Дворцовые страсти - Эмилия Остен

Кроме того, приходилось заботиться о людях, обитающих на землях де Бланко. Крестьяне и мелкие вассалы тоже требовали внимания и, разумеется, средств. Предполагалось, что это они должны платить сеньору, но прежде, чем состричь шерсть с овцы, ее надо как следует накормить. Жаль, что Жан-Люк этого не осознавал. Да и отец, по большому счету, тоже. Дориан рассчитывал, что к концу лета, выдавшегося урожайным, дела пойдут в гору, однако пережить зиму все равно будет нелегко. Ему требовалось просчитывать каждый шаг, чтобы вновь привести поместье к процветанию. Ах, Жан-Люк, Жан-Люк…

Все эти заботы занимали виконта де Бланко ежечасно, и в Бретани он ни минуты не скучал. Однако теперь, когда основным смыслом его жизни стало ожидание, он не знал, как укрыться от уныния.

Маркиз де Франсиллон не понимал его проблем.

– Дорогой Дориан, ты, право слово, удивительный человек, – разглагольствовал он, развалившись в монументальном кресле в гостиной своего замка и отщипывая ягоды с грозди спелого винограда, привезенного с юга. – Чего тебе не хватает? Наслаждайся моментом, двор сам по себе – немалое развлечение! Ведь ты не можешь считать, будто здесь найдутся еще какие-либо дела?

Дориан только пожимал плечами. Ему действовала на нервы эта дядюшкина черта: тот всегда все знал лучше других и не стеснялся говорить об этом. Однажды виконт все же изменил своей привычке отмалчиваться и попытался объясниться с дядей:

– Я привык к абсолютно другой жизни. Королевский двор мне пока чужд, хотя я и провел при нем какое-то время. Мне просто необходимо заняться чем-либо, чтобы не ощущать себя бездельником. Поручите мне любую ерунду, дорогой Базиль, и я с радостью буду сопровождать вас на приемы, а оставшееся свободным время займу не досужими прогулками по парковым дорожкам и тщетными раздумьями о вечном, а делами земными и полезными.

– Складно говоришь, – усмехнулся дядя. – Что ж, завтра отправишься в Париж, отвезешь одно немаловажное письмо моему другу. Он нездоров и не покидает свой фамильный особнячок, даже не может ездить ко двору на праздники, бедняга. А вверять столь важное послание слугам или почте я не желаю. Переночуешь в городе, если тебе захочется. Ответа дождись всенепременно.

Дориан склонил голову. Хотя дело и не казалось сложным, оно все же было делом – и виконт сразу почувствовал себя гораздо лучше.

Выехал он ранним утром, когда обитатели дядиного поместья в большинстве своем спокойно спали, даже слуги еще досматривали сладкие сновидения, поэтому пришлось собственноручно открывать парадную дверь и седлать лошадь. Конь Дориана был счастлив оттого, что представилась возможность галопом промчаться по дорогам. Дориан ездил верхом каждый день, однако гораздо меньше, чем в Бретани.

Голова слегка кружилась от дурманящего запаха июльских цветов. Молодой человек ехал по широкому королевскому тракту, обгоняя повозки и неторопливых всадников, телеги и пеших крестьян. Он чувствовал себя превосходно: вчера, кроме дядюшки, ему удалось взять в оборот и портного, согласившегося в конце концов сшить виконту несколько простых камзолов.

В Париж Дориан въехал через три часа и, спросив на заставе дорогу, без труда нашел нужную улицу. Окруженный кованой оградой особняк дядюшкиного приятеля находился поблизости от Лувра. Дориан вручил послание дворецкому и сел дожидаться в скромной приемной. Через четверть часа к нему вышел вышколенный слуга и сообщил, что ответ будет завтра утром. Великолепно. Есть повод пропустить хотя бы один день придворных забав.

Виконт вышел на улицу, где другой слуга держал под уздцы коня, и сел верхом. Он хотел добраться до парижского особняка Франсиллонов и позавтракать и собирался уже уезжать, когда заметил нечто любопытное. У крыльца соседнего дома остановилась богатая карета, запряженная четверкой белых лошадей. К экипажу тотчас подбежало несколько отлично вышколенных слуг, дверца распахнулась, и на мостовую шагнул роскошно одетый немолодой мужчина. Остряки непременно заметили бы, что он был разукрашен, словно майское дерево, – сверх любой меры. Не каждый человек в преклонных летах отважно втиснется в богато расшитый камзол с неимоверно модными свободными разрезами на рукавах и в штаны из гроденапля цвета лепестков суданской розы, а сверху набросит не менее щегольской плащ из итальянской парчи. Выбивавшиеся из-под полей шляпы волосы мужчины были не только тщательнейшим образом завиты, но и обесцвечены, будто у какой-нибудь придворной кокетки. А когда он небрежно махнул одному из слуг, на белых пальцах блеснули многоцветными искрами несколько перстней. Ухоженные руки господина указывали на высокое происхождение и праздную жизнь, жест непроизвольно выдавал суетливость и мелочность характера.

На эту унизанную кольцами холеную руку, простертую к дверце кареты, легла другая – узенькая, изящная, в голубой перчатке. Через мгновение со ступеньки кареты на парижскую мостовую ступили две остроносые сафьяновые туфельки на высоких, модно изогнутых каблуках, тотчас скрытые шуршащим ворохом длинных юбок. Элегантное платье из светло-золотистого шелка и украшение из жемчуга разительно контрастировали своей мнимой скромностью с одеянием пожилого господина…

Дориан узнал Лоретту раньше, чем она обернулась к нему, – но девушка то ли не разглядела, то ли не заметила виконта де Бланко. Мало ли на улице Парижа одиноких всадников, пусть и замерших при виде нее, как истуканы. Не останавливаясь, Лоретта прошла в широкие двери особняка. За ней проследовал пожилой щеголь. Любопытно, кто он ей? Жених или отец? Юных девушек часто выдавали за стариков. Любовь в высшем свете была разменной монетой, а ведущую роль играли богатство и знатность.

Дориан не знал, отчего ему стало досадно при виде Лоретты и ее престарелого кавалера. Вероятно, потому, что подобных людей он не любил. Повернув коня, виконт поехал прочь.

Дориан немного поплутал по кривым переулкам, прежде чем нашел нужное здание. Дом маркиза де Франсиллона в Париже располагался дальше от Лувра, чем тот, куда вошла Лоретта, – на улице Фран-Буржуа. Особняк оказался невелик, но весьма богат. Дориана встретила небольшая армия слуг, и через некоторое время в столовой, отделанной в зеленых тонах, был сервирован завтрак. Виконт завершал трапезу, когда вошедший слуга объявил, что явился гость.

– Гость? – Дориан удивился. – Но я никого не жду.

Кто мог располагать сведениями о его визите в Париж? Только дядюшка. Да и вряд ли кто-либо стал бы разыскивать его в доме Франсиллонов.

– Шевалье Николя де Навиль, – пояснил слуга.

– Ах, вот как! – протянул Дориан. – Ну, зовите.

Николя был троюродным братом Дориана, с которым тот не поддерживал знакомство вот уже несколько лет. В последний раз они виделись, когда виконт ездил в Париж по поручению отца. Тогда Николя являлся желторотым задирой вроде Жан-Люка – с ним они, кстати, были отлично знакомы. С Дорианом отношения складывались хуже: слишком мало общего. Занятно, каков брат сейчас?

Узнать ответ виконт смог буквально через минуту: гость вошел и, улыбаясь, направился к Дориану. Тот поднялся.