Доктор, это секс, дружба или любовь? - Юрий Вагин

Во всех остальных случаях признание в любви – это очень рискованное занятие.

Пример? Пожалуйста. Подросток признался девушке в любви. Она рассказала всем общим знакомым, что он дебил, выложила в сеть фотографии, где он дарит ей цветы, и сделала из него всеобщее посмешище.

Что ему делать? Что я должен ему посоветовать как психолог и психотерапевт? Не знаете? А я знаю. Во-первых, никогда такое больше никому не говорить. Во-вторых, безоговорочно согласиться с тем, что он дебил, потому что только дебил мог влюбиться в подобную суку. В-третьих, незамедлительно рассказать всем общим знакомым и окружающим, что он дебил.

Чего он этим добьется? Объясняю. Делать больно другому человеку (со зла или не со зла) имеет смысл только в одном случае – если ему больно. Вот какой смысл обзывать меня лысым, если я с этим полностью согласен. Все, разговор исчерпан.

И думаете, я этому научился, изучая психологию? Нет, я этому научился, занимаясь дзюдо. Если на тебя прет большой и толстый противник – отступи на шаг назад, дай ему пространство для того, чтобы он упал сам.

Поэтому, когда вас оскорбляют – соглашайтесь, когда над вами смеются – смейтесь вместе. Вы себе представить не можете, как расстроятся те, кто оскорбляет и смеется.

А зачем вообще задается этот вечный вопрос: «Ты меня любишь?». И почему так хочется слушать признания в любви?

Отвечаю. Любовь – это хорошее отношение. Если вы получаете от другого человека то, что вам нужно, вы к нему хорошо относитесь – вы его любите. Равно как и наоборот, если вы даете другому человеку то, что ему нужно – он к вам хорошо относится или любит.

Не спрашивайте себя, любит ли кто-то вас, спрашивайте себя – хорошо ли он к вам относится. Не спрашивайте себя, любите ли вы кого-то, спрашивайте себя, хорошо ли вы к нему относитесь.

Когда это хорошее отношение (взаимная любовь) очевидно – никаких вопросов не возникает.

«Любишь ли ты меня?» – это вопрос глупый, потому что если любовь (хорошее отношение) есть – это очевидно и не нужно спрашивать. Но вопрос, тем не менее, задается. Почему? Все глупые? Нет. Не все. Потому что этот вопрос не только глупый, но и наглый.

Почему наглый? Потому что задающий этот вопрос хорошо понимает, что он явно что-то недодает другому человеку для того, чтобы его однозначно любили. И этим вопросом спрашивающий тестирует: а вдруг мне повезло, и я имею ценность для партнера по факту своего существования, и он меня любит просто так, потому что я этого хочу (вечная вера в безусловную любовь и в то, что любить нужно таким, какой ты есть, ни за что)?

Признаться в этой ситуации: «Да, я тебя люблю» – это подписать себе смертный приговор. Человек по факту и так мало что вам дает, любить его особо не за что и, понимая это, он спрашивает:

– Ты меня любишь (такого какой я есть)?

– Да, люблю.

– (Ну и классно, значит можно ничего не делать для того, чтобы завоевать твою любовь. Ты уже готов.) Так, а теперь еще скажи, что ты будешь любить меня вечно, в горе и радости, и все такое… (И я окончательно расслаблюсь и свешу ножки с твоей шеи.)

– Я буду любить тебя вечно.

– Очень хорошо. А теперь вези меня в царство света и красоты. Поехали, и побыстрее. Да, и в ЗАГС заехать не забудь.

Вы попали, и не говорите, что я вас не предупреждал!

Настоящая любовь – светлая, теплая и добрая. Ни страданий, ни боли никогда не несет, с ненавистью и ревностью даже близко не знакома.

И есть любовь патологическая, ненормальная, любовь, от которой страдают, изнывают, мучаются, ревнуют, даже убивают или сами умирают. Эта любовь – состояние болезненное и встречается намного чаще, и от него нужно не страдать, а лечиться.

Возникает такая «любовь» не в результате попытки построить взрослые отношения, а в результате попытки перенести детско-родительские отношения на взрослые.

Что говорят о своем состоянии патологически «влюбленные»? «Я без тебя жить не могу», «Без тебя я умру». То же говорит маленький мальчик или девочка своей маме: «Я без тебя жить не могу», «Я хочу быть только с тобой». И только в данном случае это правда.

Патологическая «любовь» – это мучительная попытка примерить детско-родительские отношения на зарождающиеся сексуальные. К нормальной взрослой жизни такая «любовь» не имеет никакого отношения и с ней несовместима, как, впрочем, и с жизнью. Страданий, разочарований, боли и слез она приносит столько, что жизнь и в самом деле становится не в радость. Остаются только фантазии и мечты, «Алые паруса» и «синие чулки». Если на любую городскую набережную выйдут все Ассоли, то там будет не протолкнуться, но алые паруса по нашим рекам проплывают редко – все больше сухогрузы. Поэтому без работы я не останусь.

Однажды знаменитый исследователь поведения животных Конрад Лоренц, изучая поведение серых гусей, заметил, что у вылупившихся гусят есть одна очень интересная особенность. Они автоматически начинают топать гуськом за первым движущимся объектом, который попал в их поле зрения. Лоренц случайно прошел перед гусятами в полосатых брюках, и они дружно последовали за ним, не обращая больше никакого внимания на свою родную биологическую мать.

Ученый обратил на это свое внимание и описал особый промежуточный вид памяти – импринтинг или одномоментное запечатление. Для гусенка первый движущийся объект – это мама, и он будет всегда следовать за ним, чтобы ни случилось дальше. Если прокатить перед гусятами мячик, они будут следовать только за мячиком, и если вы думаете, что это весело, то нет. Такие гусята рано или поздно погибнут. Мячик – это не мама.

К чему это я? А к тому, что у людей тоже описан подобный тип импринтинга. Например, у девушек или юношей в период полового созревания часто происходит одномоментный импринтинг или запечатление первого попавшегося (иногда просто проходящего мимо) объекта. И это очень опасно. Потому что хорошо, если подростку повезло и это приличный объект, а не грязный и дырявый мячик (в смысле кошмарный мальчик или девочка).

Именно импринтингом можно объяснить патологическую влюбленность подростков в совершенно жуткий, неподходящий ни с какой точки зрения для любви объект. Вы в шоке. Объяснить что-либо подросткам так же трудно, как объяснить утятам, что мячик – это не мама. Это плохая новость.

Но у меня есть и хорошая новость. Все-таки мы не утята, и не все так безнадежно. Человек, к счастью, способен преодолеть свои импринтинговые запечатления. Единственное, что для этого нужно – это либо время, либо профессиональная помощь психолога.