Иосиф Грозный: историко-художественное исследование - Николай Никонов

Страна по приказу праздновала съезд, которому, пожалуй, преждевременно было дано название «съезд победителей». О нем без умолку твердило, горланило, пело входившее в моду радио. Страна стала петь! Композиторы и поэты-лакеи: Дунаевские, Долматовские, Исаковские, Покрассы — слагали бодрые песни. Страна пела и славила Вождя. А делегаты — и впрямь знатные, заслуженные, весь цвет партийной, промышленной, хозяйственной и военной элиты, разбавленный для порядка благостными крестьянами-колхозниками (слово-то каково! А ведь привилось: КОЛХОЗНИК!) и колхозными ударницами, сплошь молодыми, пригожими, задасто-добротными, сияющими от свалившегося на них счастья, одетыми в новые шелковые платья, заполняли вестибюли и роскошные залы Кремля. Новая страна, казалось, и впрямь могла гордиться таким нарядным народным представительством. Новая страна! Новая жизнь! Новое счастье! Вот ОНО!

Здесь автор даже далек от иронии — да, такой, наверное, и должна была БЫТЬ СТРАНА. Страна будущего: СВЕТЛОГО, ИСТИННОГО, СЧАСТЛИВОГО. СТРАНА КРАСИВЫХ, РАБОТЯЩИХ, ЗДОРОВЫХ И НЕСТАРЯЩИХСЯ людей, А ЕСЛИ И СТАРЯЩИХСЯ, ТО МЕДЛЕННО, ДОСТОЙНО, ПРОЧНО, С СОЗНАНИЕМ ИСПОЛНЕННОГО ДОЛГА ПЕРЕД БУДУЩИМ, С ПОЧЕТНОЙ, нет, не грамотой, конечно, грамот этих у всех было полным-полно, и все с профилем Ленина — Сталина в серебряном кружочке. НО С ПОЧЕТНОЙ ДУМОЙ НА ЧЕЛЕ: УМЕРЕТЬ — ТАК ПОД ЗНАМЕНЕМ, УПОКОИТЬСЯ — ТАК ПОД ОБЕЛИСКОМ, А ТО И В БРАТСКОМ КАКОМ-НИБУДЬ ПАНТЕОНЕ, С ФИГУРОЙ ВОЖДЯ, УКАЗЫВАЮЩЕЙ, КУДА ИДТИ ВСЕМ.

Так, глядя на всеобщую шизофрению тех лет, и не только в России, всегда думаешь, что идея краше действительности, а человечество, несовершенное человечество всегда, наверное, сперва радуется ей, как новой игрушке, потом ломает и забывает ее. Возьмем для примера какую-нибудь отнюдь даже не абстрактную, а простую реальность. Видится мне красивый добротный дом, созданный умелыми строителями и заселенный этим жаждавшим квартир несовершенным человечеством. Что получилось в итоге? В самый короткий срок это человечество (прошу прощения за грубость, но что делать, если это в самом деле так?) засрало, загадило все его подъезды, лестницы, лифты, выбило там стекла, залило мочой, спермой совокупляющейся тут же «молодежи», завалило кучами черного говна от ночующих на краденых газетах в заблеванных углах бомжей. Нет, тогда еще не было этих «коммунистических» жилых районов, и «комсомольских» не было, и вообще домов за железными дверями, с железными решетками. Не было еще такого…

В них еще только собирались жить в солнечном коммунистическом будущем. И к тому же сталинская беспощадная метла сметала тогда преступный генетический хлам в ссылки, лагеря, спецпоселки, и беспощадный конец там ждал всякого, кто не приносил пользы и путался под ногами. К съезду Москву очистили от нищих и попрошаек, воры в страхе «залегли на дно». Конная и пешая милиция утюжила улицы и проспекты, особенно в пределах Бульварного и Садового кольца. А громкоговорители на стадионах, вокзалах и площадях славили и славили съезд.

Если может быть такое заболевание «энтузиазмия», «коллективопсихоз», «комнаркомания», не знаю, как уточнить, все определенно не выдерживают критики… Если может быть такое заболевание целого народа… То оно было налицо. Им был инфицирован почти каждый и почти добровольно, так что, казалось, исчезла и принудительность в огромной, ждущей сказок и одурманенной присказками, алчущей невиданных, неслыханных благ и побед стране.

Кто же был творцом этого добровольного комопьянения? Кто родил никогда не виданный Россией, возьмем за смелость найти новое слово, ФОРРАЖ! Или форраж этот шел от пирамиды, где лежало непогребенное тело Антихриста?

Все может быть…

Сталин был как будто всего лишь слугой Антихриста… Слугой? Да. Вначале только слугой, и его не ставили в грош, не брали в расчет те, кто считал себя истинным наследником Антихриста, истинным продолжателем его страшных дел. Они, эти продолжатели и наследники, совершенно не оценили его как глубокого психолога, старательного «самоучку», актера и мыслителя того странного типа, который и нужен для массы.

Сталин не лез в дебри философии классической и одиозной, ничем не был подобен философам, кому ставят памятники в европейских каменных городах и философия которых уже тогда покрывалась мхом и паутиной забвения. Он усвоил философию другого порядка, которой отчасти научился у Ленина, — искусство манипулирования массой. Годы и годы отдал он, чтобы отточить эту сущность понимания биологической подчиненности стада вожаку, слабости — силе, робости — страху, голода — хлебной пайке. Он нашел формулу абсолютной власти, ведущей к прижизненному обожествлению. Даром ли вместо пустопорожнего Канта и Гегеля ночи напролет он просиживал над Плутархом и Сенекой, Ливием и Фукидидом, Светонием и Мором? (Отдельно уже сказано о книге Никколо Макиавелли.)

Читал. Повторял. Проверял на практике, и никто, кроме чахоточного фанатика Товстухи, не знал списков читаемых Сталиным книг. Главное же не в том, что он прочитывал, а в том, что уверенно поставил себе на службу.

Что, например, нужно для всеобщего обожания? Пословица говорит: скромность, щедрость и верность. Что нужно для того, чтобы тебя слушали? Самоуверенность, непостижимость, таинственность, сила и страх. Страх прежде всего! Страх и сила держат народ в узде. Просто? Еще как просто. Это открыл не он, а многие еще до Старика. Старик добавил к страху голод. «Мы должны учесть каждый пуд хлеба! Это архиважная задача!» За краюшку хлеба голодающий готов на все. И работать будет, как лошадь, — только накорми! Просто? Еще как просто! И Старик лил реки крови и морил голодом всю страну. Было у кого учиться? А он — верный ученик и продолжатель! И вот, если и так запуганный расправами в ЧК, живущий на голодной пайке народ объявить еще и ТВОРЦОМ ИСТОРИИ! Открыть ему мираж светлого будущего и — отменить карточки! Народ будет славить такого вождя!

Что еще любит народ? Он любит, когда великий человек подобен ему. И великий ходит в солдатской шинели, в простой полувоенной фуражке, невзрачных сапогах. Он, слышно, живет в небольшой квартире, что из того, что в Кремле? Это простят… Вождь и должен жить-быть там. А он еще получает зарплату, как все, невеликую, ограниченную «партмаксимумом». Его видят с народом на праздниках. Он никогда не сидит в президиумах на видном месте. Он прост, как правда. Так всюду пишут о нем. И еще он знает все и обо всех. (Вот тут он действительно ЗНАЛ, ибо по четырем каналам ежедневно стекалась к нему информация о том, кто что о нем сказал.) И ежедневно он прочитывал эти сообщения, подчеркивая нужное синим, а более важное — красным карандашом.

А еще повествовали в радиопередачах и в детских журналах, как внезапно заболевшей девочке в таежной глуши по телеграмме отчаявшейся матери ОН посылает самолет с врачами, пастуху-чабану он пишет письмо, о доярке и ткачихе говорит с трибуны съезда, знатному артисту дарит автомобиль или квартиру на Тверской, конструктору подсказывает удивительную идею, о которой сам конструктор не мог догадаться, и тоже одаривает его деньгами, почетом, вдохновляющим словом…

Он работает по двадцать часов в сутки. Или вообще не спит… Потому что всюду идет такая молва. А Сталин действительно работал ночами и спал мало. Но кто знал, сколько он спит? Важно, что НОЧАМИ работает, думает о нас, о каждом, как отец о своих любимых детях. Он, всюду он, если не сам, то его уполномоченные. Он всюду, и он подобен богу, только бог далеко и, может, отступился от этой земли, захваченной Дьяволом, а этот тут, улыбается с трибун, машет приветственно, целует малых деток, радуется чужим наградам и, похоже, совсем не имеет своих! А может, имеет, да не носит, не кичится ими. Ему пишут только самые отчаянные (или самые глупые), но, представьте себе, письма доходят до него. Иногда он даже отвечает на них САМ. И потому все верят ему. ОН и ПРАВДА — одно и то же! ОН и ПОМОЩЬ — одно и то же! ОН и КАРА — одно и то же! ОН и СЛАВА — одно и то же!