Я Кирпич - О'Санчес

– Да хватит уже!!! Ну-ка!..

Сгруппировался я, сидючи на корточках, напружинил те мышцы, в руках, плечах и на корпусе, которые меня все еще слушались, да ка-а-ак дерну!.. И отпустила меня лента, а я – бряк на задницу, на копчик!.. Ладонь занемела, а копчик поочередно то болью пульсирует, то мурашками… Дышу. Жив. Не знаю, долго ли бы я там рассиживался да рыжими ресницами хлопал, челюсти безвольно раззявив, но вижу – идут в моем направлении от стороны дворца три чувака в оранжевых жилетах на голое тело, железно-механическую дребедень на себе тащат… А с противоположной стороны – катит, за руки держась, юная роллерская парочка… Только любопытствующих взоров да расспросов мне и не хватало для полноты впечатлений! Ну, я встал, стараясь не кряхтеть и не хромать, да и побрел прочь, не способный ни о чем постороннем думать, кроме как о синеватой липучке, в которую меня едва не затянуло только что. А ведь – затянуло бы! Я слышал ее зов! И тот хамоватый хмырек непонятной природы и пола, которого я давеча освободил и в воду, в луду бросил – тоже едва не погиб на загадочной полоске. Луда – это мель, я по Сети проверил, это забытый старинный русский диалектизм не помню уж какой губернии. Отковылял я шагов на тридцать от странного места и стою, такой, оживаю, природой любуюсь, белок якобы высматриваю, а сам зырк-позырк на парня с девушкой и на работяг. Рука все еще онемелая, глаза в кучу, копчик ежесекундно словно вскрикивает от ушиба, но мне пока не до страданий, я смотрю, преодолевая расфокусировку во взоре, туда, на эту прожорливую субстанцию… Роллеры свернули, не доезжая до голубой липучки, по другой трассе укатили, а работяги прошли поперек свечения – и хоть бы что им! Никто из них и никак по этому поводу не среагировал! Может, они резиновыми сапогами экранированы были? А может быть – лишь голая плоть может с клеящей голубизной контактировать?.. Но возвращаться к той линии, чтобы дальше изучать, проверять и экспериментировать, я не пожелал – очень уж слабость на меня накатилась, вплоть до одышки, аж в глазах рябит да мерцает. Даже страх мой словно бы обессилел, вместе с мышцами и дыхалкой… Словно бы выпила из меня Линия та полведра жизненной силы, взамен оставив дрожащие конечности, пыхтение и ушибы с мурашками. Я не знаю, что такое старость, потому что сам относительно молод, но, вот, что такое молодость, здоровье, жизнь – вполне способен прочувствовать, как, например, в тот день, когда я по доброй воле чуть не оказался съеденным этой странной энергетической мерзотностью. Иду, плетусь, такой, едва переставляя ноги… оп! – вроде, отдышался слеггонца… оп! – коленки перестали дрожать… Да, да, да, ура: возвращаются силы в организм, еще не дотла изъеденный солидным, почти тридцатилетним, возрастом и скромными дурными привычками, главная из которых – страсть к хорошему бараньему шашлыку под остреньким сливовым соусом! Как только перешел через Третий Елагин мост – вполне себе ожил: руки-ноги слушаются, копчик успокоился, жрать хочу неимоверно! Вот ведь дрянь оказалась! И никакая она не энергетическая… В голове словно бы само собой всплыло полузнакомое словцо: аура, очень уж оно подходит атмосфере Елагина острова! Всплыло и осталось. Ну и ладно, пусть аура, мне без особой разницы – как именно величать тот людоедский эффект, но… Но. Что с ним делать-то, с эффектом-феноменом? Продолжить изучение – теперь оно по-настоящему жутковато будет, номер-то – без балды, в натуре смертельный. Забыть – не получится: мое любопытство к окружающему миру как проснулось однажды, вместе с разумом, так и бодрствует годы напролет, аппетиты же у него в миллион раз поболее, чем у этой «синюхи» и у моего желудка – вместе взятых! Стало быть, выход один: изучать, обязательно изучать, безусловно изучать и исследовать – однако, с превеликими предосторожностями, не прилипая!

Выхода на самом деле два: изучать и не изучать, но если руку я кое-как высвободил, то мозгами к увиденному прилип уже намертво, бесповоротно: познание, постижение сущего разумом – это единственный на свете наркотик, на который не жалко и подсесть, вот я и подсел… Выбор сделан, брат Кирпич, но при этом помни, Кирпичила: шустрить не увлекаясь, не теряя бдительности, и никого не посвящая в это дело – ни Катюху Горячеву, ни Леночку Хвостика, ни Жеку Рухимову, барышень, с которыми я периодически дружу… И уж тем более не Владимира с Евгением – эти, выслушав, сразу бы поняли про меня, что я уже больше не боец, что я крышей потек, несмотря на мою креативность и наш удачный разговор с заказчиком в минувший понедельник! Ребята они хорошие, отнюдь не с черствой душой, тем не менее – прагматики, а не меценаты и не сестры-сиделки. Может, еще и посочувствовали бы напоследок… но – сантименты пагубны для бизнеса.

Где-то я слышал забавную поговорку: «Пью в одиночку – и только воду!» Чисто обо мне: почти не пьющий и не очень общительный, поэтому без посторонней помощи управлюсь со своими замыслами и невзгодами… Пытаюсь управляться.

И вернулся я к себе на Серебристый, и поел, и поспал, и в Сети поболтался – все хорошо в настоящей жизни, единственное чего мне дополнительно хочется от бытового грядущего – это когда-нибудь жениться, желательно по любви, создать семью, обязательно завести троих или четверых детей… Но это стратегическая мечта, а тактически, в ближайшей перспективе – разобраться с «липучкой» на Елагином и… и… и… Я хочу найти ту дамочку и… да, просто я хочу ее найти и убедиться, что с нею все в порядке. Увидеть её лицо, хотя бы издалека, будучи сам неузнанным и незамеченным, а лучше бы с близкого расстояния заглянуть в глаза… и тихо-смирно смыться. Навсегда. И в сердце вернется покой. У нее, небось, и дети есть, если она замужем…

Я люблю составлять реальные проекты будущих деяний, именно такие, чтобы ощущать их принципиальную исполнимость. Основная, самая главная составляющая любого конкретного плана действий – это даже не вложенный в него ум, это способность постановщика (он же исполнитель) действовать не спеша. Где бы я ни жил, на стройке, в интернате, в своих квартирах, жизнь всегда понукала и до сих пор пытается меня понукать: «Эй! Кирпич! Не спи, замерзнешь! Ап! Встал, побежал! Барьер! Ты должен успеть! Ау, не отставай! Фас! Сколько можно копаться!? Апорт! Давай-давай-давай-давай!..»

Раньше я безропотно ее слушался, а теперь – не всегда, но, как правило – нахожу в себе философские силы отвечать: «Ты чё, ты на кого тянешь, типа!? Цыц! Я сам знаю, где мне поспешать, а где лениться! Не, ну ты поняла, в натуре? Ступай ровно, дыши рядом!»

Опять же, о пользе тормозов в истории обретения моих маленьких миллионов… Нужды нет, что это мне случайно повезло, а вовсе не по заранее рассчитанному плану… В две тысячи восьмом банк-поглотитель предложил обменять мои старые акции на новые, или продать их народу по рыночной цене. Я не внял, хотя бы потому, что эти предложения в письменном виде приходили на старый адрес, в то время как я уже переселился на новый, в Купчино далекое. Нет, одно-то уведомление я получил, уж не помню каким способом, но решил не спешить… В итоге, банковские ребята, совершив все отмеренные законом эпистолярные и прочие телодвижения и не получив моих бе или ме, выкупили мои акции насильственным путем по ими же заявленной на тот момент цене. Годы прошли с тех пор, а та цена – до сегодняшнего дня котировочная вершина, то есть я сбагрил им свои акции по самой высшей цене из всех возможных. То есть, облапошили они себя, а не меня, хотя намеревались наоборот. Ни я, ни они в этом были не виноваты, судьба. Но я к чему веду: а поспеши я с решениями – был бы как минимум втрое-вдвое беднее.