Свободная страна - Анастасия Петрова

Солнце светило в глаза, а темных очков у Юли не водилось. Она подставляла солнцу лицо, и на носу, на щеках проступали рыжие пятнышки, а еще ветер ласкал кожу и расчесывал волосы. Сосны, лиственницы, акация, ивы обнимали озеро, склонялись к нему, прятали птиц, белок и бог знает кого еще. В тот момент деревья, вода и солнце казались Юле могущественнее всех на Земле. Тоня рассказала, что баба Соня учила ее молиться Господу и брать энергию у природы.

– Она говорит: солнышко-солнышко, красно-солнышко, золотое солнышко, солнышко катится по небу, солнышко греет землю, дай мне, солнышко, немножко солнышка, немножко сил, побольше сил, побольше здоровья, поменьше хворей, благословенно солнышко, солнышко Господне! – рассказывала Тоня, работая веслами.

– Ты еще не устала грести?

– Не, мне нравится. Но если хочешь, можешь попробовать.

Юля как легла на весла, так и устала сразу. Руки у нее слабыми стали. Тоня сказала, что одолжит ей свои маленькие гантели для занятий.

– Мне сейчас не нужны. Будешь бегать, а потом руки тренировать. Скоро станешь вообще красоткой. А теперь…

Девушки подплыли к другому берегу, Юля сняла босоножки, выбралась из лодки. Тоня привязала лодку к лиственнице.

– Ну что? Назад пешком пойдем? – спросила Юля.

– Нет, поплывем. Но ты погоди… Сначала полежишь на камне. Видишь какой? – Тоня указала на серую, чуть поблескивающую на солнце поверхность. – Здесь все лежат, а потом рожают.

Юля перестала улыбаться.

– Что ты? Не бойся! Это же просто камень, просто легенда… Кто хочет родить, ложится на камень.

– Мне не надо рожать! – крикнула Юля и отдернула руку, когда Тоня попыталась к ней прикоснуться.

– Ну что ты! Что ты! Успокойся!

– Мне не надо рожать! Ясно? – Юля вдруг закрыла глаза и заревела, села на камень, ладонями заслонила лицо, чтобы никто ее не видел.

– Все ясно, не волнуйся, ну не плачь. Пойдем корову доить?

Тоня опустилась на камень рядом с Юлей, обняла Юлю за плечи.

– Ну… Все? Не плачь. Ну? Пойдем? Пойдем коровку доить?

Тоня обещала бабе Соне, что на выходных сама будет доить корову. Девушка не очень любила это занятие, но за дешевую хорошую комнату и свежие молочные продукты давала себя немножко поэксплуатировать – Нюську по выходным доила, вырезала бабе Соне вросший ноготь, педикюр делала, брови выщипывала, иногда в магазин ходила. Юля коров много раз доила, так что она управлялась даже лучше Тони, к тому же после истерики на камне ей хотелось занять чем-то руки.

Вошли в хлев, Юля похвалила корову, похвалила чистый загон, погладила Нюську.

– Скотина-то ласку любит, тогда и молоко лучше у нее, и доить проще, знаешь? – сказала Юля.

Тоня пожала плечами:

– Нет, вообще-то я не знала.

– Ну хорошо, хорошо. – Юля аккуратно похлопала Нюську по левому боку. Корова повернула голову, посмотрела на девушек с благодарностью. – Ты ей хвост-то привязала, чтобы она им не размахивала?

Юля наклонила голову, убедилась, что хвост привязан к задней ноге, села на деревянную скамеечку и подтолкнула вымя к себе.

– Давай теплую воду и губку, я ее хорошенько обмою. Да, Нюсечка? Хорошая девочка! – приговаривала Юля.

Тоня обтерла влажной тряпкой ноги и брюхо коровы, Юля осторожно помыла вымя и стала делать подготовительный массаж.

– Массаж надо делать обязательно, чтобы выдоить все молоко. И когда заканчиваешь дойку, еще раз помассируй, убедись, что молока больше нет. А то в следующий раз молока будет меньше, да еще, не дай бог – мастит. – Юля поглаживала левую и правую части вымени вдоль и поперек, а заодно наставляла Тоню.

Когда соски увеличились, Юля пододвинула ногой белое эмалированное ведро и стала доить – кулаком, пятью пальцами, указательный под большим – все, как учила в детстве баба Рая.

Рыжая с белыми пятнами Нюська стояла кроткая и терпеливая, ждала, пока Юля закончит. Тоня восхищалась, как ловко и быстро у Юли получилось раздоить корову. Дойка Юлю успокаивала, настраивала на мирный лад.

Когда Нюська отдала последние капли, Юля вытерла ее чистым полотенцем и смазала вымя специальной эмульсией. Сказала:

– Нюсечка, коровушка, лапушка! Спасибо тебе!

После дойки пили чай с пирогом, который Юля упорно не ела.

– Кстати, завтра в отеле, на берегу, будет живая музыка, все будут гулять, тех, кто в салоне работает, тоже зовут, – сказала Тоня. – Пойдешь?

– Даже не знаю. Мне и надеть-то нечего, – вяло ответила Юля.

– Так я тебе сарафан одолжу, – настаивала Тоня.

– Ты что, я же не влезу!

– А мы сейчас попробуем. Может, и влезешь.

– А ты ведь не отстанешь… Нет, не отстанешь, – засмеялась Юля. – И откуда в тебе столько оптимизма?

Оптимистами у Тони были родители. Оба работали на молокозаводе, поженились рано, родили сначала старшего брата Тони, а потом саму Тоню. Она с самого детства ничем не болела, в школе училась почти на одни пятерки, у мальчиков пользовалась огромным успехом – в общем, все шло хорошо, но как будто чего-то не хватало. Парень, с которым Тоня встречалась в школе, сделал ей предложение, спланировал свадьбу. Тут-то она и решила, что хочет в жизни: точно не знает чего – но не этого. И уехала в Колывань – устроилась в салон. Маникюр она с детства любила, всем подружкам делала. К тому же ей очень повезло с внешностью, поэтому в отеле ее сразу оценили. Лену тоже взяли в основном за внешность. Маникюршей она проработала до отеля от силы полгода. Тоня сказала, что у Лены в семье ситуация была тяжелая, мама рано умерла, отец пил, она убегала из дома, работала и продавщицей, и кассиром, и швеей, и официанткой, и барменом, а в отель попала, как Юля, случайно – кто-то из друзей посоветовал. В целом обе девушки не жаловались на работу, отель нравился, зарплата тем более, Тоня откладывала деньги на собственное жилье, а Лена присматривалась к Андрею, с самого начала пыталась его заарканить.

– Значит, она в Андрея влюблена. А ты?

– Я нет. Мне нравится Костя. Повар! – уточнила Тоня, потому что Юля сначала не поняла. – А тебе кто-нибудь нравится?

– Ну, я же только приехала. Пока нет, – сказала Юля.

Девушки провели вместе целый день. Вечером топили печку и слушали, как баба Соня вспоминает молодость. Тонино платье Юле не подошло, и она твердо решила на праздник не ходить – тем более какой может быть праздник в ее положении.

Вернувшись в отель, пройдя по коридору и открыв дверь своей комнатушки, Юля сразу в темноте рухнула на кровать и вдруг почувствовала под собой какую-то клеенку. Вскочила и зажгла свет. На кровати в прозрачном чехле лежал изумительный черный шелковый сарафан чуть ниже колена с глубоким вырезом и завязками сзади на шее.

Юля на несколько мгновений замерла, потом втянула живот – примерила платье. Оно пришлось впору. Черный цвет стройнил. Юля попробовала разглядеть себя со всех сторон в небольшое настенное зеркало. Потом разделась, повесила платье в чехле на вешалку, а вешалку – на дверной крючок. И легла спать с легким сердцем.