1500 года, осуществлялся и поддерживался по двум различным линиям коммуникации. Существовал морской путь, который более поздним поколениям западных людей будет известен как маршрут пароходной компании «Пенинсулар энд ориентал стимшип Ко.» из Тилбери в Коуби. С1500 года и практически до недавнего времени, что сказалось и на жизни моего прадеда, командовавшего одним из пассажирских парусников компании «Онорабл Ист-Индиа Ко.» (яркое воспоминание детства), ушедшего в отставку до открытия Суэцкого канала и никогда не служившего на паровом судне, этот морской путь по цепи внутренних морей пересекался перешейком между Средиземным и Красным морями или — по-другому — между Средиземным морем и Персидским заливом. В средиземноморской и японской частях этого морского пути движение было зачастую очень оживленным, а примерно со 120 года до н. э. понеслась заразительная волна морских экспедиций, начатая греческими мореплавателями из Александрии, проторившими путь на Цейлон; волна прокатилась на восток до Индонезии и дальше, пока не привела полинезийские каноэ к острову Пасхи. Тем не менее, при всем риске и романтике этих дозападных первооткрывателей, морской путь, открытый ими, так и не получил первостепенного значения как способ коммуникаций между цивилизациями. Основная линия контактов проходила по степям и пустыням, прорезавшим полосу цивилизаций от Сахары до Монголии.

Для человека степь была практически морем, только сухопутным, что до самого конца XV века христианской эры делало ее более удобной для общения, нежели соленое безбрежное море. Это безводное море имело свои сухопутные корабли и порты без гаваней. Галеоны степей — это верблюды, степные галеры — лошади, степные порты — караван-сараи, промежуточные порты — в оазисах, конечные пункты приписки — на берегах, где песчаные волны «Пустыни» разбивались о «Засеянное»: Петра и Пальмира, Дамаск и Ур, тамерлановский Самарканд и китайские торговые ряды у ворот Великой Китайской стены. Лошади, бороздящие степь, вместо парусников, бороздивших океаны, были основным средством передвижения, которое связывало отдельные цивилизации, существовавшие в мире до 1500 года, причем связывало в той степени, непрочной и слабой, в какой они действительно поддерживали контакт друг с другом.